| I
Жил человек по имени Одд сын Энунда Широкобородого, сына Ульвара1, сына Ульва с Фитьяр, сына Скегги, сына Торира Грома. Одд жил в Широком Жилье в Долине Дымов во Фьорде Городища. Жена Одда звалась Йорунн. Она была женщиной умной и уважаемой. У Одда и Йорунн было четверо детей, два сына, оба стоящие, и две дочери2. Одного их сына звали Тородд, а другого – Торвальд. Одна из дочерей Одда звалась Турид, другая же – Йофрид3. Одда сына Энунда прозвали Оддом из Междуречья. Он не слыл покладистым человеком.
Жил человек по имени Торви. Он был сыном Вальбранда4, сына Вальтьова, сына Эрлюга из Эсьюберга. Торви был женат на Турид, дочери Одда из Междуречья. Их двор тоже назывался Широкое Жилье.
Жил человек по имени Арнгрим. Он был сыном Хельги, сына того Хёгни, который покинул Норвегию вместе с Хромундом. Арнгрим жил в Северном Междуречье. Его называли Арнгримом Годи. Сына Арнгрима звали Хельги.
Жил человек по имени Кетиль Соня. Он был сын Гейра Богатого с Гейрова Склона, сына Кетиля Сони, по которому названо Озеро Сони. Кетиль Соня жил в Эрнольвовой Долине5. Это немного севернее того места, где стоит двор теперь; с тех пор там стояло множество хуторов. Херстейном звали сына Кетиля. Кетиль Соня был человек богатейший и из самых славных в прежнее время. Он сдавал внаем три десятины земли. Никого в округе не любили так, как Кетиля Соню.
Жил человек по имени Торкель Бахрома6. Он был сын Бьёрна Рыжего. Торкель жил в Кривом Ущелье неподалеку от Северной Реки. У Торкеля был брат по имени Хельги, он жил в Лощине в Долине Северной Реки. Другого брата Торкеля звали Гуннвальд. Он был отцом того Торкеля, который был женат на Хельге, дочери Торгейра с Тальниковых Болот. Торкель Бахрома был умным и весьма уважаемым человеком. Он был богат.
Ториром звался человек. Он не мог похвастать богатством, и его не любили. У него вошло в обычай летом разъезжать по округам и продавать в одном месте то, что он покупал в другом. Торгуя так, Торир быстро стал богатеть.
Однажды Торир выехал по своим делам на север и повез с собой через пустошь кур7. После этого его прозвали Куриным Ториром. И вот, достояние Торира умножилось настолько, что он покупает себе землю. Хутор Торира стоит выше Северного Междуречья и называется Озеро. Не прошло много лет, как Торир разбогател настолько, что почти все соседи стали его должниками. Но хотя богатство Торира возросло, неприязнь к нему только усилилась, и трудно было найти более непривлекательного человека, чем Куриный Торир.
II
Как-то раз Торир выезжает из дому и едет в Северное Междуречье. Он встречает Арнгрима и просит дать ему ребенка на воспитание8, –
– Хочу взять твоего сына Хельги и заботиться о нем, как могу. А взамен мне нужны твоя поддержка и дружба, чтобы люди поступали со мной по справедливости.
Арнгрим отвечает:
– Сдается мне, что условия делают мне мало чести.
Торир говорит:
– Чтобы получить мальчика, я готов отказать ему половину моего добра, а ты должен будешь обеспечить мне уважение, чтобы каждый со мной считался.
Арнгрим отвечает:
– Я думаю, незачем отвергать столь хорошее предложение.
И вот Хельги поехал к Ториру, и двор там с той поры зовется Озером Хельги.
Арнгрим поддерживал Торира во всем, и все сразу поняли, что сладить с ним будет нелегко. Богатство Торира продолжало расти, но его самого по-прежнему не любили.
Однажды летом во Фьорд Городища пришел корабль, но в устье реки корабельщики не зашли и бросили якорь возле пристани. Кормчего звали Эрн; он был хороший купец, и о нем шла добрая слава.
Одд узнал о прибытии корабля. Он имел обыкновение приезжать на торг первым и назначать цену товарам, ведь он был распорядитель округи. Никто не осмеливался сделать покупку, не узнав прежде, что Одд намерен предпринять. Вот он встречает купцов и спрашивает их, куда они собираются плыть дальше, и как быстро хотят начать торговлю. Он сказал, что цена товара обычно зависит здесь от него.
Эрн отвечает:
– Мы намерены сами распоряжаться своим добром, ибо тебе не принадлежит и пеннинга с наших товаров, а твои дела значат для нас не больше, чем твои слова.
Одд говорит:
– Сдается мне, что хуже от этого будет не мне, а вам. Да будет вам известно, что мы запрещаем всем вести с вами торг и заключать с вами любые сделки, и что я потребую виру с каждого, кто окажет вам какую-либо помощь9. А еще я знаю, что из-за приливной волны вам не выйти из гавани.
Эрн отвечает:
– Можешь сколько угодно продолжать свои мерзкие речи, но мы не дадим себя запугать.
Одд едет к себе домой, а норвежцы стоят в заливе, и ветер им не благоприятствует.
III
На следующий день Херстейн сын Кетиля Сони поехал на Мыс10. Он заметил норвежцев на обратном пути, познакомился с их предводителем, и они понравились друг другу. Эрн рассказал Херстейну, как жестко обошелся с ними Одд, –
– и мы не знаем, как нам теперь быть дальше.
Они проговорили весь день, а вечером Херстейн едет домой и рассказывает отцу про торговых людей, и как обстоят их дела.
Кетиль Соня отвечает:
– Я понял, о ком идет речь: в юности я гостил у его отца, и мне не доводилось встречать более надежного мужа. Плохо, что с его сыном обошлись так круто, ведь его отец мог надеяться, что я не оставлю его сына в нужде. Поезжай в Залив рано утром и приглашай Эрна к нам со столькими людьми, сколько он пожелает взять с собой. А коли у него на уме иное, отвези его, куда он захочет, на юг или на север, а я приложу все свои силы, чтобы помочь ему.
Херстейн сказал, что это хорошее и мужественное решение,
– Но весьма вероятно, что поступая так, мы наживем себе кое-каких врагов.
Кетиль Соня отвечает:
– Так как мы ведем себя в этом деле не хуже Одда, может статься, это и сойдет нам с рук.
Вот проходит ночь. А рано утром Кетиль Соня велит пригнать лошадей с пастбищ, и когда Херстейн готов ехать, он гонит сто двадцать лошадей навстречу купцам; из этого видно, каким богатым был хутор. Он приезжает к ним и сообщает Эрну, что предлагает его отец. Эрн сказал, что примет предложение с охотой, но добавляет, что отец с сыном, наверное, наживут себе при этом врагов. Херстейн сказал, что этого не избежать.
Эрн сказал:
– Тогда моим спутникам лучше поехать в другое место: хлопот с нами хватит, даже если мы будем в разных округах.
Затем Херстейн везет Эрна к себе; уезжают они не прежде, чем все торговые люди собрались в путь и позаботились о корабле, и лишь тогда они попрощались. Кетиль Соня отменно принял Эрна: он гостит там в почете и уважении.
Вот до Одда доходят вести о том, что предпринял Кетиль Соня, и люди поговаривают, что он повел себя враждебно к Одду.
Одд отвечает:
– Все может быть. Но человек этот и напорист, и удачлив. Поэтому я пока подожду.
И в этот раз все осталось спокойно.
IV
В то лето травы было мало, и сохла она неважно, так что люди не успели заготовить запасы сена. Осенью Кетиль Соня сказал своим наемщикам, что хочет, чтоб на всех его землях стояли стога.
– Скота у нас много, а сена получается мало. Осенью я распоряжусь, кому из наемщиков сколько забить, и тогда все пройдет хорошо.
Вот проходит лето, и наступает зима; она была суровой и ранней, а к этому на Склонах не подготовились, и людям пришлось тяжко. Так продолжается до йоля. А когда наступает месяц торри11, стало совсем худо, и многих приперло к стенке. Вот однажды вечером приходит наемщик Кетиля Сони, говорит, что сено вышло, и требует помощи.
Хозяин отвечает:
– Как же так? Помнится мне, что осенью я вроде бы позаботился о том, чтобы все было в порядке.
Тот отвечает, что забили меньше скота, чем велел хозяин.
Кетиль Соня сказал:
– Мы с тобой заключим сделку. На сей раз я вызволю тебя из беды, но ты никому об этом не говори, ибо приваживать сюда людей я не желаю, тем более после того, как они нарушили мой наказ.
Наемщик поехал домой и рассказал другу, что Кетиль Соня не чета прочим людям во всех отношениях, и сказал, что он вызволил его из беды, а тот рассказал своему другу, и так об этом узнает вся округа.
Проходит немного времени и наступает месяц гои12. Тут приходят двое наемщиков, и говорят, что сено у них вышло.
Кетиль Соня отвечает:
– Плохо вы поступили, когда пренебрегли моими советами, ведь сейчас дело обстоит так, что хотя сена у нас много, да скота еще больше. Если сейчас выделю вам, будет нечем кормить своих овец: вот какой у меня теперь выбор.
Те не жалеют слов и расписывают свои несчастья, и ему показалось тошно слушать их нытье. Он велел пригнать домой сто сорок лошадей и забить сорок худших, а корм, припасенный для них, отдал наемщикам. Те едут домой довольные. Погода делалась хуже и хуже, и многим становится трудно дышать.
V
Вот наступает месяц эйнмануд13, и к Кетилю Соне приходят двое наемщиков. Они были из тех, кто побогаче, и все же тоже остались без сена, и вот они требуют у него помощи. Кетиль отвечает им, и говорит, что сена у него уже нет, а больше скота забивать он не хочет. Они спрашивают, не знает он ли кого-нибудь, кто может продать сено. Он сказал, что точно не знает. Они упорствуют и говорят, что если он не поможет им, скотина падет.
Кетиль сказал, что они сами во всем виноваты, –
– но мне говорили, что у Куриного Торира вроде бы есть сено на продажу.
Они ответили:
– От него мы ничего не получим, если ты не поедешь с нами, но если ты поручишься за нас при сделке, он, наверное, быстро продаст.
Кетиль отвечает:
– Поехать с вами можно, и справедливо, чтоб продал тот, кто имеет.
Они выехали рано утром. Дул северный ветер; было зябко и холодно. В это время бонд Торир стоял на дворе. Он видит, как к хутору едут люди, заходит внутрь, закрывает за собой дверь и запирает ее на засов. В доме приступают к завтраку. Тут в дверь стучат. Маленький Хельги отзывается:
– Выходи, воспитатель, должно быть, пришли к тебе.
Торир говорит, что сперва хочет покончить с едой, но мальчик вскакивает из-за стола, идет к двери и приветствует тех, кто пришел.
Кетиль Соня спросил, дома ли Торир. Мальчик сказал, что дома.
– Проси его выйти, – сказал Кетиль.
Мальчик зашел в дом и сказал Ториру, что приехал Кетиль Соня и хочет видеть его.
Торир отвечает:
– Чего это Кетиль Соня вынюхивает здесь? Странно, если он приехал с миром: нет у меня с ним никаких дел.
Мальчик идет и говорит им, что Торир выходить не хочет.
– Ладно, – сказал Кетиль Соня, – тогда зайдем мы.
Они заходят в покои и все их приветствуют. Но Торир молчал.
– Дело такое, – сказал Кетиль Соня, – мы хотим купить у тебя сено, Торир.
Торир отвечает:
– Мне твой скот не дороже своего.
Кетиль Соня сказал:
– Это как посмотреть.
Торир говорит:
– Как же ты остался без сена, богач?
Кетиль Соня сказал:
– Собственно, без сена остался не я, но я покупаю своим наемщикам, а они нуждаются в помощи. Я бы охотно купил для них, если есть что продать.
– Ты вправе распоряжаться своим, а не моим.
Кетиль отвечает:
– Подарков себе мы не просим; пусть Одд с Арнгримом определят для тебя цену, а сверх того, я сделаю им подарки.
Торир сказал, что сена на продажу у него нет, –
– да и продавать мне не хочется.
Тогда Кетиль Соня выходит, и с ним идут его спутники и мальчик. Тут Кетиль Соня говорит:
– На что больше похоже: у твоего воспитателя нет сена, или он не хочет продавать?
Мальчик отвечает:
– Конечно, найдется, если он захочет.
Кетиль Соня сказал:
– Отведи нас туда, где сложено сено.
Тот так и делает. Затем Кетиль Соня прикидывает, сколько нужно сена овцам Торира, отделяет пять стогов14, и ему показалась, что оставшегося сена хватит с лихвой, даже если всю скотину держать в хлеву до самого альтинга.
Кетиль Соня сказал:
– Сдается мне, Торир, что сена у тебя хватит на то, чтобы весь твой скот кормился в яслях до альтинга, даже если изъять изрядную толику: ее-то я и хочу купить.
Торир отвечает:
– А что мне делать через год, если будет такая же зима как теперь, или того хуже?
Кетиль Соня говорит:
– Я предлагаю тебе такие условия: этим летом я отдаю тебе такую же меру сена, высушенного не хуже этого, и привожу его на твой двор.
Торир отвечает:
– Если у вас сейчас нет запасов, что же будет у вас летом? Но я знаю, что наши силы столь неравны, что ты заберешь у меня сено, если захочешь.
Кетиль Соня отвечает:
– Забрать – это не выход. Ты знаешь не хуже меня, что серебро покрывает у нас в стране все долги, и я отдам тебе серебром.
Торир отвечает:
– Не хочу я твоего серебра.
– Тогда возьми любой товар, который выберут для тебя Одд и Арнгрим.
– Работников здесь немного, – говорит Торир, – а пускаться в разъезды я не желаю: ни к чему мне подобная сделка.
Кетиль Соня говорит:
– Тогда я привезу товар к тебе на дом.
Торир сказал:
– Нет у меня для него помещений, и, как пить дать, товар пропадет.
Кетиль Соня отвечает:
– Я найду шкуры и как следует оберну в них, чтоб все было как надо.
Торир говорит:
– Не хочу, чтоб чужие шарили по моему хутору.
Кетиль Соня отвечает:
– Тогда сено зимой погостит у нас, и я за ним присмотрю.
– Сразу понял я твои продувные речи, и не желаю иметь с тобой никаких дел.
Кетиль Соня сказал:
– Тогда будет хуже, и мы все равно заберем сено, хоть ты и запрещаешь нам это. Воспользуемся тем, что нас больше, и определим цену на месте15.
Торир промолчал и замыслил недоброе. Кетиль Соня велит принести веревок и связать сено. Затем они грузят поклажу и увозят с сено с собой, довольные своей поездкой.
VI
Теперь следует рассказать о том, что предпринял Торир. Он выезжает из дому, и с ним его воспитанник Хельги; они едут в Северное Междуречье. Там их приняли как нельзя лучше. Арнгрим справляется о новостях. Торир отвечает:
– Не знаю ничего новее грабежа.
– Что еще за грабеж? – спросил Арнгрим. Торир отвечает:
– Кетиль Соня отнял у меня весь запас сена, и мне нечем кормить скотину в заморозки.
– Так ли, Хельги? – говорит Арнгрим.
– Вовсе нет, – сказал Хельги, – Кетиль Соня вел себя по-честному – и Хельги рассказал, как было дело.
Тогда Арнгрим сказал:
– Это больше похоже на правду; пусть лучше сено достанется ему, чем гниет у тебя,
Торир говорит:
– В недобрый час предложил я тебе взять ребенка на воспитание: где это слыхано, позволять так с собой поступать и терпеть подобный урон, будучи правым перед законом!
Арнгрим отвечает:
– Я с самого начала допустил ошибку, что взялся помогать столь дурному человеку, как ты.
Торир отвечает:
– От одних слов я не упаду, но не по душе мне, что так воздаешь ты за благодеяние, когда люди грабят меня. Впрочем, они могли перенять этот обычай у тебя.
На этом они расстаются. Торир едет прочь и приезжает в Широкое Жилье. Одд хорошо встретил его и справился о новостях.
– Не слыхал ничего новее грабежа.
– Что там за грабеж? – спросил Одд. Торир отвечает:
– Кетиль Соня забрал все мое сено, так что я теперь совсем гол. Я бы хотел заручиться твоей поддержкой, ведь это дело касается и тебя, поскольку ты распорядитель нашей округи и тебе пристало карать кривду. Вспомни о том, что этот человек уже стал твоим врагом.
Одд спросил:
– Так ли, Хельги?
Тот сказал, что Торир изрядно приврал; тут выясняется, как все было на самом деле.
Одд говорит:
– Не буду вмешиваться; я бы и сам, наверное, поступил так же, если б пришла нужда.
Торир говорит:
– Правильно говорят, что "злых людей лучше знать понаслышке" и "не было беды, да пришла с моего двора".
Торир берет Хельги и уезжает прочь с чем приехал; он был вне себя от того, как пошло дело.
VII
Торвальд, сын Одда из Междуречья приехал в Исландию предыдущим летом. Он пристал на севере и пробыл там всю зиму. Ближе к лету он выехал с севера к своему отцу и остановился на ночь в Северном Междуречье; там его хорошо приняли. В доме гостил тогда человек по имени Видфари: он был бродяга и ходил из одного конца страны в другой. Видфари приходился Ториру близким родичем и имел сходный нрав. В тот же вечер Видфари берет свои пожитки, поспешно выходит и не останавливается, пока не приходит к Ториру. Тот принимает его с распростертыми объятиями, –
– уж я-то знаю, что твой приход принесет мне удачу. Видфари отвечает:
– Это вполне возможно, потому что Торвальд сын Одда приехал в Северное Междуречья и сейчас гостит там.
Торир говорит:
– С первого взгляда я понял, что мне улыбнется удача, ибо едва я увидел тебя, на душе стало легко.
Вот проходит ночь, а рано утром Торир едет в Северное Междуречье, и с ним его воспитанник Хельги. Там набралось много народа, и мальчика усадили, а Торир устраивается на полу.
Это замечает Торвальд: они с Арнгримом сидели на скамье и беседовали.
– Кто этот человек, который ползает но полу? – говорит Торвальд. Арнгрим отвечает:
– Это воспитатель моего сына.
– Так, – говорит Торвальд, – а почему бы ему не отвести место?
Арнгрим сказал, что это не столь важно.
– Непорядка быть не должно, – сказал Торвальд. Он велит подозвать Торира и усаживает его рядом с собой. Затем они обмениваются всевозможными новостями. Он, Торир, говорит ему:
– Много пришлось пережить мне, когда Кетиль Соня ограбил меня.
Торвальд спросил:
– Улажено ли это дело?
– Куда там, – говорит Торир.
– Как же случилось, Арнгрим, – сказал Торвальд – что вы, хёвдинги, снесли такой срам?
Арнгрим говорит:
– В его словах всегда больше лжи, чем правды, да и отняли у него самую малость.
– Но ведь это правда, что у него было сено? – говорит Торвальд.
– Конечно, было, – говорит Арнгрим.
– Каждый волен решать за себя, – сказал Торвальд, – и малой приязнью пользуется он здесь, раз ему приходится пресмыкаться у тебя под ногами.
Торир сказал:
– Все нравится мне в тебе, Торвальд, и есть у меня предчувствие, что ты и добьешься справедливости в моем деле.
Торвальд сказал:
– У меня недостаточно власти, чтоб кого-либо защитить. Торир сказал:
– Я готов отдать тебе половину своего добра, чтобы ты взял мою тяжбу и добился изгнания по суду или права вынести приговор, так чтобы враги мои были посрамлены16.
Арнгрим сказал:
– Не делай этого, Торвальд, ибо негоже достойному мужу помогать такому, как он. А идешь ты против того, кто и умен, и богат, и всеми любим.
– Вижу я, – говорит Торвальд, – что в тебе говорит зависть, и ты просто не хочешь, чтоб я взял его деньги.
Торир сказал:
– Надо сказать, Торвальд, что добро мое нажито честно, и все знают, что имущество мое нигде не заложено, а многие еще не рассчитались со мной за недоимки.
Арнгрим сказал:
– Я хотел предупредить тебя, Торвальд, чтоб ты не брал это дело. Но я знаю, что ты поступишь по-своему, и боюсь, что от этого произойдет много зла.
Торвальд отвечает:
– Я не стану отклонять предложение.
Тут Торир протягивает руку и поручает Торвальду половину имущества, и вместе с ним тяжбу против Кетиля Сони.
Тут Арнгрим сказал:
– Как ты намерен вести эту тяжбу, Торвальд?
– Сперва поеду к моему отцу и обсужу с ним, что делать.
Торир сказал:
– А вот это мне не по душе; я не хочу проволочек. Я многого лишился, и хочу завтра же ехать вызывать на тинг Кетиля Соню.
Торвальд сказал:
– Может, ты и впрямь человек неудачливый, и из-за тебя случится много зла. Но пусть все так и будет.
И они с Ториром договариваются встретиться завтра в условленном месте.
VIII
Рано утром Торвальд и Арнгрим выезжают из дому с тремя десятками людей. Они встречают Торира, и с ним еще двое – Хельги сын Арнгрима и Видфари, родич Торира.
Торвальд сказал:
– Почему с тобой так мало народу, Торир? Тот отвечает:
– Я знал, что у тебя не будет недостатка в людях.
Они подымаются на Склон и едут к хутору. Всадников было издалека видно, и каждый выбегает из своего дома и хочет прийти к Кетилю Соне первым; там собралось много народа.
Торвальд со своими людьми подъезжает к двору, соскакивают с лошадей и идут к дому. Когда Кетиль Соня это видит, он выходит навстречу им и предлагает всем свое гостеприимство.
Торвальд сказал:
– Мы приехали к тебе не за тем, чтобы сидеть за столом. Я хочу знать, как ты ответишь по иску Торира за грабеж сена.
Кетиль Соня отвечает:
– Так же, как ему. Сперва определи сам, насколько велик ущерб, и я возмещу его, а сверх того, я одарю тебя богаче и почетнее чем Торира, ибо ты намного превосходишь его. Это послужит к твоей славе, и все скажут, что ты с честью решил эту тяжбу.
Торвальд молчит, и ему кажется, что сказано хорошо. Тут Торир говорит:
– Все это неприемлемо, и думать тут нечего. Меня давно поставили перед таким выбором, и чужая помощь для этого мне не нужна: стоило ли из-за малых дел лишаться добра ради тебя?
Тогда Торвальд сказал:
– Сколько ты намерен дать за откуп от изгнания?17
Кетиль Соня сказал:
– Нисколько, но ты сможешь определить размеры ущерба по своему усмотрению.
Торвальд говорит:
– Сдается мне, что нет иного выхода, как вчинять иск.
Затем он вызывает Кетиля Соню за грабеж, называет своих свидетелей и выбирает такие слова и обороты; какие счел самыми резкими.
Тут Кетиль Соня поворачивается и идет в дом. Навстречу ему попадается норвежец Эрн, который вышел взглянуть на свой товар. Эрн спросил:
– Не ранен ли ты, хозяин? Ты красен как кровь.
Тот отвечает:
– Не ранен, но мне от того не легче. Услышал я о себе такие слова, каких не слыхал ни от кого: назван я грабителем и вором.
Эрн хватает свой лук, кладет стрелу на тетиву и выбегает наружу в тот миг, когда те садились в седло. Он выстрелил, и стрела попала в одного из всадников, и он свалился с седла: был это Хельги, сын Арнгрима Годи. Они сбегаются к нему. Торир опережает всех, расталкивает людей и просит пропустить его:
– Ибо мне сейчас всего горше.
Он склонился над Хельги, а тот был уже мертв. Торир сказал:
– Покинули тебя силы, сынок?
После этого Торир выпрямился и сказал:
– Мальчик говорил со мной. Он сказал дважды одно и то же, вот что:
– Сожги, сожги Кетиля Соню в доме.
Арнгрим отвечает так:
– Случилось то, чего я боялся, и часто зло влечет за собой зло. Я так и подозревал, что от тебя, Торир, произойдет много бед, и не знаю я, что сказал мальчик, ибо ты всегда излагаешь криво. Однако не исключено, что мы так и поступим. Скверно начиналось это дело; может статься, что скверно и закончится.
Торир отвечает:
– По-моему, у тебя есть дела и поважнее, чем поносить меня.
Арнгрим и его люди едут прочь до одного отрога леса и ждут там наступления сумерек. А Кетиль Соня благодарит людей за помощь и просит всех отправляться к себе домой, чему каждый из них был рад.
IX
Рассказывают, что как только стемнело, Торвальд со своими людьми вернулся к хутору в Эрнольвовой Долине; в это время все уже спали. Они подтаскивают к дому хворост и высекают огонь. Кетиль Соня и его люди проснулись лишь тогда, когда постройки над ними запылали вовсю. Кетиль Соня спросил, кто это поддал такого жару. Торир сказал кто. Кетиль Соня спросил, получит ли кто-нибудь пощаду. Торир сказал, что всех их ждет одна участь – сгореть в огне. Они уезжают не прежде, чем в доме сгорели все до единого18.
Херстейн, сын Кетиля Сони, вечером уехал к своему приемному отцу; того звали Торбьёрн, а по прозвищу – Рысак. Поговаривали, что Торбьёрн – человек необычный, и может находиться во многих местах сразу19.
Утром Херстейн просыпается и спрашивает, спит ли его приемный отец. Тот говорит, что не спит,
– а что ты хочешь?
– Мне приснилось, будто я вижу, как сюда входит мой отец: платье на нем пылало, и мне казалось, что весь он – как большой язык пламени.
Они встают и выходят, и вскорости замечают пламя. Они берут оружие и спешно выезжают, но когда они добрались до места, никого из поджигателей уже не было.
Херстейн сказал:
– Здесь произошли ужасные дела, и как теперь быть нам?
Торбьёрн отвечает:
– Теперь стоит воспользоваться тем, что часто предлагал мне Одд из Междуречья: не раз приглашал он меня обращаться к нему, если буду в нужде.
Херстейн говорит:
– По-моему, надежда на это мала.
Все же они едут, добираются до Широкого Жилья20 и вызывают Одда. Одд выходит и хорошо встречает их. Он справился о новостях. Они рассказали, как все произошло. Одд был очень недоволен.
Тут старый Торбьёрн заводит такую речь:
– Как-то раз случилось, бонд Одд, – сказал он, – что ты обещал мне свою поддержку, и теперь я хочу принять ее, чтобы ты помог нам добрым советом и поехал с нами.
Одд сказал, что так и поступит. Вот они едут в Эрнольвову Долину и успевают туда еще до начала дня. Все постройки давно обвалились, но огонь еще тлел. Одд едет к одному из строений, которое выгорело не до конца. Он высматривает себе головню, и вытаскивает ее из пепелища. Затем он объезжает дом по ходу солнца с пылающей головней в руках21. Тут он сказал:
– Землю эту я беру себе, ибо не вижу на ней обитаемого жилья. Да слышат это свидетели, которые здесь присутствуют.
После этого он поворачивает коня и едет прочь. Херстейн сказал:
– Что теперь делать? Не кончилась эта затея добром.
Торбьёрн сказал:
– Помолчи, если можешь, что бы не происходило.
Херстейн отвечает и говорит, что сказал лишь самую малость.
Клеть, в которой лежали товары Норвежца и много иного добра, не сгорела. Как раз туда и идет Торбьёрн. Вот Херстейн бросает взгляд на свой хутор, и видит, что клеть открыта, товар вынесен наружу, а никого из людей не видно, Затем он слышит с выгона сильный шум; теперь он замечает, что к хутору согнаны все лошади его отца, а также овцы с коровами и прочий скот. Вскоре все имущество собрано в путь, и скот трогается с места. Херстейн оглядывается и видит, что скот гонит старый Торбьёрн. Они поворачивают на дорогу к западу, едут через всю округу к Междуречьям Столбового Холма и переправляются через Северную Реку.
X
Пастух Торкеля Бахромы в то утро пас свое стадо. Он видит, как те едут, погоняя перед собой всевозможный скот22. Он рассказывает про это Торкелю, а тот говорит:
– Я знаю, к чему это. Это, верно, мои друзья, Люди с Поперечного Склона. У них на зимних пастбищах много скота, и они, должно быть, гонят его сюда. Им это можно позволить: сена у меня вдоволь, да и пастбищ для скота хватит.
Когда те появились у выгона, Торкель вышел им навстречу; он приветствует их и предлагает им свое гостеприимство и полную защиту. Они едва могли слезть с седла, так радушен был хозяин.
Торбьёрн сказал:
– Твое радушие велико, и нам было бы весьма кстати, чтоб ты исполнил то, что сейчас обещал.
– Я знаю, с чем ты приехал: ты будешь просить, чтобы скот остался у нас, ведь хороших угодий здесь много.
Торбьёрн сказал:
– Мы с Херстейном принимаем твое приглашение.
Затем он отводит Торкеля в сторону и говорит:
– Большие новости должны мы тебе поведать.
Торкель спросил, что это.
– Бонд Кетиль Соня был сожжен этой ночью, – сказал Торбьёрн.
– Кто совершил это низкое дело?
Торбьёрн рассказал как все произошло, –
– и теперь Херстейн нуждается в твоих мудрых советах23.
Торкель сказал:
– Не счел бы я разумным предлагать вам с ходу так много, если б знал обо всем заранее, но теперь я намерен взяться за тяжбу и продвигать ее по своему разумению, а пока приступим к еде.
Они не возражали. Торкель Бахрома был очень неразговорчив и что-то обдумывал, а когда они насытились, он велит привести лошадей. Затем они берут свое оружие и садятся в седло. Торкель скачет первым; перед выездом он распорядился хорошенько выпасать скот на лугу, а скотину в хлеву кормить вволю.
Они держат путь на север к Гуннарову Двору на Лесистом Побережье; это дальше по Побережью в начале Широкого Фьорда. Там жил человек по имени Гуннар сын Хлив24; он был высок ростом, силен и большой удалец. Гуннар был женат на сестре Торда Ревуна, ее звали Хельга. У Гуннара было две дочери: одну звали Йофрид, а другую – Турид25.
Они приезжают туда на склоне дня и спешиваются перед домом. Дул ветер с севера, и было довольно холодно. Торкель подходит к дверям и стучится; к двери подходит работник, приветствует тех, кто приехал и спрашивает у Торкеля, кто он.
Торкель сказал, что тому не пойдет на пользу, даже если ему это скажут, – и проси Гуннара выйти.
Работник сказал, что Гуннар уже лег. Торкель просит сказать ему, что его хочет видеть один человек. Работник так и делает, идет в дом и говорит Гуннару, что кто-то хочет его видеть. Гуннар спросил, кто это. Работник сказал, что не знает, –
– но он высок ростом.
Гуннар сказал:
– Иди и предложи ему остаться здесь на ночь. Работник идет и говорит так, как ему велел Гуннар, но Торкель сказал, что не хочет принимать ночлег от рабов, и пусть выйдет сам хозяин26. Работник говорит, что это было бы правильно, –
– да только нет у Гуннара обычая вставать по ночам. Одно из двух, – говорит он, – либо езжай прочь, либо заходи в дом и оставайся здесь на ночь.
– Одно из двух, – говорит Торкель, – либо ты доложишь как следует, либо я запихну рукоять меча тебе в нос.
Работник вбегает внутрь и захлопывает дверь. Гуннар спросил, куда это он мчится, не помня себя. Тот отвечает, что больше не хочет разговаривать с тем человеком, –
– ибо он очень груб.
Тогда Гуннар поднялся и вышел на выгон. На нем была рубашка и холщовые штаны, поверх плащ, на ногах черные башмаки, в руке меч. Он хорошо встречает Торкеля и просит его зайти. Тот говорит, что их много. Гуннар идет к ограде, а Торкель бросается к сеням и закрывает дверь в дом. Его люди идут за дом. Гуннар приветствует их. Торкель сказал:
– Сядем здесь, потому что нам есть о чем поговорить с тобой, Гуннар.
Они так и делают, садятся по обе руки от него, и так близко, что они сидят на плаще Гуннара27. Торкель сказал:
– Вышло так, бонд Гуннар, что со мной приехал человек по имени Херстейн; он сын Кетиля Сони. Не следует делать тайны из того, что он хочет посвататься к твоей дочери Турид. Ради этого я и приехал с ним, и я не хочу, чтобы ты ему отказал, что я считаю весьма неразумным. Для меня важно, чтоб ты отнесся к этому человеку и к моему ходатайству с должным уважением, и не медлил с ответом.
Гуннар сказал:
– Я не склонен решать это дело один. Сперва я хочу посоветоваться с ее матерью, с самой дочерью, а особо – с ее родичем Тордом Ревуном28. А об этом человеке, Херстейне, и о его отце, мы слыхали только хорошее, так что дело выглядит стоящим.
Тогда Бахрома говорит:
– Тебе надо еще учесть, что мы не намерены долго свататься к девушке, и что мы заботимся о твоей славе не меньше, чем о своей. К тому же мне странно, что столь умный муж, как ты, долго думает над столь выгодным предложением. Мы приехали сюда из дому не для того, чтобы вернуться с пустыми руками. И я окажу тебе, Херстейн, такую помощь, которая понадобится, если он не сможет выбрать то, что для него почетно.
Гуннар отвечает:
– Не пойму, чего ради вы столь рьяно беретесь за дело и даже угрожаете мне, что готовы на все, ведь сватовство кажется мне вполне подходящим; я намерен принять предложение и протягиваю вам руку.
Он так и поступает, а Херстейн называет своих свидетелей и обручается с девушкой. После этого они встают и заходят в дом. Им был оказан хороший прием. Тут Гуннар спрашивает о новостях. Торкель говорит, что у них нет ничего новее сожжения Кетиля Сони. Гуннар спросил, чьих это рук дело. Торкель говорит, что предводителем был Торвальд сын Одда, а еще Арнгрим Годи. Гуннар говорил мало, не укорял их, но и не выказывал радости.
XI
Рано утром Гуннар уже на ногах; он идет к Торкелю и просит его одеваться. Они так и делают, и затем идут завтракать; лошади уже ждут снаружи, и они садятся верхом. Гуннар скачет первым и держит путь к истокам фьорда. Земля сильно обледенела. Они не делают привала, пока не приезжают в Лощину к Торду Ревуну. Он хорошо принял их и спросил о новостях. Они ответили, как им показалось нужным. Гуннар отводит Торда в сторону, и говорит, что с ним сейчас приехали Херстейн сын Кетиля Сони, и Торкель Бахрома, –
– а прибыли они с тем, что Херстейн хочет стать моим зятем и сватается к моей дочери Турид. По душе ль это тебе? Муж этот красив и искусен; нет у него недостатка и в имуществе, ведь отец его часто говаривал, что оставит свой хутор, и тогда его получит Херстейн.
Торд отвечает:
– К Кетилю Соне я отношусь хорошо, ибо как-то раз, когда мы с Оддом из Междуречья не поладили на альтинге из-за убийства раба, за которое Одд не хотел платить, я выехал в непогоду взыскивать виру, и со мной было двое29. Ночью мы приехали к Кетилю Соне, и нас отменно приняли. Мы пробыли у него неделю, и он поменял нам лошадей и подарил мне хорошую племенную кобылу. Вот что я о нем знаю, а все же не кажется мне, что мы прогадаем, если не станем торопиться.
– Ты должен еще взять в толк, – сказал Гуннар, – что потом ее просто так замуж не выдашь, даже если найдутся другие женихи, ибо этот, по моему, человек достойный и храбрый, и неизвестно, чего ждать, если ответить ему отказом.
После этого Гуннар идет к своей дочери – а она воспитывалась у Торда – и спрашивает, что у нее на уме. Она отвечает, что не так жаждет замужества, чтобы ей не хотелось оставаться дома, –
– ведь я сижу здесь под надежной опекой моего родича Торда. Но в этом, как и в другом, я подчинюсь вашей воле.
Тогда Гуннар возобновляет беседу с Тордом и напирает на то, что предложение кажется ему очень почетным. Торд говорит:
– Так отчего же тебе не выдать за него свою дочь, раз тебе этого хочется?
Гуннар отвечает,
– Оттого, что я выдам ее лишь тогда, когда на то будут и твоя, и моя воля.
Торд сказал, что оба они принимают предложение.
– Я хочу, – сказал Гуннар, – чтобы ты, Торд, обручил девушку с Херстейном.
Торд отвечает:
– Сам должен ты делать такие вещи, обручать свою дочку.
Гуннар говорит:
– Мне кажется, что больше славы будет в том, что ее обручишь ты, ибо это скорее подобает тебе.
Торд дал этому случиться, и девушку обручили30. Тогда Гуннар сказал:
– Еще я прошу тебя позволить сыграть свадьбу здесь в Лощине, и тогда все будет сделано с наибольшим размахом.
Торд сказал, что будет по его воле, раз он так настаивает. Гуннар говорит:
– Мы рассчитываем быть у тебя через неделю.
После этого они садятся на лошадей и поворачивают в обратный путь, и Торд выходит проводить их до дороги. На прощанье он еще раз спросил, не могут ли они рассказать чего-нибудь нового.
Гуннар отвечает:
– Не слышали ничего новее сожжения бонда Кетиля Сони.
Торд спросил, как это произошло, и Гуннар рассказал о сожжении со всеми подробностями, и сказал, кто был предводителем, а кто при этом присутствовал.
Торд сказал:
– Не решилась бы эта помолвка так скоро, если б я знал обо всем заранее, и вы можете считать, что в этот раз намного превзошли меня хитростью и умом. И все же мне неясно, вправе ли вы решать все по своему усмотрению.
Гуннар сказал:
– Вполне можно рассчитывать на поддержку, когда имеешь дело с тобой, к тому же ты теперь обязан помогать своему зятю, ведь все слышали, как ты обручал девушку, и все это было сделано с твоего ведома. Это и к лучшему, что вы, хёвдинги, однажды выясните, кто из вас покрепче, ведь вы уже давно точите друг на друга зубы.
XII
Теперь они расстаются, и Торд вне себя от ярости: ему кажется, что его нагло втравили в эту тяжбу. А они скачут к Гуннарову Двору с убеждением, что все прошло как нельзя лучше, раз им удалось залучить Торда на свою сторону, и они очень довольны. Дальше на юг они в этот раз сами не едут, но созывают людей на свадьбу, и приглашают всех в назначенный день в Лощину. У Торда набралось много званых гостей31, и вечером он рассаживает всех по местам. Сам он сидел на одной из скамей вместе со своим шурином Гуннаром, а Торкель Бахрома с женихом сидели на другой скамье; невесте отвели поперечную скамью. А как только поставили все столы и все заняли свои места, жених Херстейн встал из-за стола и подошел к лежащему рядом камню32. Он поставил ногу на камень и сказал:
– Я даю обет, – сказал он, – что прежде, чем этим летом кончится альтинг, я добьюсь полного изгнания Арнгрима Годи или же права самому решить мою тяжбу.
Затем он садится на свое место. Тогда встал Гуннар и сказал:
– Я даю обет, – сказал он, – что прежде чем этим летом кончится альтинг, я заставлю Торвальда сына Одда покинуть страну, или же добьюсь права самому решить мою тяжбу.
Усевшись за стол, он говорит Торду:
– Чего же ты, Торд, сидишь и не говоришь ничего? Мы знаем, что на уме у тебя то же, что и у нас33.
Торд отвечает:
– В этот раз все останется по-прежнему. Гуннар говорит:
– Если ты хочешь, чтобы мы сказали за тебя, это устроить можно: мы знаем, что ты замышляешь смирить Одда из Междуречья.
Торд сказал:
– Вы решайте сами, что говорить вам, а о чем говорить мне, буду решать я. Достаточно, чтобы сбылось то, что вы тут наговорили.
Кроме этого, на свадьбе не случилось ничего памятного, однако она прошла со всем возможным почетом, а когда она кончилась, все разъезжаются по своим хуторам, и было это в последние зимние дни. А когда наступает весна, они собирают своих людей и едут на юг во Фьорд Городища, приезжают в Северное Междуречье и вызывают Арнгрима Годи с Куриным Ториром на тинг Мыса Тингов34. Херстейн с тремя десятками людей едет туда, где, как ему сообщили, Торвальд сын Одда сделал последний привал на ночлег по пути домой с севера. Теперь в округе неспокойно, и обе стороны сговаривают людей в поход и набирают войско.
XIII
Дальше случилось так, что Куриный Торир с дюжиной людей исчез из округи, как только узнал о том, как обстоит дело, и про него ничего не было известно35. Одд набирает войско в долинах, в обеих Долинах Дымов и в Долине Скорри, а также в прочих округах к югу от Белой Реки; кроме того, у него было много людей из других мест. Арнгрим Годи собрал людей с Поперечного Склона и кое-кого из Долины Северной Реки.
Торкель Бахрома собрал людей из низовьев, с Болот и со Столбовых Междуречий; с ним были и некоторые жители Долины Северной Реки, потому что там, в Лощине, жил его брат Хельги, а он был заодно с Торкелем.
Теперь Торд Ревун собирает людей на западе, и у него набралось их немного. Затем встречаются все, кто ведет эту тяжбу, и всего у них две сотни людей. Они едут по взгорью к Северной Реке, переправляются через нее у Островного Брода36, проезжают Столбовые Междуречья и рассчитывают переправиться через Белую Реку в том месте, которое зовется Тесниной Рабов. Тут они видят, что по южному берегу едет большое войско: это Одд из Междуречья, и с ним почти четыре сотни людей. Тогда они прибавляют хода и хотят прийти к броду первыми. Они встречаются у реки, и люди Одда спешиваются и защищают брод. Людям Торда было трудно пробиться вперед, но они очень хотят попасть на тинг; завязывается битва, и тут же случаются увечья. Пало четверо людей Торда: там пал Торольв Лис, брат Альва из Долин, муж доблестный, и с тем они поворачивают вспять. Один человек был убит в войске Одда, а трое были тяжело ранены. Торд передает теперь тяжбу на альтинг. Затем они уезжают к себе на запад, и всем кажется, что слава людей с запада сильно померкла.
Одд же едет на тинг: он отослал домой своих рабов с лошадьми. Когда они приехали, Йорунн, жена Одда, спросила их о новостях. Они отвечали, что не могут сказать ничего, кроме того, что с запада из Широкого Фьорда приехал один человек, который сумел дать ответ Одду, и голос его был подобен бычьему реву37. Она ответила, что это не новость, если ему отвечали, как прочим людям, но сказала, что непохоже, что дело этим ограничилось.
– Еще была битва, – сказали они, – и всего пало пять человек, а многих ранили, – а больше они ничего не заметили.
Тинг проходит своим чередом, и ничего особенного там не происходит. Когда же зять с тестем возвращаются к себе на запад, они меняются хуторами; Гуннар едет в Эрнольвову Долину, а Херстейн берет себе Гуннаров Двор. После этого Гуннар распоряжается привезти из Залива весь лес Эрна Норвежца и сложить его в Эрнольвовой Долине. После этого он принимается за дело и отстраивает хутор заново, ибо Гуннар был искуснейшим из людей. А еще он был большим удальцом и намного превосходил всех воинским навыком и отвагой.
XIV
Вот проходит какое-то время, и люди выезжают на тинг. Во всех местах к этому изрядно готовились, и обе стороны собирают очень большое войско. Но когда Торд Ревун и его люди приехали к Гуннарову Двору, Херстейн был болен, и ехать на тинг не мог. Он передает поэтому свою тяжбу в другие руки38. При нем осталось три десятка людей.
Затем Торд едет на тинг. Он забирает с собой всех своих родичей и друзей и приезжает на тинг заранее, а тинг был тогда у подножья Великаньей Горы39. Когда все отряды прибыли, у Торда набирается огромное войско. Вот они видят, как едет Одд из Междуречья. Торд выезжает ему навстречу и не хочет пропустить его на тинг. Одд скачет вперед с тремя сотнями людей. Торд и его люди обороняют от них место тинга, и тут же завязывается битва40. Вскоре люди начинают гибнуть, и очень многие оказываются ранены. Там пало шесть людей Одда, потому что людей у Торда было намного больше.
Люди добропорядочные видят, что если будет биться весь тинг, несчастий не оберешься, и будет поздно предлагать виру. Выступили разнять их, и Торда с Оддом развели, а дело передали на мировую. Одда оттеснили превосходящими силами, и он был вынужден отступить, хотя было ясно, что положение его невыгодное, да и сил у него меньше. Договорились, что Одд покроет свои землянки за полем тинга, но придет на суд по своим тяжбам и прочим делам, и должен будет вести себя тихо и не выказывать спеси, равно как и его люди.
Затем посадили судей разрешать тяжбы и заключать мировую, и горше всего для Одда было то, что у другой стороны был большой перевес в силах41.
XV
Теперь следует рассказать о Херстейне, что ему полегчало вскоре после того, как Торд уехал на тинг. Тогда он едет в Эрнольвову Долину. Однажды утром он сидел в кузнице; он был очень умелым кузнецом. В это время туда приходит некий бонд по имени Эрнольв42, и вот что он сказал Херстейну:
– Корова моя заболела, – сказал он, – и я тебя прошу, Херстейн, поехать взглянуть на нее. Нам по душе, что ты вернулся домой, ведь мы кое-что задолжали твоему отцу, а он был нам опорой во всем.
Херстейн отвечает:
– Мне нет дела до твоей коровы, и я не могу понять с ходу, что с ней.
Бонд говорит:
– Большая же между вами разница: твой отец подарил мне эту корову, а не хочешь даже взглянуть на нее.
Херстейн говорит:
– Я дам тебе другую корову, если эта падет.
Бонд говорит:
– Я хочу сперва попросить тебя осмотреть эту.
Тогда Херстейн гневно вскакивает, и выходит наружу, а бонд вместе с ним. Вскоре они сворачивают в сторону леса: там есть одна лесная тропа, которая петляет в горах. Когда Херстейн вышел на горную тропку, он остановился; у него было очень острое зрение.
Затем он сказал:
– Там, в лесу, блеснул щит.
Бонд молчал. Херстейн сказал:
– Ты что, меня предал, собака? Если ты с кем-нибудь сговорился, ложись ниц на тропу и не говори не слова. Не сделаешь этого, убью тебя.
Тогда бонд ложится на землю. Херстейн возвращается домой и созывает своих людей. Они хватают оружие, тотчас выезжают в лес и застают Эрнольва лежащим на троне. Они велят ему ехать с ними и проводить их туда, где их должны встретить. Вот они едут до тех пор, пока не въезжают на вырубку. Тут Херстейн сказал Эрнольву:
– Я не буду заставлять тебя говорить, если ты сделаешь теперь, что тебе было велено.
Бонд взбирается тогда на пригорок и громко свистит. Затем выбегают двенадцать человек, и во главе шайки был Куриный Торир. Херстейн и его спутники хватают их и убивают. Херстейн сам отрубил Куриному Ториру голову и взял ее с собой43. Этот подвиг очень прославил Херстейна, и принес ему большой почет, чего следовало ожидать. Вот уже улажены все их тяжбы, и завершаются они тем, что Арнгрим Годи был осужден на пожизненное изгнание, и с ним все, кто был при сожжении, кроме Торвальда сына Одда. Тот должен был уехать из страны и находиться в изгнании три года; за него, как и за остальных, была внесена вира, чтобы они могли покинуть страну.
Торвальд выехал из страны тем же летом. В Шотландии он попал в плен и был там обращен в рабство. На этом тинг закончился, и всем кажется, что Торд на славу провел эти тяжбы. Уехал тем же летом и Арнгрим Годи, но не говорится, сколько всего за них было уплачено. Этим кончаются их тяжбы. Потом люди разъезжаются с тинга по домам, а те, кого, как было сказано, осудили на изгнание, покидают страну.
XVI
Гуннар сын Хлив сидит теперь в Эрнольвовой Долине: он вполне отстроил свой хутор. Во время страды он жил в хижине на выгоне, и дома обычно было мало народа. Йофрид, дочь Гуннара жила поодаль в своей горенке: ей казалось, что так веселее.
Однажды случается так, что Тородд сын Одда из Междуречья едет к Поперечному Склону. Он заезжает в Эрнольвову Долину и заходит в горенку Йофрид. Она приветствует его как положено. Он садится с ней рядом, и они начинают беседовать. Тут из хижины приходит мальчик и просит Йофрид помочь спустить снопы к хутору. Тородд выходит и заносит снопы, а мальчик отправляется назад, и приходит к хижине. Гуннар спрашивает, как ему удалось так быстро управиться. Тот ничего не отвечает.
Гуннар спросил:
– Не приметил ли ты чего особенного?
– Вовсе нет, – сказал мальчик.
– Нет, – сказал Гуннар, – ты прибежал оттуда в такой спешке, словно у тебя на глазах случилось что-то важное: скажи мне, коли так. А может быть, к хутору кто-нибудь подъехал?
– Я не видел, чтоб кто-нибудь приезжал, – сказал мальчик.
– Теперь-то ты, наверное, скажешь, – сказал Гуннар, взял в руку прут и собрался выпороть мальчика. Ничего он, однако, не добился и в этот раз.
После этого Гуннар берет себе коня, вскакивает в седло и быстро едет по склону вниз к своему хутору. Йофрид замечает, как скачет ее отец и говорит об этом Тородду. Она просит его уезжать, –
– Я бы очень хотела, чтоб не случилось беды.
Тородд говорит, что скоро уедет. Гуннар приезжает быстро и тут же соскакивает с коня. Тородд приветствует его как положено, и Гуннар ответил на его приветствие, а затем спросил, как он сюда попал. Тородд сказал, что так сложились его разъезды, –
– но сделал я это вовсе не для того, чтобы досадить тебе. И я хочу знать, как ты ответишь мне, если я посватаюсь к твоей дочери Йофрид.
Гуннар отвечает:
– Наездами руки моей дочери не добьешься. К тому же сейчас между нами вражда.
После этого Тородд уехал домой.
XVII
Однажды Одд говорит, что было бы не худо получить доход со своих угодий в Эрнольвовой Долине, –
– там где чужие люди беззаконно обосновались на моих землях.
Женщины сказали, что это весьма кстати, –
– Удои сейчас хуже некуда, а если перегнать скот, молока будет не в пример больше.
– Вот и будем пасти наш скот там, – сказал Одд, – ибо там хорошие пастбища.
Тогда Тородд сказал:
– Я готов сам ехать выпасать скот, и тогда другим покажется неповадно встревать.
Одд говорит, что согласен, и вот они выгоняют свой скот. Когда они отъехали достаточно далеко, Тородд говорит, чтобы скот держали на самых худших землях с сорной травой. Вот проходит ночь, а наутро они гонят скот обратно, и когда женщины его подоили, они сказали, что столь скверных удоев они вообще припомнить не могут. Больше скот перегонять не пробовали. Так проходит какое-то время.
Вот однажды утром Одд заговаривает со своим сыном Тороддом:
– Ты должен будешь поехать на север и собирать людей в той округе, а я приведу людей с наших владений. А Торви поднимется к Кряжам и сообщит тамошним людям о нашей встрече. Мы встретимся у Каменного Брода.
Они так и поступают и набирают войско. У Тородда собирается девять десятков людей; все они едут к броду. Тородд и его люди приезжают первыми; он просит своих ехать вперед, –
– а я буду ждать моего отца.
Когда они появляются у хутора в Эрнольвовой Долине, Гуннар собирает сено в стога. Тут мальчик, который был с Гуннаром, подал голос:
– К хутору едут люди, и их отнюдь не мало.
– Да, – сказал Гуннар, – так и есть – и он заходит в дом и берет лук, ибо он был лучший лучник из всех, так что рядом с ним можно поставить лишь Гуннара с Конца Склона44. К тому времени он вполне отстроил весь хутор, а во входной двери сделал оконце, в которое можно было просунуть голову. Он стоял за дверью с луком.
Тут к хутору подъезжает Тородд; он идет к дверям с несколькими людьми и спрашивает, не хочет ли Гуннар предложить виру.
Тот говорит:
– Я не знаю, за что я должен платить. Однако я почти уверен, что прежде чем вы меня одолеете, мои служанки уязвят кое-кого из твоих товарищей шипом, повергающим в сон45, и будет это еще до того, как я склонюсь в траву.
Тородд отвечает:
– Верно, что ты превосходишь многих из ныне живущих, и все же тебе придется иметь дело с таким множеством народа, что тебе не устоять, ибо сюда едет мой отец с большим войском и хочет убить тебя.
Гуннар говорит:
– Пусть так. Однако я хотел бы отомстить за себя, прежде чем рухну на землю. К тому же твой отец едва ли станет соблюдать мировую.
– Есть другой путь, – сказал Тородд, – и мы вполне можем поладить, если ты добровольно протянешь мне руку и выдашь за меня свою дочь Йофрид.
Гуннар отвечает:
– Угрозами ты мою дочь не получишь, но предложено почти что по чести, ибо ты – парень стоящий.
Тородд говорит:
– Люди добропорядочные друг другу не угрожают, и мне по душе, что ты встречаешь сватовство подобающими словами.
И вот, по уговорам друзей, а еще потому, что Тородд все время вел себя хорошо, случается так, что Гуннар протягивает руку, и на этом распря заканчивается.
В эту минуту Одд со своими людьми въезжает на выгон, и Тородд спешит навстречу отцу и спрашивает, что тот намерен предпринять. Одд отвечает, что хочет сжечь хутор и всех, кто в нем есть.
Тородд говорит:
– Все повернулось иначе, и мы с Гуннаром уже помирились, – и он рассказывает обо всем, что произошло.
– Это неслыханно, – говорит Одд, – разве было бы хуже получить девушку после того как будет убит Гуннар, наш злейший враг? Плохо же мы тебя воспитали!
Тородд отвечает и говорит ему:
– Со мной сперва будешь биться, если иначе не выйдет.
Люди встали между отцом и сыном и развели их. В конце концов, Йофрид выдали за Тородда, и Одду это крайне не по душе. С этим они едут домой. Потом люди сидят на свадьбе, и Тородд очень доволен тем, как все обернулось. А следующей весной Тородд выехал из Исландии, потому что он узнал, что его брат Торвальд попал в плен, и Тородд хотел выкупить его. Он прибыл в Норвегию, и больше не вернулся в страну, как и его брат.
Одд к этому времени сильно состарился, а когда он узнал, что никто из его сыновей не вернется, то тяжело заболел. Когда болезнь начала превозмогать его, он сказал своим друзьям, чтобы они, когда он умрет, перевезли его тело к Горе Косого Острова, и сказал, что оттуда он сможет видеть все Междуречья46, и это было исполнено47.
А Йофрид дочь Гуннара позже выдали за Торстейна сына Эгиля с Городища, и она прослыла на редкость видной женщиной. На этом кончается Сага о Курином Торире.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Oдд сын Энунда Широкобородого, сына Ульвара; в редакции Melabók Энунд Широкобородый, отец Одда из Междуречья, назван сыном Одда из Крамы, первопоселенца.
2. У Одда и Йорунн было две дочери. И это неточно: "Книга о Заселении Земли" сообщает о третьей дочери – Халльгерд, причем подробно рассказывает об обстоятельствах ее смерти (S 152 = Н 122; 190-196).
3. Йофрид – согласно редакции Melabók дочерей Одда звали Оддфрид и Турид; имя Йофрид носила дочь другого персонажа саги – Гуннара сына Хлив, видимо, поэтому рассказчик спутал их.
4. Торви сын Вальбранда упоминается во многих родовых сагах; он был побратимом Одда и был женат на его сестре (а не дочери) Тородде, а Турид, дочь Одда, была замужем за Свартхёвди сыном Бьёрна Золотоноши, братом годи Гримкеля, отца Хёрда, главного героя "Саги о Хёрде". Нынешний хутор с названием Широкое Жилье принадлежал Торви, а место, где стоял хутор Одда было впоследствии известно под названием Древнее Широкое Жилье.
5. Эрнольв – первопоселенец. Эрнольвова долина расположена далеко в горах в верхнем течении реки Хвитау. Указание, будто в Эрнольвовой Долине было много дворов неправдоподобно; согласно "Саге о Битве на Пустоши" летние хижины бондов, живших к северу от реки Хвитау, стояли в другой долине – Кустарниковой.
6. Торкель Бахрома – хёвдинг, известный своей хитростью и коварством; "Сага о людях из Лососьей Долины", (гл. X, XVIII). Его отец Бьёрн Рыжий (или Ржавый) назван так потому, что "первым из исландцев стал добывать железо из болотной руды", ср. "Книгу о Заселении Земли" (Н 47). В то же время "Сага об Эгиле" отдает в этом вопросе приоритет Скаллагриму, отцу Эгиля.
7. Разведение домашней птицы на продажу было для средневековой Исландии редкостью. Поведение Торира, продававшего птицу в соседних округах, рассказчик расценивает как спекуляцию.
8. …просит дать ему ребенка на воспитание… Было принято отдавать на воспитание ребенка богатым или прославленным людям низшего звания в обмен на покровительство и защиту.
9. Мы запрещаем всем вести с вами торг – древнеисландское законодательство предоставляло окружным хёвдингам право определять предельную цену на обычные продукты импорта, такие как мука, лен, лес, воск, смола; желающий купить товар дороже установленной цены обязан был заплатить пошлину в 12 марок сукна; запрет распространялся на покупателей (kaupbann), но не на продавцов (sölubann); в 1215 г., когда Торвальд Гицурарсон и Сэмунд из Одди попытались установить подобный запрет, произошли крупные столкновения между жителями Одди и купцами из Бергена.
10. Мыс – имеется в виду мыс Акранес на побережье Боргарфьорда.
11. Тоpри – месяц традиционного исландского лунного календаря. Всего насчитывается шесть зимних месяцев; месяц торри является четвертым из них. Он начинается в середине января и кончается в середине февраля.
12. Гои – месяц традиционного исландского лунного календаря. Месяц гои является пятым зимним месяцем. Он начинается в середине февраля и кончается в середине марта.
13. Эйнмануд – месяц традиционного исландского лунного календаря, шестой и последний зимний месяц. Он начинается в середине марта и кончается в середине апреля.
14. Стог (скирда) – традиционная мера сена; скирдовый луг равнялся 120 × 120 саженей, т. е. 5,1 гектара или 15 суточным нормам выкоса (dagsláttur).
15. Мы все равно заберем сено, хоть ты и запрещаешь нам это – поведение Кетиля Сони противозаконно и квалифицируется "Серым Гусем" как красный грабеж (rauðarán); такое преступление давало повод к объявлению вне закона.
16. …чтобы ты добился изгнания по суду или права вынести приговор – Хотя Торир декларирует здесь готовность заключить мировую с правом вынести решение по своему иску, из дальнейшего изложения следует, что на самом деле он стремится, только к изгнанию своих врагов.
17. За откуп от изгнания полагалось платить пеню в три марки; в оригинале здесь употреблен редкий термин lögmálstaðr, который употребляется помимо данной саги только в одном из положений "Серого Гуся". Если ответчик отказывался или не желал платить за откуп немедленно, причиталась дополнительная судебная пошлина (álög) в двенадцать эйриров или более.
18. В доме сгорели все до единого… Жестокость поджигателей ничем не мотивирована; даже в эпоху Стурлунгов в Исландии было принято выпускать женщин и детей из дома врага.
19. Фраза Торбьёрн – человек не простой, и может находиться во многих местах сразу указывает, что у воспитателя Херстейна была репутация колдуна – это впечатление поддерживается прозвищем Торбьёрна – Stígandi, букв. "быстро рыщущий": исландцы верили, что человек, успевающий по хозяйству больше своих соседей, заключил союз с альвами или лешими: подобные рассказы широко распространены и в других областях Скандинавии вплоть до нашего времени.
20. Они добираются до Широкого Жилья – Расстояние между Эрнольвовой Долиной и хутором Одда слишком велико, чтобы поездка в оба конца могла уложиться в одно утро, если не принимать в расчет связь Торбьёрна с нечистой силой.
21. Затем он объезжает дом по ходу солнца с пылающей головней – Одд воспроизводит ритуал первопоселенца, устанавливающего свое право на землю; движение по ходу солнца было прерогативой богов и связывалось с магическим действом; в быту было принято обходить святилище против солнца – ср. "Сагу о сыновьях Дроплауг".
22. Заставляя Торбьёрна Рысака с Херстейном появиться у Торкеля Бахромы тем же утром, рассказчик саги забывает, что расстояние между Кривым Ущельем, где жил Торкель Бахрома и Эрнольвовой Долиной составляет 22 километра.
23. Херстейн нуждается в твоих мудрых советах – комментаторы установили, что обращение за помощью к Торкелю Бахроме вызвано не только мудростью этого хёвдинга, но и его родственными связями. Гудрид дочь Торстейна Черного, жена Торкеля Бахромы, и Торунн дочь Гуннара сына Хлив были правнучками хёвдинга Торстейна Рыжего; внуком и потомком последнего по прямой линии был также глава рода Торд Ревун сын Олава Фейлана; Херстейну и его воспитателю помощь Торкеля Бахромы нужна для того, чтобы привлечь Торда Ревуна на свою сторону. По-видимому, рассказчик саги нетвердо знал генеалогии персонажей, в связи с чем он выдумал историю о внезапном сватовстве к дочери Гуннара – из всей ситуации естественно сделать вывод, что к моменту сожжения Кетиля Сони его сын Херстейн уже был женат (либо помолвлен) на дочери Гуннара.
24. Гуннар сын Хлив упоминается во многих сагах. Генеалогия Гуннара неизвестна, но его родство с хёвдингами из Широкого Фьорда показывает, что он должен был быть знатным человеком. Обозначение по матери (Хлив – женское имя) обычно означало, что отец человека рано умер.
25. Дочь Гуннара, к которой сватается Херстейн, на самом деле звали Торунн.
26. Торкель сказал, что не хочет принимать ночлег от рабов – знатные гости были вправе рассчитывать, что хозяин выйдет им навстречу.
27. Они сидят на плаще Гуннара – известный по многим сагам мотив шантажа хозяина; так поступают, например, Халльбьёрн Сильный и Бьярни в "Саге о Ньяле", гл. CXXXVIII; Торкель и Торстейн в "Саге о людях из Лососьей Долины", гл. LXXV.
28. Торд Ревун сын Олава Фейлана – могущественный хёвдинг из Широкого Фьорда. Прозвище Торда является хейти быка (реже – петуха), при этом тотем Торда – бык – изображен на государственном гербе Исландии. Основу для легенды даёт "Сага о Харальде Серая Шкура", где рассказывается о том, как датский король Харальд Синезубый послал в Исландию колдуна; тот принял образ кита и явился на разведку, однако высадиться в обитаемых местах ему не удалось, поскольку духи страны (landvættir) угрожали ему, принимая образ различных чудовищ. В Широком Фьорде – вотчине Торда Ревуна – навстречу посланнику враждебной державы вышел огромный бык, который громко ревел. Согласно указаниям королевских саг, это и был сам Торд Ревун.
Духов страны древние исландцы воспринимали вполне серьезно: в языческом законодательстве была статья, предписывающая на подходе к острову снимать со штевней кораблей головы драконов и зверей с разинутой пастью – дабы не смутить духов-покровителей страны ("Книга о Заселении Земли" – гл. 268 – Н 268:313).
29. Рассказ о том, как Торд Ревун ездил в непогоду взыскивать виру с двумя спутниками неправдоподобен; хёвдинги вроде Торда редко выезжали из дому без нескольких десятков своих домочадцев и клиентов.
30. …девушку обручили… Из изложения саги получается, что Турид дочь Гуннара обручали дважды – заочно в доме ее отца и вторично в ее присутствии на хуторе Торда Ревуна: это явная фантазия рассказчика – других свидетельств такой практики нет.
31. Зваными гостями (fyrirboðsmenn) назывались гости невесты: их число не лимитировалась и зависело лишь от хозяина хутора; где игралась свадьба; число гостей жениха (boðsmenn) было ограничено.
32. Он поставил ногу на камень – ритуал обета (heitstrenging) требовал, чтобы говорящий произносил текст, стоя на возвышении.
33. Чего же ты, Торд, сидишь и не говоришь ничего? Торда подстрекают дать обет изгнать Одда из страны, что явно неоправданно, поскольку тот не совершил ничего противозаконного и даже имел формальные основания как окружной хёвдинг объявить место пепелища своей собственностью; скорее всего, диалог Гуннара с Тордом понадобился рассказчику для того, чтобы воочию показать, что сдержанный Торд в меньшей степени соответствует эталону хёвдинга, нежели Одд.
34. …вызывают Арнгрима Годи с Куриным Ториром на тинг Мыса Тингов… корректура издателей; в рукописи стоит ошибочное вызывают на тинг Мыса Тора; древнее место тинга жителей Фьорда Городища находилось у излучины реки Хвитау возле хутора Topa Тингснес (т. е. Мыс Тингов); само место тинга также называлось подножием Соколиной Горы и Вечевым Пригорком (Тингсхоль).
35. Куриный Торир с дюжиной людей исчез из округи…; Ари Мудрый упоминает в пятой главе своей "Книги об Исландцах" о том, что "Ториру вскоре отомстили", но ничего не говорит о том, что с ним были убиты и другие люди; из самой саги также неясно, кто мог разделить судьбу Торира; работников у него на хуторе мало, чинить иск вместе с ним едет лишь его родич Видфари и маленький Хельги (гл. VII).
36. Здесь и далее в саге упоминается ряд пунктов по течению реки Хвитау (Белой Реки):
Столбовой Островок – песчаная отмель между рекой Хвитау и ее притоком рекой Нордюрау (Северной Рекой); к XIII в. течение реки смыло косу.
Островной Брод расположен в нижнем течении реки Хвитау между хуторами Haugar и Sólheimstunga.
Теснина Рабов находится чуть севернее хутора на Мысе Тингов.
37. …голос его был подобен бычьему реву… здесь обыгрывается прозвище Торда Ревуна (см. выше прим. 28)
38. Херстейн был болен, и ехать на тинг не мог… Образ действий Торда Ревуна доказывает, что Херстейн передал ему свою тяжбу еще до поездки в Боргарфьорд.
39. А тинг был тогда у подножья Великаньей Горы… Эта фраза саги остается для исследователей загадкой, поскольку все источники утверждают, что альтинг испокон веков проводился возле озера Эльфусвахтн. Высказывались взаимоисключающие мнения: альтинг якобы действительно созывался у подножья Великаньей Горы (undir Ármannsfell), но спустя короткое время был перенесен из-за какого-то стихийного бедствия (землетрясения, лавины и т.п.). Другие комментаторы думают, что у подножья Великаньей Горы собирался не альтинг, а тинг Южной Четверти; однако тинги четвертей были учреждены именно после тяжбы о сожжении Кетиля (963 г.).
40. Торд и его люди обороняют от них место тинга, и тут же завязывается битва. Подобная ситуация являлась для Исландии нетипичной: похожий случай имел место лишь в 1121 г., когда хёвдинг Хавлиди сын Мара пытался помешать своему врагу Торгильсу сыну Одда попасть на альтинг.
41. Во многих списках саги глава завершается речью Торда Ревуна, текст которой взят из "Книги об Исландцах" Ари Мудрого.
42. Эрнольв – вымышленный персонаж; его имя взято из названия долины, где стоял хутор Кетиля Сони.
43. Херстейн сам отрубил Куриному Ториру голову… в нескольких списках эта фраза завершается так: и перед смертью тот пердел. Есть основания считать, что эти слова были в протографе, поскольку в оригинале употреблена редкая глагольная форма (feis), которая в XV-XVIII вв. не встречается.
44. Он был лучший лучник из всех, так что рядом с ним можно поставить лишь Гуннара с Конца Склона. В одном из списков "Саги о Гуннлауге" (АМ 18) Гуннар сын Хлив назван одним из трех лучших воинов Исландии, наряду с Гуннаром с Конца Склона (см. "Сагу о Ньяле") и Стейнтором с Песчаного Берега (см. "Сагу о Людях с Песчаного Берега").
45. …мои служанки – традиционная метафора для стрел.
46. Столбовые Междуречья расположены между рекой Хвитау и Рекой Долины дымов.
47. Обычай хоронить стоя был широко распространен в языческую эпоху, считалось, что тем самым покойник сохраняет контроль за своей территорией.
* * *
Hœnsa-Þóris saga
Перевод: А. В. Циммерлинг
Источник: Исландские саги. Том 1. – М.: Языки славянской культуры, 2002. Под редакцией А. В. Циммерлинга |
