Письменные источники

Источник: САГА О ФАРЕРЦАХ

I

Одного человека звали Грим Камбан (1); он первым поселился на Фарерских Островах (2). А в дни Харальда Прекрасноволосого от его притеснений из страны бежало множество народу: кто-то остался на Фарерских Островах, а кое-кто отправился искать другие пустынные земли.

Ауд Глубокомудрая прибыла на Фарерские Острова на пути в Исландию. Здесь она выдала замуж Олов, дочь Торстейна Рыжего, и отсюда пошел знатнейший род фарерцев, который они называют Людьми с Гати (3): поселились они на Восточном Острове.

II

Жил человек по имени Торбьёрн; его называли Бородач с Гати (4). Он жил на Восточном Острове на Фарерских Островах. Его жена звалась Гудрун. Было у них два сына - старший по имени Торлак и младший по имени Транд. Оба подавали надежды. Торлак был силен и велик ростом; Транд тоже стал таким, когда вырос, но разница в возрасте между братьями была большой.

Транд был рыжеволос, с веснушками на лице, хорош собой.

Торбьёрн был человек с достатком. В то время, когда происходит сага, он был уже стар.

Торлак женился на Фарерских Островах, но продолжал жить на Гати вместе с отцом. Едва Торлак успел жениться, как Торбьёрн Бородач с Гати умер и был похоронен в кургане; справили тризну, как подобает по древнему обычаю, ибо все фарерцы в то время были язычниками. Сыновья его разделили наследство между собой, и каждый хотел оставить хутор на Гати себе, потому что это было большое достояние. Они бросили жребий, и выпало Транду.

Уже после дележа Торлак просил Транда, чтобы тот отступился от хутора, взяв себе больше движимости, но Транд не захотел. Тогда Торлак уехал прочь и подыскал себе другое место для жилья на Островах.

Транд отдал землю у Гати внаем многим людям и брал за нее дорого; сам же, взяв с собой немного товара, летом сел на корабль, прибыл в Норвегию, остался на зиму в городе и прослыл человеком скрытным. В это время Норвегией правил Харальд Серый Плащ.

Следующим летом Транд сел на грузовое судно и отплыл вместе с корабельщиками на юг в Данию и прибыл в Халейри (5). В это время там была уйма народу, ведь, как рассказывают, больше всего людей в Северных Странах собирается вместе, когда идет ярмарка. В то время Данией правил конунг Харальд сын Горма, тот, что был прозван Синезубым. Тем летом он был в Халейри, и с ним множество народу.

Называют двух дружинников конунга из числа бывших при нем - братьев Сигурда и Харека. Они постоянно ходили по торжищу и подыскивали себе золотое запястье побольше и получше. Они пришли к палатке, выделявшейся своим убранством. Там сидел человек, он приветствовал их и спросил, что они хотели бы купить. Те отвечают, что хотят купить большое хорошее запястье из золота. Он сказал, что такого добра у него немало. Они спросили, как его имя, а он назвался Хольмгейром Богатым. Вот он раскрывает свои сокровища и показывает им золотое запястье изрядной толщины. Это было большое сокровище, и он запросил за него так дорого, что их взяло сомнение, смогут ли они сразу раздобыть столько серебра, сколько он просил. Они просят отсрочки до утра, и он соглашается. На этом они расстаются, и проходит ночь.

Наутро Сигурд выходит из своей палатки, а Харек остается дома.

Немного погодя Сигурд подходит к палатке и говорит:

- Родич мой Харек, - сказал он, - выдай мне поскорей кошель с серебром, что мы собрали для покупки запястья, ибо сделка заключена. Ты же жди меня здесь и стереги покамест нашу палатку.

И Харек приподымает полог и выдает ему серебро.

III

Вот немного позже в палатку входит Сигурд и идет навстречу брату со словами:

- Доставай серебро: сделка заключена.

Тот отвечает:

- Я же только что выдал тебе серебро.

- Нет, - говорит Сигурд, - я-то не брал его.

Теперь они препираются. После они рассказывают обо всем конунгу. Конунг, да и другие люди смекают, что их обокрали. Тогда конунг налагает запрет, чтобы никто не смел отплывать в море. Люди сочли это большим неудобством, ведь никто не хотел оставаться по прошествии ярмарки.

Норвежцы созвали сходку и стали решать, что делать. Транд был на сходке и сказал так:

- Здесь собрались на редкость бестолковые люди.

Они спрашивают его:

- Ты, что ли, можешь дать толковый совет?

- Конечно, - говорит он.

- Тогда говори, - сказали они.

- Бесплатно не стану, - говорит он.

Они спрашивают, что он имеет в виду.

Он отвечает:

- Каждый из вас заплатит мне по эйриру серебра, - говорит он.

Они сказали, что это слишком много, однако согласились выложить ему за совет по пол-эйрира, а другие пол-эйрира каждый должен был доплатить, если будет толк.

На следующий день конунг созвал тинг и сказал, что никто отсюда не выйдет, пока не разберутся с пропажей.

Тут встает молодой человек, щетина дыбом на бритой голове (6); он рыжеволос и покрыт веснушками, с грубыми чертами лица. Он говорит так:

- Здесь подобрались люди не слишком толковые, - говорит он.

Советники конунга спрашивают, какой выход он видит.

Он отвечает:

- Мой совет, чтоб каждый приехавший сюда выложил столько серебра, сколько укажет конунг, и чтобы эти деньги были собраны в одно место. Пускай заплатят тем, кто пострадал, а конунг возьмет себе в виде почести то, что останется. Я уверен, что конунг распорядится как надо, а уйма людей, собравшаяся здесь, не будет напрасно просиживать попутный ветер и избежит большего урона.

Этот совет был быстро одобрен; все сказали, что охотно выложат деньги в виде почести конунгу, чтоб не ждать на месте себе в убыток. Так и порешили, и когда деньги собрали вместе, оказалось, что это несметное богатство.

Сразу же вслед за этим в море вышло множество кораблей. Затем конунг вновь созвал тинг; собранные деньги подсчитали и выплатили братьям то, чего они лишились.

Тогда конунг завел со своими людьми речь о том, что нужно делать с оставшейся кучей серебра. Тут один человек встает и берет слово:

- Мой государь, - сказал он, - чего, по-вашему, заслуживает давший совет?

Они смотрят и видят, что этот самый молодой человек и был тем, кто дал совет конунгу.

Тогда Харальд конунг сказал:

- Деньги эти будут поделены на две части: мои люди возьмут половину, а другую половину еще раз поделим надвое. Пусть этот молодой человек возьмет одну часть себе, а другая отойдет мне.

Транд поблагодарил конунга в красивых словах, со всей возможной учтивостью. На его долю выпало столько денег, что легко было сбиться со счета марок. Затем конунг Харальд отплыл прочь и скопище людей рассеялось.

Транд отплыл в Норвегию с теми же купцами, с которыми приплыл. Они выплатили ему деньги, как договорились, и он купил себе большое хорошее грузовое судно, погрузил на него добро, которое приобрел в этой поездке, и привел корабль на Фарерские Острова в целости и сохранности. Весной он обновил хутор на Гати и с тех пор больше не нуждался в деньгах.

IV

Жил человек по имени Хавгрим; он жил на Южном Острове на Фарерских Островах. Был он могуществен и напорист, добра имел вдоволь. Жену его звали Гудрид дочь Снэульва. Хавгрим был хёвдингом половины Фарерских Островов, и получил ее в лен от конунга Харальда Серый Плащ, который в то время правил Норвегией. Хавгрим был крайне заносчив и слыл человеком неумным. У него был домочадец Эйнар, по прозвищу Южанин. Другого спутника Хавгрима звали Эльдъярн Перо на Шляпе. Был он груб и болтлив, злобен и глуп, ленив и завистлив, склонен ко лжи и клевете.

В саге упоминается двое братьев с острова Подкова: один звался Брестир, а другой Бейнир. Они были сыновьями Сигмунда; Сигмунд, их отец, и Торбьёрн Бородач с Гати, отец Транда, были братьями.

Брестир и Бейнир были видными людьми и хёвдингами другой половины Фарерских Островов; они получили ее в лен от ярла Хакона сына Сигурда, который тогда сидел на севере в Трандхейме. Брестир и его брат были дружинниками ярла Хакона и его друзьями. Брестир был велик ростом и очень силен; он был лучшим воином на Фарерских Островах. Это был видный муж, искусный во всем. Бейнир был во многом похож на брата, но все же не мог с ним равняться.

Между братьями и Трандом была вражда, несмотря на то, что они были близкими родичами.

Братья эти женаты не были; были у них наложницы. Подругу Брестира звали Сесилия (7), а та, что жила с Бейниром, звалась Тора. У Брестира был сын именем Сигмунд; с раннего детства обещал он стать настоящим мужчиной. Сына Бейнира звали Торир; он был на два года старше Сигмунда.

Братья держали второй хутор на острове Димун, и он был меньшим из двух.

Сыновья Брестира с Бейниром были еще очень молоды в то время, когда происходит сага.

Снэульв, тесть Хавгрима, жил на Песчаном Острове; он был родом гебридец и бежал с Гебридских Островов на Фарерские из-за распрей и совершенных убийств. Первую половину жизни он был викингом; к старости он оставался человеком нелюдимым и неуживчивым.

V

Жил человек по имени Бьярни; он жил на Свином Острове и был прозван Бьярни со Свиного Острова. Это был зажиточный бонд и человек коварный. Он приходился Транду с Гати дядей по матери (8).

Тинг жителей Фарерских Островов был на Стремнинном Острове, и там есть пристань, которую они называют Заводью Тора.

Хавгрим жил на Южном Острове на хуторе, который называется у Капища; он исправно приносил жертвы, ибо в то время все Фарерские Острова были языческими.

Однажды осенью на Южном Острове на хуторе бонда Хавгрима случилось так, что Эйнар Южанин и Эльдъярн Перо на Шляпе сидели у огня и коптили пищу про запас. Начали сравнивать людей: Эйнар защищал своих родичей Брестира с Бейниром, а Эльдъярн защищал Хавгрима и ставил его выше. Кончилось тем, что Эльдъярн вскочил и огрел Эйнара поленом, которое держал в руке; удар пришелся Эйнару в плечо и оказался болезненным. Эйнар схватил секиру и ударил Перо на Шляпе по голове, так что тот потерял сознание и рухнул наземь.

Когда об этом узнал Хавгрим, он прогнал Эйнара и велел ему убираться к своим родичам с острова Подкова, раз уж он им так привержен.

- И вполне может быть, - говорит Хавгрим, - что рано или поздно нам и людям с Подковы предстоит померяться силами.

Эйнар поехал прочь, явился к братьям и поведал им о случившемся. Они хорошо его приняли, и он остался у них на зиму как желанный гость.

Эйнар просил своего родича Брестира принять его тяжбу, и тот так и сделал, Брестир был умен и хорошо разбирался в законах.

Зимой Хавгрим садится на корабль. Он плывет на остров Подкова, встречает братьев и спрашивает, как они намерены отчитаться за урон, который Эйнар нанес Эльдъярну Перо на Шляпе. Брестир отвечает, что они вынесут тяжбу на суд лучших людей, чтобы судили по справедливости.

Хавгрим отвечает:

- Мировой не бывать, если мне не дадут вынести решение одному.

Брестир отвечает:

- Это несправедливо, и так мы не договоримся.

Тогда Хавгрим вызвал Эйнара на тинг Стремнинного Острова, и после этого они расстались.

Брестир заблаговременно объявил о том, что Перо на Шляпе первым покусился на Эйнара.

Вот обе стороны собирают людей и едут на тинг. Но когда Хавгрим подошел к месту суда и вознамерился начинать тяжбу против Эйнара, навстречу ему с большим отрядом выступили братья Брестир и Бейнир, и Брестир отвел иск Хавгрима и объявил, что Перо на Шляпе не имеет права на иск по древним законам, ибо он затеял свару, первым напав на неповинного человека (9). Иск Хавгрима утратил силу, а братья довели тяжбу против Эльдъярна до конца и добились его осуждения. Хавгрим сказал, что это будет отомщено. Брестир же сказал, что готов к этому и его угроз не страшится. На этом они расстаются.

VI

Чуть позже Хавгрим всходит на корабль и выезжает из дома. С ним вместе шесть человек и его жена Гудрид. Они едут к Песчаному Острову. Там жил Снэульв, тесть Хавгрима и отец его жены Гудрид.

Когда они подходят к острову, то никого из людей не замечают, ни на хуторе Снэульва, ни поблизости. Они идут к хутору, входят в дом и никого не находят. В горнице, куда они зашли, накрыт стол, а на нем - еда и питье, а людей след простыл. Все это кажется им странным, но, тем не менее, они

остаются там на ночь.

Наутро они собираются в обратный путь и едут вдоль побережья. Тут на веслах навстречу им с другой стороны острова выходит корабль с множеством людей на борту; они признали в них бонда Снэульва и всех его домочадцев. Хавгрим гребет навстречу и приветствует своего тестя, но тот не отозвался. Тогда Хавгрим спросил, что Снэульв посоветует ему предпринять в тяжбе с Брестиром, чтобы обернуть ее к своей выгоде. Снэульв отвечает:

- Плохо твое дело, - говорит он, - задираешь по пустякам людей лучше себя, но постоянно бываешь бит.

- Не хватало мне еще поношений от тебя, - говорит Хавгрим, - слышать тебя не хочу.

Снэульв схватил копье и метнул в Хавгрима. Хавгрим выставил перед собой щит, и копье прочно застряло в нем, а сам Хавгрим не пострадал. На этом они расстаются, и Хавгрим едет к себе домой на Южный Остров; он очень недоволен своей участью.

У Хавгрима и его жены Гудрид был сын по имени Эцур; ему было девять лет, когда это случилось. Мальчик подавал большие надежды.

Вот проходит какое-то время. Хавгрим выезжает из дому и едет на Восточный Остров к Транду, и Транд хорошо его принимает. Теперь Хавгрим ищет совета у Транда, чтобы тот помог ему в тяжбе против людей с Подковы, Брестира с Бейниром; он назвал Транда умнейшим мужем на Островах и сказал, что охотно готов ему чем-нибудь услужить.

Транд нашел странным, что Хавгрим хочет завлечь его в заговор против его же родичей, -

- Впрочем, едва ли ты говорил всерьез. Вижу я по тебе, что нрав твой таков, что ты хочешь залучить других на свою сторону, но сам не решаешься сделать то, что сулит успех.

- Не так это, - сказал Хавгрим, - я пойду на многое, чтобы ты был на моей стороне и помог мне лишить братьев жизни.

Транд отвечает:

- Я помогу тебе подстеречь братьев, - сказал он, - но ты должен будешь обязаться выплачивать мне каждую весну две цены коровы (10), да две сотни серебра каждую осень, и так будет продолжаться вечно, покуда ты жив, и также после твоей смерти. Я обязан тебе лишь при условии, что в сговоре будут другие люди. Хочу я, что ты посетил моего дядю Бьярни на Свином Острове и привлек его на свою сторону.

Хавгрим дает согласие и едет оттуда на Свиной Остров к Бьярни; он просит его о помощи на тех же условиях, которые выдвинул ему Транд. Бьярни отвечает, что он не пойдет на это, если не будет иметь особой выгоды. Хавгрим просил его сказать, что у него на уме.

Бьярни сказал:

- Ты будешь платить мне три цены коровы каждую весну и мясом на три сотни каждую осень.

Хавгрим дает на это согласие и едет домой.

VII

Теперь следует рассказать о братьях Брестире и Бейнире; у них было два хутора, один на острове Подкова, другой на Димуне. У Брестира была жена по имени Сесилия, норвежка родом. Был у них сын по имени Сигмунд. В то время, когда происходит сага, ему было девять лет; он был для своих лет рослым и складным. У Бейнира была наложница по имени Тора и сын от нее, по имени Торир; ему было тогда одиннадцать лет, и он подавал надежды (11).

Рассказывают, что как-то раз братья Брестир и Бейнир были на том своем хуторе, что на острове Димун, и оттуда отправились на островок Малый Димун; там нет жилья. Братья держали на нем тех овец и коров, которых собирались забить. Мальчики Сигмунд и Торир попросились ехать с ними; отцы им это позволили и едут с ними на островок. Оба брата были во всеоружии.

О Брестире говорили, что он был силен, велик ростом и лучше других владел оружием. Был он умен, и до конца дней люди его любили. Бейнир, его брат, тоже был не промах, но все же не мог равняться с Брестиром.

Вот они отплыли с островка Малый Димун и прошли большую часть пути до Заселенного Димуна; они видят, что навстречу плывут три корабля, полные вооруженных людей, по двенадцать человек на каждом судне. Они узнали этих людей; были то Хавгрим с Южного Острова, Транд с Гати на другом корабле, Бьярни со Свиного Острова на третьем. Они плыли между лодкой братьев и островом, и братья не успели достичь своей гавани и высадились где-то на отмели, в месте, где над морем нависал одинокий утес. Они бегут с оружие наверх, а мальчиков сажают там же подле себя. Верхняя часть утеса была широкой и пригодной для обороны.

Теперь подходят Хавгрим со своими людьми; они тотчас соскакивают к берег и бегут к утесу. Люди Хавгрима и Бьярни со Свиного Острова немедленно нападают на братьев, а те защищаются мужественно и хорошо. Транд и его спутники ходят по берегу и в схватке не участвуют. Брестир оборонял утес там, где нападать было полегче, а защищаться труднее. Вот они бьются какое то время и быстро одолеть их не удается.

Тут Хавгрим сказал:

- Я заключил с тобой договор, Транд, с тем, чтобы ты оказал мне помощь и ради этого отдал тебе свое имущество, - сказал он.

Транд отвечает:

- Ты полное ничтожество, коли не можешь одолеть двух человек, имея две дюжины. Таков уж твой нрав, что ты любишь всегда загребать жар чужими руками, сам же не смеешь подойти ближе, когда нужно проявить отвагу. Было бы недурно, если в тебе есть хоть капля духа, первым напасть на Брестира, другие пойдут за тобой следом. Впрочем, я вижу, что ты вообще ни на что не годишься, - и подстрекает его что есть мочи.

И после таких слов Хавгрим прыгает на Утес к Брестиру, разит его копьем в живот и пронзает насквозь. Брестир понимает, что рана смертельна; он идет на копье, достает Хавгрима и рубит его мечом. Удар пришелся тому в левое плечо и раскроил его, так что отрубленная рука полетела прочь. Хавгрим упал с утеса вниз мертвый, а Брестир упал на него сверху, и оба лишились жизни.

Теперь в другом месте обложили Бейнира, а он хорошо защищался; кончилось тем, что Бейнир пал и лишился жизни.

Рассказывают, что Брестир уже убил троих перед тем, как сразил Хавгрима. Бейнир убил двоих.

После этих событий Транд сказал, что мальчиков Сигмунда с Ториром надо бы убить.

Бьярни отвечает:

- Не надо убивать их, - сказал он.

Транд отвечает:

- Стоит это сделать потому, - сказал он, - что они принесут смерть большинству собравшихся здесь людей, если их отпустить.

Бьярни отвечает:

- Их не убить, не убив меня, - сказал он.

- Я говорил не всерьез, - сказал Транд, - я хотел лишь испытать, как вы это воспримете. Мой долг возместить мальчикам то, что я присутствовал при этой встрече, и я вызываюсь воспитать их.

Мальчики сидели на скале и видели все, что произошло, и Торир заплакал, но Сигмунд сказал:

- Не будем плакать, родич, но запомним надолго.

После этого они уезжают, и Транд велел увезти мальчиков к себе домой в Гать. Тело Хавгрима отвезли на Южный Остров и предали там земле по древнему обычаю, а друзья Брестира с Бейниром отвезли их тела на остров Подкову и похоронили там, тоже по древнему обычаю.

Теперь весть о случившемся обходит все Фарерские Острова, и о смерти братьев горевал каждый.

VIII

Тем летом из Норвегии на Фарерские Острова пришел корабль; кормчего звали Хравн, он был родом из Вика и имел двор в Тунсберге. Хравн часто ездил в Хольмгард и имел прозвище Ездок в Хольмгард (12). Корабль этот пришел в Заводь Тора.

Когда торговые люди собрались в обратный путь, к кораблю, как рассказывают, подошла ладья Транда с Гати. Транд вызвал кормчего Хравна на разговор с глазу на глаз и сказал, что хочет продать ему двух будущих рабов. Тот отвечает, что не будет покупать, пока не увидит их сам. Тогда Транд приводит к нему двух мальчиков, обритых наголо и в некрашеных плащах. Они были хороши собой, но с распухшими от горя лицами.

Увидев мальчиков, Хравн сразу же сказал:

- Верно ли, Транд, что мальчики эти - сыновья тех самых Брестира с Бейниром, которых вы недавно убили?

- Я думаю, что в этом нет сомнений, - сказал Транд.

- Ни за что не перейдут они под мою власть, - сказал Хравн, - чтобы я покупал их за деньги.

- Мы изменим условия сделки, - сказал Транд, - здесь две марки серебра; я даю их тебе за то, чтобы ты увез мальчиков с собой и они никогда больше не появлялись на Фарерских Островах.

Тут высыпает он серебро кормчему на колени, пересчитывает и предъявляет ему. Хравну серебро показалось хорошим, и ударили по рукам. Он забирает мальчиков, выходит в море, когда выдается попутный ветер, и пристает в Норвегии где ему нужно - к востоку от Тунсберга. Там он проводит зиму, а мальчики находятся при нем, и с ними хорошо обращаются.

IX

Весной Хравн снаряжает свой корабль для плаванья на восток и спрашивает мальчиков, как им живется у него. Сигмунд отвечает:

- Неплохо в сравнении с тем, когда мы были под властью Транда.

Хравн спрашивает:

- Знаете наш с Трандом уговор?

- Конечно, знаем, - сказал Сигмунд.

- Мой совет вам, - сказал Хравн, - уехать от меня, куда вам заблагорассудится. Вот то серебро, которое Транд вручил мне, передавая вас. Я считаю, что вы сами лучше распорядитесь, на что его тратить, хотя в незнакомой стране вам придется несладко.

Сигмунд поблагодарил его и сказал, что Хравн был на высоте в том, что касается их дела.

Теперь следует рассказать о Транде, что он прибрал к рукам все имущество и земли, которые принадлежали его родичам, братьям Бейниру и Брестиру, и подчинил себе всех людей, которые сопровождали их. Он забрал к себе маленького Эцура сына Хавгрима и стал воспитывать его. Эцуру было тогда десять лет. Теперь Транд распоряжался всем на Фарерских Островах один, и никто не смел возразить ему ни слова.

X

В то лето, когда братья Брестир и Бейнир были убиты, в Норвегии произошла смена власти. Харальд Серый Плащ пал за пределами страны (13), а ярл Хакон пришел ему на смену: первое время он платил дань конунгу Харальду сыну Горма и был его ленником. На этом окончился век сыновей Гуннхильд: некоторые были убиты, а другие бежали из страны.

Теперь следует рассказать о Сигмунде и Торире, что они провели в Вике две зимы с тех пор, как Хравн отпустил их на волю; к этому времени деньги, которые выдал им Хравн, закончились. Сигмунду было тогда двенадцать лет, а Ториру - четырнадцать. Они узнают, что к власти пришел ярл Хакон, и решают, что было бы неплохо посетить его, если представится случай. Им казалось, что где, как не у ярла, им можно ждать хорошего обращения, ведь отцы их служили ему. Они покидают Вик и идут в Упплёнд, а оттуда на восток в Хейдмёрк и далее на север через горы Доврафьялль. В это время начинается зима, и их встречает снег и мороз. Все же они решаются подняться на гору, толком не зная тропы, сбиваются с пути и много дней блуждают под открытым небом. Затем Торир ложится наземь и просит Сигмунда спасаться в одиночку и искать спуск самому. Сигмунд сказал, что они либо спустятся вместе, либо останутся здесь. Разница в силах была столь велика, что Сигмунд взваливает Торира себе на спину. В это время немного просветлело, и он находит путь вниз. Оба совсем обессилили. Наконец однажды вечером они находят на горе небольшую ложбину и, следуя ей, идут вниз. Затем они чуют запах дыма, и это выводит их на хутор. Они заходят внутрь и идут в горницу; там сидели две женщины, одна уже в возрасте, а другая совсем молоденькая. Обе были хороши собой. Они приветствовали мальчиков, стащили с них одежду и выдали новую, сухую. Вскоре они дали им поесть, а затем проводили спать и хорошо уложили, сказав, чтобы сами они не показывались на глаза хозяину - у него, мол, очень крутой нрав.

Сигмунд просыпается от того, что в дом входит человек большого роста, в оленьем полушубке и с тушей оленя за спиной. Человек этот сразу втянул воздух, нахмурил брови и спросил, кого это еще принесло. Хозяйка сказала, что явилось двое мальчишек, измученных и замерзших, они, бедолаги, были почти при смерти.

Мужчина говорит:

- Взяв чужих в наш дом, ты добьешься того, что люди о нас узнают, и я твердил тебе это немало раз.

- Я не желала, - сказала хозяйка, - чтобы столь красивые люди умерли возле нашего дома.

Тут хозяин перестал гневаться; они садятся есть и затем укладываются спать.

В спальне было две кровати: в одной спали бонд и хозяйка, во второй - дочка бонда; мальчикам постлали в другом месте.

Рано утром бонд поднялся на ноги и сказал мальчикам:

- Сдается мне, что женщинам по душе, чтобы вы передохнули денек у нас, если вас это устроит.

Они отвечали, что очень хотят этого.

XI

Вот бонд выходит из дому и возвращается к вечеру; с Сигмундом и Ториром он держался приветливо. А на следующее утро бонд пришел к мальчикам и сказал:

- Так уж было суждено, что вы прибились к моему жилищу. И теперь, по-моему, вам лучше остаться здесь на зиму, если вы сами не против: женщинам вы пришлись по душе. К тому же вы сбились с пути, и до жилья в любую сторону путь неблизкий.

Сигмунд и Торир благодарят бонда за радушие и говорят, что очень хотели бы остаться.

Бонд сказал, чтобы они как следует помогали хозяйке с дочкой, и не отлынивали от той работы, которую женщины им укажут, -

- а самого меня днем не будет: я буду каждый день уходить на охоту и приносить нам добычу, когда повезет.

Теперь мальчики живут там, и с ними хорошо обращаются. Женщины с ними сердечны, а те этому рады. Бонд же изо дня в день отсутствует.

Дом этот был хорошим и прочным, отделан как надо. Бонд назвался именем Ульв, жену его звали Рагнхильд, а их дочку - Турид; она была очень красивой девушкой, с крупными чертами лица. Сигмунд и Турид понравились друг другу и часто беседовали, и бонд и хозяйка не проронили ни слова против.

Вот проходит зима и наступает первый день лета. Тогда бонд Ульв заводит речь и говорит Сигмунду:

- Вышло так, - сказал он, - что вы провели эту зиму со мной. И если вы не подыскали для себя занятий получше, чем жить здесь, то вам это будет позволено, и вы сможете здесь возмужать. Может статься, что нам суждено пережить что-то вместе. Но хочу предупредить вас об одном: не ходите в тот лес, что к северу от нашего хутора.

Они это обещали и с готовностью приняли предложение, поблагодарив бонда Ульва.

XII

Неподалеку от хутора был пруд, и бонд отвел мальчиков туда и научил плавать. Потом они оправились на стрельбище и начали упражняться в стрельбе на меткость; Сигмунд на лету схватывал указания Ульва и быстро поднаторел в боевых искусствах. Торир старался не отставать, но все же не мог равняться с Сигмундом. Ульв был высок и силен, и родичи поняли, что в боевых искусствах он большой мастер.

Они живут там уже три года; Сигмунду исполнилось пятнадцать лет, а Ториру - семнадцать. Сигмунд и его родич статью напоминали взрослых мужей, но Сигмунд во всем превосходил Торира, хотя был двумя годами моложе.

И вот как-то летом Сигмунд сказал Ториру:

- Что будет, если мы отправимся в тот лес, что к северу от дома?

Торир отвечает:

- Не тянет меня туда, - говорит он.

- А меня, так да, - говорит Сигмунд, - и я пойду туда.

- Ты можешь настоять на своем, - говорит Торир, - но тогда мы нарушим запрет моего приемного отца.

Вот они идут; у Сигмунда в руке дровяной топор. Они углубляются в лес и выходят на красивую поляну. Не успевают они пробыть там долго, как слышат сильнейший шум и вскоре видят очень большого и злобного медведя. Это был лесной медведь; мех его был серовато-седым, как у волка. Они бегут назад по той же тропе; тропа была узкой и тесной, и Торир бежит впереди, а Сигмунд за ним. Зверь нагоняет их: тропа для него слишком тесна, и дубовые ветки от этого трещат. Сигмунд проворно сходит с тропинки, становится между деревьев и ждет, пока зверь не поравняется с ними; тогда он рубит медведя с обеих рук точно между ушей, так что топор сел по рукоятку. Зверь свалился замертво и даже не корчился в судорогах.

Торир был свидетелем всему этому и сказал так:

- Тебе было суждено совершить этот подвиг, родич, - сказал Торир, - вовсе не мне, и похоже на то, что в большинстве дел мне суждено лишь идти тебе вслед.

Сигмунд сказал:

- Попробуем теперь, сумеем ли мы поднять зверя на дыбы.

Они так и делают, подпирают его сзади ветками, чтобы он не мог упасть, запихивают палочку в пасть, и со стороны кажется, будто зверь ощерился. После этого они идут домой.

Когда они возвращаются, Ульв, их приемный отец, стоит перед домом возле амбара: он уже собирался отправляться на поиски. Он был сильно не в духе и спросил, куда они ходили.

Сигмунд отвечает:

- Вышло неладно, отец: мы нарушили твой запрет, и медведь гнался за нами.

Ульв отвечает:

- Следовало ожидать, что этим закончится, но все же я бы не хотел, чтобы медведь гнал вас снова. Зверь этот таков, что я считал слишком опасным дразнить его, но теперь придется попробовать.

Ульв заходит в дом, хватает копье и бежит в тот самый лес, а Сигмунд и Торир за ним. Ульв замечает медведя, тотчас бежит на него и насаживает на копье; медведь падает. Тут Ульв видит, что медведь-то умер еще раньше. Он сказал:

- Вы сделали из меня посмешище. Так кто из вас двоих убил зверя?

Торир отвечает:

- Нет здесь моей заслуги, отец, - говорит он, - это Сигмунд убил зверя.

- Это большое свершение, - говорит Ульв, - но, должно быть, лишь первый в череде твоих подвигов, Сигмунд, - сказал он.

Затем они идут домой, и Ульв стал еще выше, чем раньше, ценить Сигмунда.

XIII

Вот родичи живут с Ульвом до тех пор, пока Сигмунду не исполнилось восемнадцать лет, а Ториру - двадцать. Сигмунд стал мужем исключительной стати, силы и ловкости; достаточно сказать о нем, что он больше всех приблизился к Олаву сыну Трюггви во всех искусствах (14).

И вот теперь-то Сигмунд говорит своему приемному отцу Ульву, что хочет собраться в дорогу, -

- Ведь мне кажется, что мы вряд ли оставим о себе память надолго, если не узнаем, как живут другие люди.

- Как вы решили, так и будет, - говорит Ульв.

А они еще раньше заметили, что каждую осень и каждую весну, пока они жили там, Ульв уходил на семь ночей или около того и возвращался с одеждой и пряжей, или с другими вещами, которые были нужны в доме.

Теперь Ульв велит изготовить для них одежду и сам собирается в путь: по женщинам было заметно, что разлука дается им тяжело, особенно младшей. Вот они прощаются и выходят прочь, и Ульв идет с ними и провожает их через горы Доврафьялль, пока не они не выходят на тропу, ведущую вниз в долину Оркадаль. Тут Ульв присаживается и говорит, что хочет передохнуть. Все трое садятся вместе.

Тут Ульв сказал:

- Теперь мне хочется знать, кого я воспитывал все эти годы, и какого вы рода, и где ваш родимый край.

Они рассказывают ему весь ход своей жизни начистоту. Ульв очень опечалился. Тут Сигмунд сказал:

- Теперь я хочу, отец, - говорит он, - чтоб и ты рассказал нам весь ход твоей жизни.

- Так и будет, - говорит Ульв.

XIV

- Я начинаю свою сагу с того, что в Хейдмёрке в Упплёнде жил бонд по имени Торальв (15), человек богатый; он был наместником упплёндских конунга.

Был он женат, и жена его звалась Идунн (16), а дочка - Рагнхильд, прекраснейшая из женщин.

Неподалеку жил бонд по имени Стейнгрим (17), он был довольно зажиточен. Жена его звалась Тора (18), а сын - Торкель; был он велик ростом, силен и способен на многое.

Промысел Торкеля был таков, что он жил дома со своим отцом, но каждую осень, когда начинались заморозки и озера покрывались льдом, вместе с товарищами уходил в леса - он отлично стрелял из лука. Промысел его начинался с первыми осенними морозами, и за то его прозвали Торкель Осенний Заморозок.

Однажды Торкель завел со своим отцом беседу и попросил, чтобы тот помог ему подыскать жену и посватал за него Рагнхильд, дочку бонда Торальва. Стейнгрим отвечает, что Торкель хочет прыгнуть слишком высоко, но все же отец с сыном едут к бонду Торальву и заводят с ним речь о сватовстве Торкеля к его дочери Рагнхильд. Торальв отнесся к этому холодно и сказал, что предназначал свою дочь людям повыше Торкеля; он бы, мол, и хотел дать иной ответ ради дружбы со Стейнгримом, но этому не суждено сбыться. Они расстаются, и те едут домой.

XV

Немного позже Торкель выезжает из дому в ночь с одним спутником; он выведал, что Торальва дома не будет - тот выехал в свою округу собирать подати. Торкель и его спутник ночью заходят в покои, где лежит Рагнхильд, и Торкель берет ее в охапку, выносит и увозит к себе домой. Отец его был вне себя, сказал, что Торкель взвалил себе на шею камень, и велел ему как можно скорее отвезти ее обратно. Тот отвечает:

- Этого я не сделаю.

Тогда Стейнгрим, его отец, велел ему убираться прочь. Торкель так и поступил, уехал прочь и обосновался в лесу. С ним вместе поехало одиннадцать человек - его кумовья и товарищи.

Вот домой возвращается бонд Торальв, узнает о случившемся и немедля собирает людей. У него набралось сто человек, и с ними он едет к бонду Стейнгриму и требует выдать ему Торкеля и вернуть свою дочку. Стейнгрим сказал, что их тут нет.

Торальв и его спутники устроили обыск, но не нашли того, что хотели. После этого они отправились прочесывать лес, разделившись на несколько отрядов, и с Торальвом было три десятка мужей.

И вот однажды Торальв видит в лесу двенадцать мужчин и одну женщину. Убедившись в этом, они спешат к ним.

Спутники Торкеля совещаются, увидев, что на них надвигается толпа людей. Они спрашивают Торкеля, что предпринять. Он отвечает:

- Здесь неподалеку от нас есть пригорок. Мы взойдем на него все вместе: там удобно держать оборону. Наломаем себе камней и будем защищаться, как подобает мужчинам.

Теперь они идут на пригорок и готовятся к битве.

Вскоре подходит отряд Торальва и сразу же обрушивается на них с оружием, а люди Торкеля защищаются мужественно и хорошо.

Кончается их встреча тем, что со стороны Торальва пало двенадцать человек, а со стороны Торкеля - семь, а те пять, что остались живы, ранены. Бонд Торальв получил смертельную рану.

Торкель с товарищами бегут в лес, и битва заканчивается, а Рагнхильд остается на месте, и ее увозят домой, вместе с ее отцом. Едва Торальв добирается до жилья, как умирает от ран, и люди рассказывают, что именно Торкель был его убийцей.

Весть о случившемся распространяется повсюду. Торкель едет домой к отцу; у него легкая рана, а большинство его спутников ранено тяжелее. Все они исцелились.

XVI

После этого жители Упплёнда собираются на тинг, и на нем Торкеля Осенний Заморозок объявили вне закона.

Когда отец с сыном узнают об этом, Стейнгрим говорит Торкелю, что тот долее не сможет оставаться дома, когда его будут искать сильнее всего, -

- придется тебе, родич, отправиться к реке, что берет начало неподалеку от нашего хутора; там большие ущелья по берегам, и есть одна пещера, в которой можно укрыться; о ней не знает никто, кроме меня. Туда тебе предстоит отправиться; возьмешь с собой еду.

Торкель так и поступает и сидит в пещере, пока его ищут сильнее всего, и его не находят. В пещере ему становится скучно и спустя какое-то время он выходит наружу и направляется к тому хутору, что прежде принадлежал бонду Торальву (19). Он вторично увозит Рагнхильд и на сей раз уходит в горы да дикие леса, -

- и остановился я в месте, - сказал он, - где поныне стоит мой хутор, и мы с Рагнхильд прожили здесь восемнадцать лет, и это возраст моей дочери Турид. Теперь я поведал вам всю мою жизнь, - говорит он.

- Не рядовой кажется мне твоя сага, отец, - говорит Сигмунд, - а теперь я скажу тебе, что я плохо вознаградил тебя за то, что ты взрастил и воспитал меня, ибо дочь твоя сказала мне на прощание, что ждет ребенка, и я один тому виной. Потому и хотел я уйти, ведь я считал, что это встанет меж нами.

Торкель отвечает:

- Я давно знал, что между вами любовь, и не хотел ничем вам вредить.

Сигмунд сказал:

- Я хочу тебя просить, отец, чтобы ты ни за кого не выдавал свою дочь Турид, ибо я либо женюсь на ней, либо не буду женат вовсе.

Торкель отвечает:

- У моей дочери не может быть лучшего мужа, чем ты. Но я хочу просить тебя, Сигмунд, если ты добьешься успеха у хёвдингов, чтобы ты помнил мое имя и помог мне заключить мир с земляками, ибо мне в конец опостылела жизнь в пустыне.

Сигмунд обещал это сделать, если представится случай.

Теперь они расстаются, и родичи идут, пока не приходят к ярлу Хакону в Хладир; там была его ставка. Они предстают перед ярлом и приветствуют его, а он отозвался на приветствие и спросил, что они за люди.

Сигмунд сказал, что он - сын того Брестира, - который был Вашим наместником на Фарерских Островах и был там убит. Искал я, государь, встречи с Вами потому, что надеюсь добиться с Вами успеха. Хотел бы я, государь, стать Вашим человеком, и мой родич тоже.

Ярл Хакон сказал, что не знает точно, что он за человек, -

- Хотя ты довольно похож на Брестира. Однако тебе придется самому делами подтвердить свое происхождение. А в еде я тебе не отказываю, - и он указал им место на скамье рядом с гостями ярла.

В то время Свейн сын Хакона (20) был еще молод и находился при дружине отца.

XVII

Сигмунд завел знакомство со Свейном Ярловым Сыном и показал ему множество приемов, и Ярлову Сыну нравилось быть в его обществе.

Сигмунд изложил Свейну свое дело и просил походатайствовать перед отцом, чтобы тот помог ему выбиться в люди.

Свейн спрашивает, к чему именно он стремится.

- Больше всего хотел бы я отправиться в военные походы, - сказал Сигмунд, - если твой отец решит поддержать меня.

- Хорошо задумано, - сказал Свейн.

Вот наступает зима и приближается время йоля.

К йолю в Трандхейм с востока приезжает ярл Эйрик сын Хакона (21); его ставка была в Вике. Сигмунд заводит с ярлом Эйриком беседу и излагает ему свои трудности. Ярл Эйрик обещает замолвить за него слово перед своим отцом Хаконом и говорит, что поможет ему не меньше, чем ярл Хакон.

А после йоля Сигмунд обращается уже к ярлу Хакону, дабы тот поддержал его и позволил оправдать доброе имя Брестира - того, кто служил ярлу.

Хакон ярл отвечает:

- Верно, что я понес урон, когда был убит Брестир, мой дружинник и отважнейший муж; те, кто убил его, достойны кары. Чего, однако, ты добиваешься?

Сигмунд говорит, что больше всего хочет отправиться в викингский поход и либо стяжать себе славу, либо сложить голову. Ярл нашел, что это хорошо сказано, -

- и весной, когда люди будут снаряжаться в дорогу, ты узнаешь о моем решении.

Вот проходит зима, и Сигмунд напоминает ярлу о дружеском обещании.

Ярл отвечает:

- Я дам тебе военный корабль и сорок вооруженных мужей, но войско это мало обучено, ибо мало кто хочет следовать за тобой, неведомым никому чужаком.

Сигмунд поблагодарил ярла и рассказал Эйрику о том, что выделил его отец.

Эйрик ярл отвечает:

- Немного, но все же дар этот впустую не пропадет. А от меня получишь второй корабль и еще сорок человек, - и корабль, который выделил Эйрик, был не в пример лучше снаряжен.

Теперь он рассказывает Свейну о том, как одарили его ярлы, отец с сыном. Свейн отвечает:

- Мне, конечно, не с руки делать друзьям такие подарки, какие могут позволить себе мои родичи. Но я дам тебе третий корабль и на нем четыре десятка людей; это мои слуги, и я надеюсь, что из всех людей, что тебе приданы, они будут тебе вернее всего.

XVIII

Сигмунд и его люди снаряжаются в путь; собравшись, они отплывают на восток в Вик, а оттуда в Данию, проходят пролив Эйрарсунд и все лето плавают в Восточном Море (22). Ему выпадает немного добычи. Из-за своей малочисленности он нигде не решается оставаться подолгу; торговых людей он однако, не трогает. К концу лета он отплывает с востока и пристает у островов возле устья Широкой Реки (23); там все время роятся викинги. Вот корабли стали в заливе напротив одного островка, и Сигмунд решает осмотреться и сходит на сушу. Он видит, что на другом берегу острова стоят пять кораблей, и один из них - дракон (24). Он возвращается к своим и говорит, что на другой сторон острова стоят викинги на пяти кораблях, -

- и должен вам сообщить, что мне претит мысль о бегстве, пока мы не померялись силами. Не видать нам славы, коли мы будем бежать от опасности.

Они просили его распорядиться.

- Мы загрузим наши суда камнями, - сказал Сигмунд, - и приготовимся как можно тщательней. Корабли мы поставим на выходе из залива, в котором сейчас стоим; это самое узкое место, и мне вчера показалось, что если развернуть суда поперек, другим судам мимо нас не пройти. Может статься, это поможет нам выстоять, ведь они не смогут выстроить все свои корабли зараз.

Так они и делают.

А наутро, когда они уже выстроились поперек залива, к ним на веслах подходят викинги на пяти кораблях. На носу дракона стоит человек высокого роста и мужественного вида, он спрашивает, кто здесь предводитель. Сигмунд назвал себя и спросил его об имени. Тот сказал, что зовут его Рандвер, и родом он с востока из Хольмгарда; предлагает на выбор - сойти с кораблей и сдаться ему на милость, либо защищаться. Сигмунд сказал, что выбор слишком неравный, и они сперва испытают свое оружие. Рандвер велел трем своим кораблям стать борт к борту; все суда развернуть было нельзя, а Рандвер хотел сперва посмотреть, как пойдет дело.

Сигмунд правил тем кораблем, что подарил ему Свейн Ярлов Сын, а Торир - тем, что подарил ярл Эйрик.

Вот викинги встают рядом и начинается битва. Люди Сигмунда сразу забрасывают их камнями, так что тем приходиться думать лишь о защите. Покончив с камнями, они обрушивают на викингов град стрел: было много убитых и еще больше раненых. Затем люди Сигмунда пускают в ход мечи и секиры. Битва развертывается теперь отнюдь не в пользу войска Рандвера. Увидев потери своих людей, он называет их ублюдками, коли они не пересилили тех, кого он и за мужей-то не считал. Они отвечали, что Рандвер частенько только подзуживает других, а сам стоит в стороне, и просили вмешаться в битву. Он обещает, что все так и будет. Затем он развертывает дракон и тот корабль, где оставались свежие люди, борт к борту, а третье судно заполняет теми, кто еще не был ранен. Битва начинается во второй раз, и теперь она гораздо ожесточенней.

Сигмунд на своем корабле стоял впереди и рубил часто и мощно. Торир, его родич, тоже держался отменно. Бой продолжается, и пока невозможно увидеть, кому улыбнется удача.

Тут Сигмунд сказал своим людям:

- Стоя на месте, нам их не одолеть. Теперь я попробую взойти на дракон, а вы поддержите меня, как следует.

Вот Сигмунд всходит на борт дракона сам двенадцатый и сразу убивает врага, а за ним еще одного; его спутники хорошо поддерживают его. Торир тоже забрался на дракон сам пятый. Викинги отступают и пятятся назад. Когда Рандвер это видит, то выбегает навстречу Сигмунду, и они долго бьются один на один.

И вот Сигмунд показывает свое искусство и перебрасывает меч на левую руку, а щит на правую; он рубит Рандвера мечом и отрубает ему правую ногу ниже колена. Тогда Рандвер падает. Сигмунд рубит его по шее, так что голова летит прочь. Тут войско Сигмунда вопит клич победы, и викинги бегут на трех кораблях, а люди Сигмунда очищают дракон, убивая каждого, кто был на нем.

Затем они пересчитывают свое войско; с их стороны пало тридцать человек. Они бросают якорь в заливе, перевязывают раны и несколько ночей набираются сил.

Сигмунд забрал дракон и второе судно викингов с собой. Они взяли на них богатую добычу, как оружием, так и другими ценными вещами. Потом они плывут обратно в Данию, а оттуда - на север в Вик и встречают там ярла Эйрика. Ярл приветствует Сигмунда и предлагает ему остаться. Сигмунд благодарит за приглашение, но говорит, что сперва хочет поехать на север навестить ярла Хакона, а ярлу Эйрику он передает на хранение два судна, на которых был недобор гребцов.

Теперь они являются к ярлу Хакону, и тот приветствует Сигмунда и его спутников; зиму Сигмунд проводит с ярлом; он делается знаменит.

Той же зимой ближе к йолю Сигмунд сделался дружинником ярла Хакона, и также - его родич Торир. Они проводят зиму без приключений, и их привечают.

XIX

В то время Швецией правил конунг Эйрик Победоносный, сын Бьёрна, сына Эйрика, сына Эйвинда. Это был могущественный конунг.

Той зимой двенадцати норвежским купцам случилось ехать на восток в Швецию через хребет Килир. Прибыв в Швецию, они устроили с местными людьми торг; там случилась свара, и норвежец убил шведа. Когда об этом узнает конунг Эйрик, он высылает своих гостей и велит убить этих двенадцать норвежцев.

И вот весной ярл Хакон спрашивает Сигмунда, куда он собирается плыть летом.

Сигмунд говорит, что это - на усмотрении ярла.

Хакон ярл сказал:

- Я бы хотел, чтобы ты отправился куда-нибудь поближе к державе конунга шведов и напомнил им о том, что они этой зимой из-за малых дел убили двенадцать моих людей; обида эта не отомщена.

Сигмунд обещал сделать это, если удастся.

Тогда ярл Хакон вверяет Сигмунду отборное войско из своих дружинников и лучших ополченцев. На сей раз уже все рвались к Сигмунду. Они держат путь на восток в Вик, встречают ярла Эйрика, и он вверяет Сигмунду второй ладный отряд; всего под началом Сигмунда теперь более трех сотен людей и пять полностью оснащенных судов. Они плывут в Данию, а затем на восток вдоль побережья Швеции и пристают в восточной части этой державы.

Сигмунд говорит тогда своим людям:

- Здесь мы сойдем на сушу и устроим набег.

Они сходят на берег и вступают в селенья с тремя сотнями людей, убивая местный люд, угоняя скот, поджигая дома. Все население, которое уцелело, бежит от них в леса и поля.

Неподалеку от края, где они гнали беглецов, правил наместник Эйрика конунга по имени Бьёрн. Проведав о нападении, он собирает народ вокруг себя и, усилившись, выступает навстречу.

Вот однажды они замечают между кораблями и собой войско ополченцев.

Люди Сигмунда спрашивают, что нужно предпринять.

- Хороших путей пока много, - сказал Сигмунд, - и часто победа приходит не к тем, кого больше, но к тем, кто храбрее. Мы примем такое решение: выстроимся свиньей. Я и мой родич Торир станем впереди всех, за нами - трое, далее пятеро. А по обоим краям люди будут прикрыты щитами. Надеюсь я, что нам удастся пройти сквозь их строй: помните, что мы пробьемся, если шведы дрогнут.

Так они и поступают, набегают на строй шведов и врезаются в него. Завязывается большая битва, и со стороны шведов гибнет немало людей. Сигмунд держится храбро и рубит обеими руками. Он идет на знаменосца Бьёрна и наносит ему смертельный удар. Затем он призывает своих воинов разбить стену щитов вокруг Бьёрна, и им это удается. Сигмунд добирается до Бьёрна, и они обмениваются ударами; Сигмунд вскорости берет верх и наносит Бьёрну смертельную рану. Тогда викинги вопят клич победы, и ополченцы обращаются в бегство.

Сигмунд предупреждает, чтобы они не преследовали бегущих. Для этого, - сказал он, - у них в незнакомой стране недостаточно сил.

Они так и поступают, берут богатую добычу и с ней вместе идут к кораблям. Они отплывают из Швеции на восток к Хольмгарду и опустошают там прибрежные острова да ближние мысы.

В державе конунга шведов было, как сообщают, двое братьев: одного звали Вандиль, а другого - Адиль. Они охраняли владения конунга, и под их началом никогда не бывало меньше восьми обычных кораблей и двух драконов.

Конунг шведов узнает, что на его страну совершено нападение; он посылает братьям Вандилю с Адилем весть и велит им лишить жизни Сигмунда и его спутников. Те это обещали.

Осенью Сигмунд плывет с востока в обратный путь и подходит к некоему острову, лежащему напротив Швеции. Тут Сигмунд говорит своим людям:

- Будем начеку: мы среди шведов, а в этом краю друзей у нас нет. Сам я спущусь на остров и осмотрюсь.

Так он и делает и видит, что с другой стороны острова стоит десять кораблей, и из них два - драконы.

Сигмунд сказал своим, чтобы они приготовились загодя и вынесли на берег свое добро и внесли на борт камни. Всю ночь они снаряжаются.

XX

Рано утром к ним подходит на веслах десять кораблей, и предводители шведов спрашивают, чьи здесь суда. Сигмунд назвал себя. Узнав, кто перед ними, шведы не тратят слов, но обнажают оружие и идут в бой, и Сигмунду с его спутниками никогда прежде не приходились бывать в подобной переделке.

Вандиль ставит свой дракон против дракона Сигмунда. Те встречают их жестко, и когда они бьются уже некоторое время, Сигмунд говорит так:

- В этот раз, как и прежде, победить мы не сможем, если не пойдем в ближний бой. Я сейчас прыгну на их дракон, а вы поддержите меня как должно.

И вот Сигмунд прыгает на чужой дракон, а по пятам за ним следует большая дружина. Ему удается быстро убить одного врага, за ним второго, и шведы начинают пятиться.

Тогда Вандиль выступает навстречу Сигмунду, и они долго обмениваются ударами. Сигмунд использует тот же прием, что раньше - перебрасывает оружие на левую руку и рубит Вандиля так, что отрубает ему правую руку; меч, которым бился Вандиль, падает. Сигмунд не растягивает встречу и тут же наносит Вандилю смертельный удар. Тогда люди Сигмунда вопят клич победы.

Адиль сказал:

- Удача ныне нам изменила. Должно быть, Вандиль убит. Бежим, и спасайся кто может!

Теперь Адиль бежит прочь на пяти кораблях, а дракон и четыре других корабля остаются; все, кто на них остались, были убиты. Дракон и еще одно судно Сигмунд забрал с собой.

Они трогаются в путь и плывут, пока не достигают пределов державы конунга датчан. Здесь они чувствуют себя в безопасности, перевязывают свои раны и делают привал.

Набравшись сил, они отплывают в Вик к ярлу Эйрику; там их хорошо встретили. Они стоят в Вике недолгое время, а оттуда идут на север в Трандхейм и предстают перед ярлом Хаконом; ярл хорошо встречает Сигмунда и его спутников и благодарит за выполненную работу.

Зиму родичи Сигмунд и Торир и часть их людей проводят с ярлом; войско отправилось на зимовку в другие места.

XXI

С приходом весны ярл Хакон спрашивает у Сигмунда, где тот намерен воевать летом, Сигмунд сказал, что оставляет это на усмотрении ярла.

- Я не стану вновь призывать тебя дразнить шведов. Теперь я хочу, чтобы ты отправился в западные моря к Оркнейским Островам. Там можно ожидать человека по имени Харальд Железная Башка, моего заклятого врага. Он объявлен мной вне закона и совершил в Норвегии немало бесчинств. Это муж видный. Я хочу, чтоб ты убил его, если получится.

Сигмунд пообещал встретиться с Харальдом, если узнает, где тот находится.

Затем Сигмунд отплывает из Норвегии на восьми кораблях, и Торир правит тем драконом, что принадлежал Вандилю, а Сигмунд - тем, что принадлежал Рандверу. Они плавают в западных водах, и им почти не выпадает добычи. К концу лета они пристают возле острова Энгульсэй (25) - он расположен в Английском Море. Они замечают, что напротив них стоит десять кораблей, и один из них - большой дракон.

Сигмунд быстро убедился, что этими кораблями правит Харальд Железная Башка.

Они уславливаются между собой, что битву начнут утром.

Вот проходит ночь.

А утром, с первыми лучами солнца, они берут оружие и сражаются весь день напролет. С наступлением темноты они расходятся и договариваются продолжить битву утром.

Следующим утром Харальд вызывает Сигмунда и спрашивает, по-прежнему ли тот хочет биться. Тот отвечает, что об ином не помышляет.

- Я сейчас скажу то, - говорит Харальд, - чего никогда не говорил раньше. - Я хочу, чтобы мы больше не бились, а стали товарищами.

Спутники обоих приняли эти слова хорошо и сказали, что им просто необходимо помириться и действовать заодно, ведь тогда мало кто сможет с ними совладать.

Сигмунд сказал, что есть одна загвоздка, которая мешает им помириться.

- В чем же она? - говорит Харальд.

- Хакон ярл послал меня за твоей головой.

- От него мне следовало ждать козней, но вы с ним несхожи, ибо ты - отважнейший муж, а Хакон - худший из людей.

- На сей счет мы останемся при своем мнении, - говорит Сигмунд.

Люди с обеих сторон приложили руку к тому, чтоб они помирились, и вот заключили мировую: договорились воевать и делить добычу вместе, и мало кто может устоять перед ними в то лето.

А осенью Сигмунд сказал, что хочет отплыть в Норвегию. Харальд отвечает:

- Тогда наши пути разойдутся.

- Этого не будет, - сказал Сигмунд, - я хочу, чтобы мы теперь отправились в Норвегию вместе. Тогда я смогу исполнить кое-что из того, что обещал Хакону ярлу, если предстану пред ним.

- Как же я поеду к своему злейшему врагу?

- Предоставь это решать мне, - говорит Сигмунд.

- Тебе я вполне доверяю, но ты взвалил на себя тяжкую ношу. Однако поступим, как ты решил.

Затем они плывут на север в Норвегию и пристают в Хёрдаланде. Там им сказали, что Хакон ярл - в Северном Мёре и сидит в Бергунде. Они направляются туда и ставят корабли в заливе Стейнаваг. Оттуда Сигмунд едет в Бергунд на весельной лодке с двенадцатью людьми и хочет сперва встретиться с Хаконом ярлом один, пока Харальд стоит в заливе Стейнаваг.

Вот Сигмунд встречает ярла, а тот сидит за питьем, Сигмунд тотчас идет прямо к его месту, и приветствует ярла. Ярл был с ним ласков, спросил о новостях и велел пододвинуть сиденье для Сигмунда, что и было сделано. Они заводят беседу, и Сигмунд рассказывает о своих плаваньях, но о встрече с Железной Башкой умалчивает. Когда ярлу показалось, что рассказ затянулся, он спрашивает Сигмунда, нашел ли он Харальда.

- Конечно, нашел, - сказал Сигмунд, - и рассказал ему, как случилось, что они с Харальдом помирились.

Ярл замолчал, весь побагровел и спустя какое-то время сказал:

- Частенько бывало, Сигмунд, что ты выполнял мои поручения получше.

- Человек этот прибыл теперь сюда к Вам, государь, - говорит Сигмунд, - и отдался под Вашу власть. И я рассчитываю, что Вы заключите с Харальдом мир, уважив мое слово, и Харальд сохранит жизнь, неприкосновенность и право жить в этой стране.

- Этого никогда не произойдет, - сказал ярл, - я тотчас же велю убить его, как только увижу.

- Я поручусь за него сам, государь, - сказал Сигмунд, - и выложу столько денег, сколько Вы укажете.

- Не видать ему от меня мира.

Сигмунд отвечает:

- Мало и дурно наградил ты меня за мою службу, если я не могу сохранить жизнь единственному человеку и добиться для него мира. Я уезжаю из этой страны и никогда впредь не стану служить тебе, и я бы хотел, чтоб вам пришлось как следует потрудиться, прежде чем вы этого человека убьете.

Сигмунд вскакивает с места и покидает палаты, а ярл остается сидеть и не произносит ни слова, и никто не решается заступиться за Сигмунда. Затем ярл говорит:

- В гневе был сейчас Сигмунд, - сказал он, - и большая потеря для моей державы, если он решится уехать. Однако он говорил не всерьез.

- Конечно же, он говорил всерьез, - сказали люди ярла.

- Идите-ка за ним, - сказал ярл, - помиримся на тех условиях, что он предлагал.

Теперь ярловы люди идут к Сигмунду и пересказывают ему все это, и Сигмунд снова предстает перед ярлом, и на сей раз ярл приветствует его первым и говорит, что они заключат мировую на тех условиях, что предлагал Сигмунд, -

- не хочу я, чтоб ты покидал меня.

Сигмунд принял у ярла обещания жизни и мира для Харальда; он навещает Харальда и рассказывает ему, как обстоит дело и что мир заключен. Харальд нашел, что доверяться Хакону опасно, но все же они отправились к ярлу и помирились с ним. Затем Харальд уехал на север в Халогаланд, а Сигмунд остался зимовать с ярлом и жил у него в большом почете; с Сигмундом был его родич Торир и немало их людей.

Сигмунд следил за тем, чтоб никто из его людей не нуждался ни в оружии, ни в одеждах.

XXII

Теперь следует рассказать о фарерцах, что Эцур сын Хавгрима воспитывался у Транда с Гати до тех пор, пока не возмужал и не стал взрослым осанистым мужем. Транд нашел ему на Островах жену, лучшую из дочерей бондов. Затем Транд сказал, что они разделят власть на островах поровну: Эцур возьмет себе ту половину, что раньше была закреплена за его отцом, а Транд - ту, которой прежде распоряжались братья Брестир и Бейнир. Транд сказал Эцуру, что тот в полном праве забрать себе все деньги, земли и движимость Брестира с Бейниром в качестве виры за отца. Все шло ровно так, как указывал Транд.

У Эцура было два хутора или даже три - один на Южном Острове на своей вотчине, второй - на Подкове, третий - на острове Димун на вотчине Брестира с Бейниром.

Фарерцы прознали о Сигмунде, что он человек знаменитый, и стали готовиться загодя и соблюдать осторожность. Эцур велел возвести вокруг хутора на Подкове крепость и проводил основное время там.

Остров Подкова выглядит так, что он очень крут и высок, и его удобно оборонять; наверх ведет единственная тропа, и люди рассказывают, что если остров обороняют двадцать или тридцать мужчин, взять его приступом невозможно, сколько бы нападавших не было (26).

Эцур разъезжал между своими хуторами с двадцатью спутниками, а дома с ним всегда оставалось тридцать мужчин, вместе с работниками. На Фарерских Островах не было человека могущественней, не считая самого Транда.

Тот громадный запас серебра, который Транд получил в Халейри, не иссякал, и он был самым богатым человеком на Фарерах и по-прежнему заправлял на Островах всем один, потому что Эцур был простодушнее.

XXIII

Теперь следует рассказать о Сигмунде, что он завел с ярлом Хаконом беседу и сказал, что хочет покончить с походами и намерен попытать счастья на Фарерах. Он говорит, что более не желает слышать, как его попрекают тем, что он не мстит за отца и просит ярла о содействии и совете, как это устроить.

Хакон отвечает и говорит, что -

- море у Островов бурное, а прибои высокие; боевые корабли туда не дойдут. Но я велю сделать для тебя два больших кнёрра и дам довольно людей, чтоб заполнить их.

Сигмунд благодарит ярла за его благородство. К отплытию начинают готовиться зимой, а весной корабли уже полностью готовы, и на них подобраны люди.

Харальд весной приехал повидать Сигмунда и вызвался вместе плыть с ним. Когда Сигмунд уже был почти готов, Хакон ярл сказал:

- Нужно проводить того, кого ждешь назад.

И вот выходит ярл вместе с Сигмундом.

Тут Хакон сказал:

- Что можешь ты рассказать мне о своей вере?

Сигмунд отвечает:

- Я верю в свою силу и мощь.

Ярл отвечает:

- Так поступать негоже. Ты должен довериться тому, чему во всем доверяюсь я, и искать защиты у Торгерд Невесты Хёрди (27). Мы сейчас пойдем к ней и испросим у нее для тебя удачи.

Сигмунд просил его распорядиться.

И вот они идут в лес, сперва по проезжей дороге, а затем по боковой тропке, и попадают на поляну, а там стоит дом, обнесенный тыном. Дом этот был очень красив, с резьбой, украшенной золотом и серебром. Внутрь заходят они, Хакон и Сигмунд, и с ними еще несколько людей. Там стояло множество идолов. В капище было много окон, так что ничто не отбрасывало тень. У торцовой стены стояла женщина в богатом убранстве. Ярл распростерся перед ней ниц и долго лежал. Наконец он встает и говорит, что они должны принести ей жертву и положить серебро перед ней на сиденье, -

- и мы поймем, приняла ли она жертву, - говорит Хакон, - по тому, отпустит ли она запястье, которое у нее на руке. В этом запястье, Сигмунд, твоя удача.

Вот ярл касается запястья, и Сигмунду кажется, что она словно сжала кулак, и ярл не смог стащить запястье с руки. Ярл вторично падает ниц перед ней, и Сигмунд видит, что на глазах у него слезы. Затем ярл встает, берется за запястье, и оно подается. Он вручает его Сигмунду и говорит, чтобы Сигмунд это запястье никому не отдавал, и тот это обещает.

На этом они расстаются, и Сигмунд идет к своим кораблям; рассказывают, что на каждом из них было по пять десятков мужей. Они выходят в море, и ветер им благоприятствует; они держатся вместе, пока не встречают первых птиц, гнездящихся на Островах.

Харальд Железная Башка плыл на одном корабле с Сигмундом, а Торир правил другим кораблем.

Тут начинается буря, корабли расходятся, и несколько суток их швыряет море.

XXIV

Теперь следует рассказать о людях Сигмунда, что они поймали попутный ветер и идут под парусом к Островам. Они видят, что подходят с востока, и спутники Сигмунда узнали местность: вблизи от них был Восточный Остров. Сигмунд сказал, что если бы представилось выбирать, он предпочел бы схватить Транда. Но когда они подошли ближе, их встретил такой ветер и шторм, что было неясно, смогут ли они достичь берега. Тем не менее, им удается пристать у Свиного Острова; люди на борту были опытные и умелые. Подходят они, когда брезжит рассвет, и тотчас сорок человек бегут к хутору, а десять стерегут судно. Они вламываются на хутор, заполняют его, хватают бонда Бьярни в его постели и выводят наружу.

Бьярни спрашивает, кто предводитель этого похода.

Сигмунд назвал себя.

- Тогда будь жесток к тем, кто хотел обойтись с тобой хуже всего на давней встрече, где был убит твой отец. Я же не станут скрывать, что тоже был там; должно быть, ты еще не забыл, как я к тебе отнесся, когда пошли речи о том, что тебя с твоим родичем Ториром надо убить, и я сказал, что вас двоих не убить, не убив меня.

- Конечно, я помню, - сказал Сигмунд.

- Долго ли ждать поблажки? - сказал Бьярни.

- Прямо сейчас, - сказал Сигмунд, - ты сохранишь жизнь, но я сам решу, на каких условиях.

- Быть по сему, - сказал Бьярни.

- Поедешь с нами, - сказал Сигмунд, - на Восточный Остров.

- Туда ты доберешься не раньше, чем на небо, - сказал Бьярни, - при такой-то погоде.

- Тогда поедешь с нами на остров Подкову, если Эцур у себя дома.

- Тебе решать, - говорит Бьярни, - я думаю, Эцур там.

Следующей ночью они отплывают к Подкове и вновь подходят к берегу с началом рассвета. Сигмунду так повезло с прибытием, что никого из жителей Подковы на тропе не было. Тотчас наверх взбирается пятьдесят человек, с теми, кого придал им Бьярни. В этот миг люди Эцура показались на крепостных стенах, и Эцур спрашивает, кого сюда принесло. Сигмунд назвал себя.

- Похоже, ты считаешь, что у тебя к нам неотложное дело. Я хочу предложить мировую, - сказал Эцур, - чтобы лучшие люди на Фарерских Островах рассудили нас.

- Мировая будет лишь в том случае, если я вынесу решение один.

- На таких условиях я мириться не стану, - говорит Эцур, - чтоб еще отдавать тебе право суда! Я не знаю, чем я столь виноват, и почему настолько хуже тебя, чтоб соглашаться на это.

Сигмунд отвечает ему, а своим людям говорит, чтоб они для вида пошли на приступ, -

- а я, меж тем, попробую найти у них слабое место.

Харальд Железная Башка был настроен воинственно и пресекал все попытки решить дело миром.

У Эцура в крепости было тридцать человек, и взять крепость было тяжело.

Сын Эцура, по имени Лейв, был в то время малым ребенком.

Вот люди Сигмунда идут на приступ, а те держат оборону.

Сигмунд обходит крепость и осматривает ее. Он был одет так: на голове шлем, на поясе меч, в руке широкая секира с рогами, украшенная серебром. Это было отличное оружие. На Сигмунде был красный плащ, а поверх плаща - короткая легкая кольчуга. И друзья, и недруги признавали, что на Фарерах не бывало людей, подобных Сигмунду.

Сигмунд видит, что в одном месте крепостная стена слегка обвалилась; забраться здесь было чуть легче. Сигмунд отступает от стены назад и с разбегу напрыгивает на нее; ему удается забраться достаточно высоко, чтобы зацепиться секирой за край стены. Затем он подтягивается на рукоятке секиры и быстро взбирается наверх (28). Навстречу ему бежит человек и рубит его мечом. Сигмунд отводит от себя удар секирой и поражает его рогом секиры, так что лезвие входит в грудь. Тот человек вскорости умер. Эцур видит это, бежит навстречу и замахивается на него, но Сигмунд снова отводит от себя удар и сам рубит Эцура так, что отрубает ему правую руку; меч Эцура падает. Тогда Сигмунд всаживает секиру Эцуру прямо в грудь, и Эцур пал. Затем на Сигмунда бросается несколько человек сразу, но он спрыгивает со стены задом наперед и приземляется снаружи стоя (29).

Спутники Эцура сидят у его изголовья, пока он не испустил дух.

Теперь Сигмунд говорит оставшимся в крепости, что у них два пути: либо он возьмет их измором или сожжет, либо они заключат мир, с тем, чтобы он вынес решение один. Они передают ему право суда и сдаются на милость.

О Торире нужно сказать, что его отнесло к Южному Острову, и он прибывает на встречу с Сигмундом, когда все эти события уже случились.

Потом ведутся речи о мировой между Сигмундом и Трандом. Уславливаются о перемирии и назначают встречу на Стремнинном Острове в Заводи Тора, где находится тинг жителей Фарерских Островов. Туда являются Сигмунд, Транд и множество народу. Транд держится радушней некуда. Вот уже говорят о мире. Транд сказал, что, -

- ему, конечно же, не следовало быть на той встрече, где был убит твой отец, родич Сигмунд, - сказал Транд, - я хочу предложить тебе мир на таких условиях, которые будут для тебя почетней всего, и ты сможешь это оценить. Я хочу, чтобы ты решил все тяжбы один.

- Этого я не хочу, - сказал Сигмунд, - я хочу, чтобы приговоры по всем тяжбам вынес ярл Хакон. Или же останемся врагами, и это, по-моему, пристало гораздо больше. Но если решим замириться, то поедем с тобой к ярлу Хакону вместе.

- А я больше всего хочу, родич, - сказал Транд, - чтобы ты решил все тяжбы сам. У меня лишь одно условие: право жить на Островах и попечение над своими округами.

- Мир будет, - говорит Сигмунд, - лишь на тех условиях, что предложил я.

И поскольку Транд видел, что иначе будет хуже, они договариваются, что следующим летом оба поедут в Норвегию.

Один из двух кораблей, с которыми прибыл Сигмунд, осенью отплыл обратно в Норвегию; на нем было множество народу. Сам Сигмунд провел зиму на острове Подкова. С ним были его родич Торир, Харальд Железная Башка и много иных людей. Сигмунд держался с размахом и не скупился на расходы.

Вот проходит зима, и Сигмунд снаряжает корабль в плавание. Транд готовит к отплытию свое грузовое судно. Оба знали о сборах друг друга. Сигмунд отплывает сразу, как собрался. С ним вместе Торир, Харальд Железная Башка и около двадцати других людей на борту. Они пристают в Норвегии в Северном Мере, узнают, что Хакон ярл неподалеку и вскоре встречаются с ним.

Хакон ярл хорошо встречает Сигмунда и его спутников.

Сигмунд рассказывает ярлу о мировой с Трандом.

Ярл отвечает:

- Транд оказался похитрее тебя. Очень сомневаюсь, что он быстро предстанет предо мной.

Лето проходит, и Транд не появляется. С Фарерских Островов приходят другие корабли, и люди на них рассказали, что Транда встречным ветром отнесло обратно, и он настолько повредил свое судно, что оно стало негодно к плаванью.

XXV

Теперь Сигмунд говорит ярлу, что хочет, чтобы тот решил их спор с Трандом, несмотря на то, что тот не явился. Ярл говорит, что так и будет.

- Я назначаю двойную виру за гибель каждого из братьев, и третью - за умысел против вашей жизни в тот раз, когда Транд хотел умертвить вас с Ториром после того, как были убиты ваши отцы. Четвертая вира пойдет за то, что Транд продал вас в рабство. К той четверти, которой ты правишь на Фарерских Островах, следует добавить доли Транда и наследника Эцура, так что в твое владение переходит половина всех Островов, а другая половина отойдет мне за то, что Хавгрим и Торир убили моих дружинников Брестира с Бейниром. Хавгрим не заслуживает виры, ибо он убил Брестира и первым напал на неповинных людей. За Эцура не положено виры потому, что он самочинно поселился в твоих владеньях и был там убит. Ты поделишь полученные деньги с твоим родичем Ториром по своему усмотрению. Пусть Транд получит право жить на Островах, если будет соблюдать мировую. Все Острова будешь держать от меня в лен, - говорит ярл, - и платить подати с моей половины.

Сигмунд поблагодарил ярла за решение тяжбы и остался с ним на зиму.

Весной он выехал домой на Фарерские Острова; с ним вместе отправился его родич Торир, а Харальд Железная Башка остался в Норвегии.

Ветер благоприятствовал Сигмунду; он прибыл на Фарерские Острова и вызвал Транда на тинг в Заводи Тора на Стремнинном Острове. Транд явился туда, и было людно.

Сигмунд сказал, что Транд плохо блюдет мировую; он оглашает на тинге решение ярла и просит теперь Транда сделать одно из двух - либо соблюдать мировую, либо отказаться от нее открыто.

Транд говорит, что отдает решение Сигмунду: он, мол, хочет все сделать к его славе.

Сигмунд сказал, что хватит ходить вокруг да около, и велел Транду сказать либо "да", либо "нет". А сам он, по его словам, предпочтет, чтобы они с Трандом остались врагами.

Транд предпочел мир, но запросил отсрочки на выплату виры: ярл постановил, чтобы деньги были выплачены за год. Однако по просьбам людей Сигмунд согласился на то, чтобы виру платили в рассрочку в течение трех лет.

Транд сказал, что это превосходно, если его родич Сигмунд будет править на Островах столько же лет, сколько правил он, Транд, -

- и я нахожу это только справедливым.

Сигмунд сказал, что грубой лестью его не купишь, и он на нее никогда не поддастся.

Они расстаются, и все тяжбы считаются улаженными.

Транд предложил взять на воспитание Лейва сына Эцура, и тот рос у него дома на Гати.

Летом Сигмунд снарядил корабль для плаванья в Норвегию. Тогда Транд выплатил треть положенных денег, но сделал это после долгих проволочек.

Сигмунд собрал подати Хакона ярла, прежде чем отплыл с Островов.

Ветер благоприятствовал Сигмунду, и он привел корабль в Норвегию. Вскоре он навещает ярла Хакона и вручает ему его подати. Ярл хорошо встретил Сигмунда, его родича Торира и прочих спутников. Зиму они проводят с ярлом.

XXVI

Летом того года, когда Сигмунд сделался дружинником ярла Хакона, - а произошло это во время йоля - он выехал вместе с ярлом на Фростатинг. Там Сигмунд поднял дело Торкеля, своего тестя, и повел речь о том, чтобы ярл Хакон снял с него обвинения на тинге и даровал ему право свободно жить в стране. Хакон ярл быстро обещал это Сигмунду. Затем ярл велел выслать людей за Торкелем и его домочадцами, и ту зиму Торкель провел у ярла Хакона; при нем были его жена и их дочь Турид. В то же лето, когда Сигмунд и Торир расстались с ними, она родила девочку, которую назвали Тора.

Следующей весной ярл Хакон выделил Торкелю Осенний Заморозок наместничество в долине Оркадаль, и Торкель поставил там свой хутор и жил все то время, о котором рассказывалось в саге.

Вот Сигмунд едет в долину Оркадаль и встречает Торкеля; его хорошо приняли. Теперь Сигмунд поднимает речь о женитьбе и просит руки Турид. Торкель отнесся к сватовству хорошо и счел этот брак почетным как для себя, так и для дочери. Затем Сигмунд празднует свадьбу в Хладире у ярла Хакона, и ярл велит не прерывать пир семь ночей. Торкель Осенний Заморозок стал тогда дружинником Хакона ярла и сделался его другом. Затем разъезжаются по домам; Сигмунд с женой остаются при ярле и живут у него, пока осенью не приходит время собираться в путь. Тогда он отплывает на Фарерские Острова, и с ним вместе его жена Турид и дочь Тора.

Зимой на Островах ничего не происходит.

Весной люди выезжают на Тинг Стремнинного Острова; является много народу, Сигмунд со своим отрядом и Транд. Сигмунд требует, чтобы Транд выдал его имущество, вторую треть виры: ему вообще-то положено взять все сразу, но он пошел навстречу просьбам людей.

Транд отвечает:

- Вышло так, родич, - сказал он, что здесь со мной человек по имени Лейв: он сын Эцура, и я предложил ему перебраться ко мне, после того, как мы с тобой помирились. Теперь же я намерен просить тебя, родич, - сказал Транд, - чтобы ты как-то уважил Лейва за потерю его отца Эцура, которого ты убил. Тогда бы я мог выплатить Лейву те твои деньги, которые пока у меня.

- Этого я не сделаю, - сказал Сигмунд, - ты выплатишь мои деньги мне.

- Но ты и сам скажешь, что это справедливо.

Сигмунд отвечает:

- Плати сейчас же, - сказал он, - не то будет хуже.

Тогда Транд выплатил половину второй трети и заявил, что больше уплатить не в состоянии. Сигмунд же подошел к Транду, держа в руке ту самую секиру, украшенную серебром, которой он убил Эцура. Он приставил рог секиры к груди Транда и сказал, что сейчас нажмет так, что Транд почувствует сталь, если тотчас не выплатит деньги.

Тогда Транд сказал:

- Трудный ты человек, - говорит он и просит своего слугу сходить в палатку за кошелем, который там лежал и проверить, не осталось ли в нем серебра. Тот пошел и отдал кошель в руки Сигмунду, и когда серебро взвесили, оно потянуло ровно настолько, сколько полагалось Сигмунду.

На этом они расстались.

Тем же летом Сигмунд вывез в Норвегию подати Хакона ярла, и его хорошо приняли. Проведя с ярлом короткое время, он едет обратно и зиму сидит на Островах.

Торир, его родич, повсюду сопровождал Сигмунда.

У Сигмунда на Островах было много друзей. Он и Бьярни со Свиного Острова хорошо соблюдали свою мировую, и Бьярни постоянно посредничал между Трандом и Сигмундом. Поэтому до худшего не доходило.

Весной люди выехали на Тинг Стремнинного Острова, и явилось много народу. Сигмунд потребовал у Транда выдать его имущество, а Транд от имени Лейва сына Эцура просит виры за отца Лейва. Многие сказали тогда, что им пристало договориться.

Сигмунд отвечает:

- Транд выплатит эти деньги не Лейву, а мне. Но по совету добрых людей серебро это останется на своем месте. Однако я не отказываюсь от него и не выплачиваю его кому бы то ни было.

На этом расстаются и едут с тинга по домам.

Летом Сигмунд снова собрался везти в Норвегию подати ярла Хакона, но задержался. Снарядившись, он отплывает в путь. Турид, его жена, остается дома, а его родич Торир едет с ним. Ветер им благоприятствует; поздней осенью они пристают на севере страны в Трандхейме. Затем Сигмунд поехал к ярлу Хакону, и его хорошо встретили.

К этому времени Сигмунду исполнилось двадцать семь лет; он продолжал жить у ярла.

XXVII

В ту зиму в Норвегию пришли йомсвикинги и сразились с Хаконом ярлом и его сыновьями (30). Родичи Сигмунд и Торир были в битве на стороне ярлов, Хакона с Эйриком, и Сигмунд сын Брестира управлял кораблем и имел под своим началом отряд воинов (31). [...]

И после этих событий Буи (32) хватает громадное рогатое копье (33), призывает своих людей держаться отважно и рубит обеими руками столь отчаянно и мощно, что все, кто попадаются на его пути, пятятся прочь. Когда Хакон ярл это видит, он призывает всех предводителей своего войска выступить против Буи и отбиться от этого викинга. Но почти все они были сильно утомлены после долгой битвы и старались держаться от Буи подальше, ведь никому не хотелось найти последний приют под его оружием.

Хакон ярл видит, что желающих подняться на подвиг и сразить Буи нет. А тот между тем крушит всех подряд и прорубает в войске ярла изрядную брешь. Тогда ярл призывает Сигмунда сына Брестира, чтобы тот подвел свой корабль к кораблю Буи и убил этого разбойника.

Сигмунд в ответ сказал:

- Верно, ярл, что я обязан вам многими почестями. Однако теперь вы хотите подвергнуть меня смертельной опасности, раз мне предстоит меряться силами с Буи.

Тогда Хакон ярл заполняет корабль Сигмунда лучшими и самыми стойкими воинами и велит Сигмунду идти вперед, не щадя себя. Затем тот подводит свой корабль к кораблю Буи, и между ними завязывается жесточайшая битва. Буи наносит страшные удары, ибо сил у него было в избытке, и многие пали от его рук и лишились жизни.

Сигмунд призывает своих челядинцев взобраться на судно Буи, и тридцать человек взбираются со стороны штевня. Буи с товарищами дает жестокий отпор; завязывается долгая и жестокая битва. Буи и Сигмунд вскоре находят друг друга и обмениваются ударами: Буи был сильнее, но Сигмунд ловчее и искусней в бою. Сигмунд вновь перебрасывает оружие с руки на руку - он одинаково хорошо развил себе обе руки для боя, а добиться этого удается немногим или почти никому. Таким приемом Сигмунд отрубает Буи кисть руки, а вскоре - и вторую. Потеряв обе руки, Буи насаживает на обрубки золотые запястья из своих ларцов, полных сокровищ (34). Он сказал тогда зычным голосом:

- За борт, все люди Буи!

Затем Буи прыгнул за борт и с тех пор больше не появлялся, а Сигмунд добыл эту победу для ярла Хакона.

Так рассказывают Халльбьёрн Хвост Старший (35) и Стейнгрим сын Торарина (36), по сообщению священника Ари Мудрого сына Торгильса (37).

Битва завершается так, как рассказано. Ярлы благодарят Сигмунда сына Брестира за ту победу, которую он одержал. [...]

А о Сигмунде сыне Брестира следует рассказать, что следующую зиму после описанных событий он провел с ярлом. Летом он выехал на Фарерские Острова, получив на прощание богатые дары от Хакона ярла и его сыновей. Зиму Сигмунд сидит на Фарерских Островах, и там все спокойно. [...]

XXVIII

Теперь следует рассказать о том, что конунг Олав сын Трюггви, проведя в Норвегии две зимы, крестил весь Трандхейм (38). Весной конунг отправляет на Фарерские Острова послание к Сигмунду сыну Брестира и вызывает его к себе, а на словах просит передать, что поездка будет для Сигмунда почетной, и конунг сделает его первым человеком на Фарерах, если Сигмунд захочет ему присягнуть.

XXIX

Олав конунг выехал из Трандхейма на юг в конце лета. Прибыв в Южный Мёр, он сел пировать у богатого бонда. В это время из-за моря с Фарерских Островов по указанию конунга прибыли Сигмунд сын Брестира и его родич Торир.

Когда Сигмунд встретил конунга, тот принял его приветливо; вскоре у них завязалась беседа. Конунг сказал так:

- Ты хорошо поступил, Сигмунд, что не стал откладывать эту поездку: я пригласил тебя потому, что немало наслышан о твоей отваге и боевых искусствах. Я бы охотно стал твоим лучшим другом, если ты послушаешься меня в том, что для меня важнее всего. К тому же многие поговаривают, что нам с тобой пристало держаться вместе, ибо нас обоих считают людьми не лишенными храбрости, несмотря на то, что нам пришлось пережить невзгоды и тяготы, перед тем как добиться почестей. Судьба наша схожа и в том, что нам обоим выпало жить в изгнании и сносить унижения. Ты был ребенком, когда у тебя на глазах без вины погиб твой отец. Я же был во чреве матери, когда моего отца предали и убили, и не было других причин, кроме злобы и зависти собственных родичей. Рассказывали мне и о том, что тебе не спешили предлагать виру за отца потому, что твои родичи покушались убить тебя вслед за твоим отцом, а впоследствии продали тебя в рабство или даже заплатили деньги за то, чтобы тебя унижали и угнетали и, таким образом, умыкнули и увезли от твоей земли и имущества. Ты долгое время провел в незнакомой стране, не имея помощи, пока совсем чужие люди не сжалились над тобой и не взяли под свою опеку. Все это, что я узнал о тебе, очень похоже на то, что случилось со мной самим, ибо едва я родился, как мои земляки стали преследовать меня, устраивая засады, и хотели лишить жизни, так что моя мать была принуждена бежать от собственного отца и родичей как нищенка, покинув свои владения. Так прошли первые три года моей жизни. Затем нас с матерью захватили викинги, и я навсегда расстался со своей матерью и никогда ее больше не видел. Трижды меня продавали в рабство: я жил в Эйстланде у чужих людей, пока мне не исполнилось девять лет. Тогда в Эйстланд прибыл мой родич, который признал наше родство; он вызволил меня из рабства и увез с собой на восток в Гарды. Там я провел в изгнании еще девять лет, но уже считался свободным человеком. Я возмужал и получил от конунга Вальдамара такие почести, на которые было трудно надеяться иноземцу, - совсем как ты у Хакона ярла. И наконец каждый из нас обрел свою отчину и родимый край за то, что долго был лишен счастья и славы.

И теперь - прежде всего потому, что я слышал, будто ты никогда не приносил жертвы идолам по обычаю прочих язычников, - у меня есть надежда на то, что верховный конунг небес, творец всего сущего, приведет тебя, по моим молитвам, к познанию своего высокого имени и святой веры и сделает тебя моим сотоварищем в правой вере, а не только по силе, доблести и прочим многочисленным дарам, которые он милостиво ниспослал как тебе, так и мне, еще до того, как я впервые узнал о его славе. Пусть тот же всемогущий Бог поможет мне привести тебя к правой вере и убедит служить ему, дабы ты с его милостью смог, по моему примеру и наущению, обратить к Богу всех своих подданных, и я надеюсь, что так оно и будет. Ежели ты послушаешься моих уговоров и внимешь тому, что я сейчас сказал, и будешь с твердой верой служить Богу, то обретешь мою дружбу и уважение, хотя все это не идет ни в какое сравнению со славой и блаженством, которыми воздаст тебе всемогущий Бог Отец. Как и все, кто блюдет его заповеди и любит Духа Святого, будешь сидеть в одном царстве вместе с его милым Сыном, конунгом всех конунгов, вовеки во славе небес (39).

Когда конунг закончил свою речь, Сигмунд ответил:

- Вам, государь, хорошо известно, и вы сами упоминали о том в Вашей речи, что я присягал на верность Хакону ярлу: у него мне жилось как нельзя лучше, и ярл привечал меня, ибо он был надежен и верен, дружелюбен и щедр со своими друзьями, хотя к своим врагам он бывал жесток и коварен. Но ваши с ним верования очень несходны. Поскольку, однако, я вижу по Вашим красивым речам, что вера, которую Вы возвещаете, во всех отношениях лучше и привлекательней той, которой держатся язычники, я готов следовать Вашим советам и стать Вашим другом. А приносить жертвы идолам я не желал потому, что давно уже видел, что обычай это негодный, хотя я не знал лучшего.

XXX

Олав конунг был рад тому, что Сигмунд столь разумно отнесся к его речам. Затем Сигмунд и все его спутники крестились, и конунг велел наставить их в вере. После этого Сигмунд находился при дружине конунга и пользовался большим почетом.

С наступлением осени конунг сказал Сигмунду, что хочет послать его на Фарерские Острова обратить живущий там народ в христианство. Сигмунд отговаривался от этого труда, но в конце концов дал согласие исполнить волю конунга. Тогда конунг передал в его власть все Фарерские Острова и придал ему ученых людей, дабы они крестили народ и наставляли его в вере. Сигмунд отплыл, как только собрался, и поездка его прошла хорошо.

Прибыв на Фареры, он созвал бондов на Тинг Стремнинного Острова; явилось много народа. Когда тинг начался, Сигмунд встал, огласил свое известие и рассказал, что этим летом плавал на восток в Норвегию к конунгу Олаву сыну Трюггви и что конунг передал под его власть все Острова. Большинство бондов приняло эту весть хорошо.

Затем Сигмунд сказал:

- Я хочу объявить вам, что сменил веру. Теперь я христианин; я принял поручение Олава конунга и взялся обратить все население Островов в правую веру.

На его речь ответ дает Транд; он сказал, что слышал, как бонды в своем кругу называют это делом тяжелым. Бонды сказали, что это отличная речь.

Транд собирает вокруг себя бондов на другом конце поля и говорит им, что надо, не долго думая, отвергнуть это требование. И поддавшись на его уговоры, все соглашаются быть заодно.

Когда Сигмунд увидел, что весь народ стекся к Транду, и при нем не осталось никого, кроме тех, кто уже был крещен ранее, он сказал так:

- Многовато власти вручил я сейчас Транду.

Сразу вслед за этим бонды окружают Сигмунда, бряцают оружием и ведут себя отнюдь не мирно. Сигмунд и его люди вскочили и изготовились. Тут Транд сказал:

- Пусть люди угомонятся и сядут на место. Надо тебе сказать, родич Сигмунд, что мы, бонды, пришли к единому мнению насчет того поручения, которое ты взял на себя, и мы ни за что не желаем менять веру. Мы сейчас же нападем на тебя и убьем тебя здесь на тинге, если ты не перестанешь упорствовать и не подтвердишь под порукой, что никогда впредь не станешь продвигать это дело у нас на Островах.

И поскольку Сигмунд видит, что он никак не может настоять на своем насчет веры, а сил у него, чтоб воевать со всем тингом, недостаточно, случается так, что Сигмунд обещает все, чего они требовали под порукой и при свидетелях. На этом тинг завершается.

Сигмунд сидит зиму на острове Подкова; он был в ярости от того, что бонды угрозами вынудили его отступить, но не показывал виду.

XXXI

Весной, в ту пору, когда волны всего больше и море вокруг Островов считается несудоходным, Сигмунд выехал из дому с острова Подкова с тремя десятками людей на двух кораблях. Он сказал, что придется положиться на судьбу - либо они выполнят конунгово поручение, либо сложат голову. Они держат путь к Восточному Острову и им удается высадиться; они внезапно появились во второй половине ночи и обложили хутор на Гати. После этого они вышибли бревном дверь каморки, где спал Транд, схватили Транда и вывели его наружу.

Тут Сигмунд сказал:

- Вот так-то, Транд: и на правителя есть управа. Осенью ты угрозами принудил меня сдаться и поставил перед тяжелым выбором. А теперь я сам заставлю тебя выбрать между двумя вещами отнюдь неравноценными. Лучший выбор в том, что ты обращаешься в правую веру и принимаешь крещение; коли не захочешь и выберешь худшее, то быстро лишишься богатств и мирского счастья на этом свете, а взамен обретешь лишь убожество да вечную адову муку в мире ином.

Транд отвечает:

- Не буду отказываться от моих давних друзей.

Тогда Сигмунд выделил одного из своих спутников, чтоб тот убил Транда и вручил тому человеку большую секиру. Но когда тот подошел к Транду с занесенной секирой, Транд взглянул на него и сказал:

- Не спеши рубить меня, парень. Я сперва хочу кое-что сказать. Где ж Сигмунд, мой родич?

- Здесь я, - говорит тот.

-Ты сам по своему усмотрению решишь нашу тяжбу, - говорит Транд, - а я приму ту веру, какую ты хочешь.

Тогда Торир сын Бейнира сказал:

- Руби скорей, парень!

Сигмунд отвечает:

- Не сейчас.

- Это верная смерть для тебя и твоих друзей, - говорит Торир, - если Транду дадут ускользнуть.

Сигмунд сказал, что большего на сей раз не будет.

Затем священник крестил Транда и его домочадцев. После того, как Транда окрестили, Сигмунд велел увезти его с собой. Сигмунд объехал все Фарерские Острова и не останавливался до тех пор, пока весь народ не был крещен (40). Затем он готовит корабль в плавание и собирается отвезти конунгу Олаву его налоги, а в придачу к ним - Транда с Гати.

Когда Транд узнал, что Сигмунд собирается вывезти его к конунгу, он стал отпрашиваться от этой поездки, но уговоры на Сигмунда не подействовали, они отплыли, как только подул попутный ветер.

Не успели они далеко отплыть от берега, как их встретила сильнейшая буря с большими волнами; их выбрасывает обратно на Фарерские Острова. Корабль разлетелся в щепы, и все имущество погибло, но большинству людей удалось спастись. Сигмунд сам вытащил Транда и многих других.

Транд сказал, что плавание их не может пройти гладко, так как они увозят его с собой насильно.

Сигмунд сказал, что Транду, тем не менее, придется поехать, даже если ему это не нравится.

Затем Сигмунд взял другой свой корабль и выделил деньги для податей конунгу из своих средств; имущества у Сигмунда для этого вполне хватало. Снова выходят они в море, и на этот раз удается проплыть дольше. Но, как прежде, их настигает сильный встречный ветер, сносит обратно к Фарерским Островам, и они ломают судно.

Сигмунд сказал, что не иначе как выехать им мешает большое заклятье.

Транд сказал, что так будет происходить всякий раз, сколько бы они ни пытались, потому что они вывозят его с собой насильно.

Тогда Сигмунд велит освободить Транда с условием, что тот принесет присягу, что будет твердо соблюдать правую веру, верно и преданно служить Олаву конунгу с Сигмундом, не сеять на Островах смуты и не подстрекать никого отпасть от конунга с Сигмундом, способствовать и содействовать поручениям Олава конунга, как насчет крещения, так и в том, что конунг пришлет на Острова в дальнейшем. И Транд клянется столь истово, что Сигмунд нигде не смог заподозрить подвоха. Затем Транд едет домой на Гать, а Сигмунд проводит зиму на своем хуторе на острове Подкова, потому что, когда их вторично отнесло обратно к Островам, стояла уже поздняя осень. Сигмунд распорядился починить тот корабль из двух, который был меньше поврежден. В ту зиму на Фарерских Островах все спокойно и тихо.

XXXII

Весной Сигмунд сын Брестира стал готовить свой корабль в плавание, как только счел море судоходным. Снарядившись, он вышел в море. Транду было позволено остаться на тех условиях, что были изложены раньше. На этот раз поездка Сигмунда прошла хорошо. Он встретил Олава конунга на севере в Нидаросе и вручил ему те деньги, которые выложил взамен тех, что пропали прошлым летом, а, сверх того, те подати, что причитались за следующий год. Конунг принял его хорошо, и Сигмунд задержался у конунга на всю весну.

Сигмунд подробно рассказал конунгу обо всем, что приключилось у него с Трандом и другими островитянами.

Конунг отвечает:

- Очень плохо, что Транд не предстал передо мной и не прогнан с Островов, но продолжает вносить порчу в ваши селения за морем, ибо я полагаю, что там живет худший человек в Северных Странах, и это - Транд.

XXXIII

Однажды весной случилось так, что Олав конунг сказал Сигмунду сыну Брестира:

- Сегодня мы отправимся с тобой позабавиться и померяемся силами в разных искусствах.

- Для этого мне слишком многого не хватает, - говорит Сигмунд, - но пусть будет по Вашей воле, как в этом деле, так и в другом.

Затем они состязались в плавании, стрельбе и прочих искусствах, и поговаривают, что из всех людей, живших тогда в Норвегии, Сигмунд более всего приблизился к Олаву конунгу в разных искусствах, несмотря на то, что во всем, в чем они состязались, он уступал конунгу (41).

Рассказывают, что однажды, когда Олав конунг сидел за питьем с множеством народа и потчевал свою дружину, Сигмунд сидел рядом с конунгом на почетном месте; между ним и конунгом было всего два человека. Сигмунд положил обе свои руки на стол. Конунг посмотрел на них и увидел, что у Сигмунда на руке толстое запястье из золота. Конунг сказал:

- Покажи-ка запястье.

Сигмунд снял запястье с руки и отдал его конунгу. Конунг сказал:

- Не подаришь ли это запястье мне?

Сигмунд ответил:

- Вообще-то я не собирался расставаться с этим запястьем, государь.

- Я дам тебе взамен другое, - говорит конунг, - и оно будет ничуть не меньше и столь же красиво.

- Не отдам я свое запястье, - говорит Сигмунд, - ибо я обещал Хакону ярлу, когда он с волнением в голосе дарил мне это сокровище, что никогда не расстанусь с ним, и это обещание я выполню, ибо запястье казалось мне превосходным, пока ярл был жив, и принесло мне немало пользы.

Тут конунг сказал:

- Думай сколь угодно хорошо про запястье и того, кто тебе его подарил. Но с этого мига тебе суждено немного удачи, ибо запястье это принесет тебе смерть. Я столь же отчетливо знаю и то, как ты его получил, и каково его происхождение. Домогался я запястья не потому, что мне так уж хотелось владеть им, но потому, что желал уберечь своих друзей от несчастий.

Конунг побагровел и стал красным как кровь, и беседа оборвалась. С той поры конунг уже никогда не был столь ласков с Сигмундом, как раньше. Тем не менее, Сигмунд еще какое-то время оставался при конунге, а в самом начале лета выехал на запад к Фарерским Островам. Простились они с Олавом конунгом по-дружески, и Сигмунд никогда больше не видел конунга. Сигмунд привел корабль на Фарерские Острова и обосновался на своем хуторе на острове Подкова. [...] (42)

XXXIV

Ярлы Свейн и Эйрик велели передать на Фарерские Острова Сигмунду сыну Брестира, чтобы он явился к ним. Сигмунд не стал откладывать поездку, прибыл в Норвегию и застал ярлов на севере в Хладире в Трандхейме. Они приняли его очень тепло и вспомнили давнюю дружбу; Сигмунд сделался тогда их дружинником. Они отдают ему Фарерские Острова в лен и расстаются как большие друзья. Осенью Сигмунд отплывает обратно на Фарерские Острова.

XXXV

Вот в Норвегии правят ярлы, Эйрик со Свейном; народ их очень любил, потому что каждому позволяли поступать, как он хочет. Ярлы в основном сидели на своей вотчине в Хладире в Трандхейме; они чувствовали себя уверенней всего там, где были их корни. Эйрик во всем считался первым из братьев.

Эйрик очень прославился двумя битвами, в которых участвовал - при Свольдре и в заливе Хьёрунгаваг; это были величайшие битвы, и в обеих он одержал верх. Эйрик был очень хорош собой и был отличным правителем: в этом он походил на своего отца, однако совсем не походил на него нравом и верой, и всеобщее мнение таково, что это один из явных примеров того, как сын, вырастая, становится лучше отца (43).

XXXVI

В саге упоминается трое людей, выросших у Транда с Гати: одного из них звали Сигурд, он был сыном Торлака, брата Транда. Это был высокий и сильный муж, видный собой; волосы у него были белокурые и вились локонами. Он преуспел в боевых искусствах и, по рассказам, приблизился в них к Сигмунду сыну Брестира. У него был брат Торд, по прозвищу Коротышка. Это был человек могучего сложения и большой силы (44). Третьего звали Гаут Рыжий; он был сыном их сестры. Все трое были сильны и высоки ростом.

Лейв находился там же на воспитании, и они с родичами Транда были ровесники (45).

Вот как звали детей Сигмунда и Турид: старшей была их дочь Тора - та, что родилась в горах. Это была высокая статная женщина, лицом не слишком красивая, но смолоду проявлявшая изрядный ум. Старшего сына Сигмунда и Турид звали Торальв, другого - Стейнгрим, третьего - Бранд, четвертого - Хери. Все они подавали надежды.

С христианством на Фарерах обстояло так же, как и везде в державе ярлов, и каждый жил, как он хотел, хотя сами ярлы были христиане.

Сигмунд крепко держался новой веры, и все его люди с ним; он велел возвести на своем хуторе церковь.

Про Транда же рассказывают, что он вовсе забросил христианство, и так же поступили все его сотоварищи.

Вот жители Фарерских Островов созывают тинг; туда является Сигмунд, Транд с Гати и много иных людей.

Транд сказал Сигмунду:

- Вышло так, родич Сигмунд, что я намерен добиваться виры от имени Лейва сына Эцура, чтобы ты уплатил ему за убийство его отца.

Сигмунд сказал, что будет придерживаться того приговора, который вынес ярл Хакон купно по всем их тяжбам.

Транд сказал, что было бы справедливей -

- оказать Лейву эту почесть в память об его отце, чтобы вас с ним помирили лучшие люди на Островах.

Сигмунд сказал, что Транду нет нужды раз за разом проворачивать весла, и ни к чему путному это не приведет. Транд сказал, что -

- Вполне очевидно, что тебя тяжело ухватить за рога. Может, однако, статься, что мои родичи, которые выросли у меня дома, решат, что ты держишься с ними не на равной ноге, коли не хочешь делиться властью. А ведь нам полагается более половины того, чем владеешь ты, и неясно, готовы ли люди мириться с этим и впредь. Ты подверг меня всяческим унижениям, - сказал Транд, - и худшим из всех я считаю то, что ты принудил меня сменить веру, и мне невыносимо от того, что я всю жизнь обречен помнить, что тогда подчинился. Так что приготовься заранее, что люди не всегда будут столь покорно сносить твое самовластье.

Сигмунд ответил, что будет спать спокойно, невзирая на его угрозы. На этом они расстаются.

XXXVII

Рассказывают, что как-то летом Сигмунд выехал на лодке на островок Малый Димун. Его сопровождали лишь Торир и Эйнар Южанин; Сигмунд собирался забить на мясо овец, которые паслись у него на островке. Сигмунд и его спутники стояли наверху; они видят, как на остров всходят мужчины, и щиты их красиво блестят на солнце. Они принялись считать пришельцев и насчитали двенадцать человек.

Сигмунд спросил, кто это мог бы быть.

Торир отвечает, что признал в них Жителей Гати, Транда и его родичей, - и что теперь следует предпринять? - говорит Торир.

- Все пока не так плохо, - говорит Сигмунд, - мы двинемся им навстречу с оружием в руках, и если они решат напасть на нас, рассыплемся в стороны, а затем все втроем встретимся на берегу у тропы, ведущей наверх.

Люди Транда договариваются, что против Сигмунда пойдет Лейв с сыновьями Торлака и с ними четвертый человек. Сигмунд и его люди слышат это и выходят навстречу. Спутники Транда тут же нападают на них, но те бросаются врассыпную и успевают собраться внизу на берегу. Оттуда они бегут к проходу наверх; там стоит человек Транда. Сигмунд подоспел к нему первым и быстро управился с ним. Затем Сигмунд остался держать оборону, а Торир с Эйнаром бросаются к ладье Транда. При ней было двое: один держал канат, а другой был на судне. Торир подбежал к тому, кто держал канат, и убил его. Эйнар же побежал к лодке Сигмунда и спустил ее на воду. Сигмунд в это время оборонял проход, отступая по нему вниз, ибо он рассчитывал успеть к Ториру с Эйнаром. Уже на берегу он убил еще одного спутника Транда. Затем Сигмунд и Торир вместе прыгнули на ладью Транда. Сигмунд вышвырнул того, кто был на ней, в море. После этого они налегают на весла и уводят с собой оба судна, а тот, кого выкинул в море Сигмунд, выбрался на берег.

Люди Транда зажгли костер; к ним подошли люди на лодках и вывезли их домой к Гати.

Сигмунд собрал людей и надеялся захватить Транда и его спутников на островке, прежде чем до него дошли вести, что те уехали прочь.

Немного позже тем же летом Сигмунд, и с ним двое, сел в лодку и отправился собирать свои подати. Они зашли в узкий пролив между какими-то двумя островами. Ближе к выходу они замечают, что навстречу им выплывает корабль под парусом и расстояние между ними стремительно сокращается. Они признали людей на корабле: были это Жители Гати, Транд и всего двенадцать человек.

Тут Торир молвил:

- Они совсем уже рядом, - говорит он, - и как теперь поступать, родич Сигмунд? - спрашивает он.

- Выбирать почти не приходится, - сказал Сигмунд, - но поступим так, - говорит Сигмунд. Мы пойдем на веслах им навстречу, и когда наше судно поравняется с ними, они захотят свернуть парус, и вы пустите в ход ваши мечи и срежете оснастку с того борта, который не закрыт парусом. А я поступлю по своему усмотрению.

Вот они гребут навстречу, и когда лодка Сигмунда поравнялась с кораблем Транда, Торир с Эйнаром срезают всю оснастку с борта, не закрытого парусом. Сигмунд же хватает вилы, лежавшие в его лодке, и втыкает их в верхнюю часть носа корабля Транда, нажимая с такой силой, что из воды тут же показался киль. Сигмунд загнал вилы в тот борт, на который спускался парус. Корабль быстро перевернулся, ведь он и без того был изрядно накренен в эту сторону, тем более, что Сигмунд нажал со всей силы. Там утонуло пятеро людей из отряда Транда.

Торир сказал, что нужно убить каждого, до кого они доберутся. Сигмунд отвечал, что не хочет этого и добавил, что, оставляя их в живых, он подвергнет их еще большему позору. После этого они плывут дальше.

Тут Сигурд сын Торлака сказал:

- Из раза в раз нам выпадают одни злоключения, когда мы идем против Сигмунда.

Сигурд сумел выправить корабль и спас многих людей.

Но Транд, взобравшись на судно, сказал:

- Удача, должно быть, оставила Сигмунда и переметнулась к нам, - говорит он, - ибо теперь на Сигмунда нашло большое затмение, и он не убил нас, хотя имел для этого все возможности. Отныне мы должны, не страшась, ополчиться и не отступать до тех пор, пока не отправим Сигмунда в Хель.

Все сказали, что только этого и хотят. Затем они едут домой к Гати.

Вот лето подходит к концу, и до поры они не сталкиваются друг с другом.

XXXVIII

Однажды, когда до зимы было уже рукой подать, случается так, что Транд созывает к себе людей, и набирается шестьдесят человек. Транд говорит, что они отправятся искать встречи с Сигмундом; во сне, мол, привиделось ему будто они быстро сумеют смирить Сигмунда. У Транда было два корабля и отборное войско. Вместе с ним выехали Лейв сын Эйцура, Сигурд сын Торлака, Торд Коротышка и Гаут Рыжий. Одного бонда с Восточного Острова звали Стейнгрим. Эльдъярн Перо на Шляпе уже давно сопровождал Транда. Бьярни со Свиного Острова не участвовал в сговоре с тех пор, как они с Сигмундом помирились.

Транд и его люди плыли, пока не подошли к острову Подкова. Там они вытащили корабли на берег и все вместе пошли к проходу наверх.

Остров Подкова столь удобен для того, чтобы держать на нем оборону, что, по слухам, его невозможно взять приступом, сколько бы наступавших не было, если тропу, ведущую наверх, обороняет десять мужчин.

Эльдъярн Перо на Шляпе шел самым первым и натолкнулся на стражника Сигмунда возле тропы. Они тотчас схватились, и схватка их закончилась тем, что оба скатились со скалы вниз и нашли свою смерть.

Затем Транд и все его люди поднимаются к хутору и окружают его; они появились столь внезапно, что для всех это было полной неожиданностью. Они взламывают двери. Сигмунд и те его люди, что были с ним, схватили оружие. Турид, хозяйка дома, тоже берет в руки оружие и сражается не хуже иного мужчины. Спутники Транда подносят к стенам огонь и рассчитывают взять хутор огнем и мечом. Бьются не щадя сил.

Когда они сражаются так уже некоторое время, Турид, хозяйка дома, выходит в сени и говорит:

- Как долго намерен ты, Транд, сражаться с людьми, у которых нет предводителя?

Транд отвечает:

- Конечно! Это же ясно как день: не иначе как Сигмунд выбрался прочь.

Затем Транд обходит хутор против солнца (46) и свистит. Вот Транд подходит к краю вала, который по тогдашнему обычаю отходил от стены хутора. Он ведет себя так; опускает руку на землю, а потом подносит ее к ноздрям и говорит:

- Здесь прошло трое людей: Сигмунд, Торир и Эйнар. Тут Транд опускается на колени, ищет следы и обнюхивает их, словно собака. Он просит, чтоб его не отвлекали разговором. Оттуда он идет к месту, где проходит глубокая расщелина, а расщелина эта делит почти весь остров Подкову надвое.

Тут Транд сказал:

- Именно здесь они и прошли, и, должно быть, Сигмунду как-то удалось перескочить поверху. Теперь мы разделимся, - говорит Транд, - пускай Лейв сын Эцура с Сигурдом сыном Торлака и частью нашего войска отправятся к одному концу расщелины, а я пойду к другому концу; встретимся на другой стороне.

Так они и поступают.

Затем Транд произнес такие слова:

- Теперь, Сигмунд, было бы недурно как-то обнаружить себя, если ты не потерял присутствия духа и по-прежнему веришь в свою храбрость так, как долгое время верили другие.

Была кромешная тьма.

И вот немного позже через расщелину на сторону Транда перескочил человек: он рубит мечом Стейнгрима, соседа Транда, и разрубает его в плечах надвое. Был это Сигмунд. Вслед за этим он тотчас прыгает через расщелину назад.

- Там прошел Сигмунд, - говорит Транд, - идем за ними к концу расщелины.

Так они и поступают, и люди Лейва благополучно встречаются с Трандом.

Сигмунд и его товарищи собрались на утесе, что нависает там над морем; и уже слышат людскую речь повсюду вокруг себя. Тут Торир сказал:

- Здесь нам, наверное, суждено принять бой и держать оборону.

- Не могу я держать оборону, - говорит Сигмунд, - ибо меч мой выскользнул у меня из ножен, когда я прыгал обратно через расщелину: отсюда мы прыгнем в море и пустимся вплавь.

- Сделаем, как ты хочешь, - говорит Торир.

Этому совету они последовали, бросаются вниз с утеса и плывут вдаль.

Услышав всплеск, Транд сказал:

- Это они, - говорит он, - возьмем себе корабль, какой найдем, и отправимся искать их, кто на суше, а кто на море.

Так они и поступают, но не находят их.

XXXIX

Теперь следует рассказать о Сигмунде и его товарищах, что они какое-то время плывут и держат путь к Южному Острову: до туда было ближе всего, но все равно не меньше морского перехода с лихвой (47).

Когда они прошли половину пути, Эйнар сказал:

- Здесь наши пути разойдутся.

Сигмунд сказал, что этого не допустит, - и залезай, Эйнар, ко мне на плечи.

Тот так и сделал.

Так Сигмунд плывет еще какое-то время. Затем Торир, плывший позади, сказал:

- Как долго ты, родич Сигмунд, намерен тащить за собой мертвеца?

- Думаю, что в этом уже нет нужды, - говорит Сигмунд.

Затем они плывут до тех пор, пока не остается пройти четверть пути.

Тут Торир сказал:

- Всю нашу жизнь, родич Сигмунд, мы держались с тобой вместе и любили друг друга, как ты, так и я. Но теперь, похоже, нашей бытности вместе приходит конец. Я плыл вперед, покуда был в силах. Теперь я хочу, чтоб ты думал о себе и спасал свою жизнь, а на меня не оглядывайся. Ибо ты, родич расплатишься собственной жизнью, коли станешь со мною возиться.

- Никогда не случится, - говорит Сигмунд, - чтоб мы с тобой расстались подобным образом, родич мой Торир; или мы выберемся на берег оба, или не попадем никуда.

Сигмунд затаскивает теперь Торира себе на спину. Торир к этому мигу обессилел настолько, что уже никак не мог помочь себе сам. Так Сигмунд держится до тех пор, пока не подходит к Южному Острову. Высокий прибой был у берега; Сигмунд ослабел к этому времени до такой степени, что его то относило от берега, то выкидывало обратно. Торира смыло у него с плеч, он утонул, а Сигмунд в конце концов сумел заползти на берег; он обессилел настолько, что не мог ходить, выполз на берег и зарылся в кучу водорослей. Это произошло на рассвете. Так он лежал, покуда не рассвело.

Там неподалеку на острове есть маленький хутор, который называется Песчаный Залив. На нем жил человек по имени Торгрим Злой, сильный и рослый муж; он сидел на земле Транда с Гати. У Торгрима было двое сыновей; одного звали Ормстейн, а другого - Торстейн. Оба подавали надежды.

Утром Торгрим Злой отправился на побережье; в руке у него был дровяной топор. Он подошел к тому месту, где из-под кучи водорослей торчало красное одеяние. Торгрим ощупывает кучу, видит, что там лежит человек, и спрашивает, кто он такой.

Сигмунд назвал себя:

- Низко же пал наш хёвдинг, - сказал Торгрим, - а что приключилось?

Сигмунд рассказал все, как было.

В это время подходят сыновья Торгрима. Сигмунд просит, чтобы ему помогли. Торгрим не спешил это обещать; он говорит тогда своим сыновьям вполголоса:

- Сдается мне, что у Сигмунда при себе столько добра, - сказал он, - что нам никогда не нажить столько; больно уж велико его запястье из золота. Мой совет таков: убьем его и скроем его смерть, и об этом никто не узнает.

Сыновья сперва возражали отцу, но, в конце концов, согласились. Вот они подходят туда, где лежал Сигмунд, хватают его за волосы, и Торгрим Злой отрубает Сигмунду голову дровяным топором. Так окончилась жизнь Сигмунда, отважного и достойнейшего мужа в большинстве начинаний. Они стащили с него все одежды и драгоценности, отволокли тело к пригорку и там закопали. Труп Торира выбросило на берег, и они закопали его поблизости от Сигмунда, скрыв смерть обоих.

XL

Теперь следует рассказать о Транде и его спутниках, что после случившихся событий он уехал домой, а хутор на острове Подкова уцелел; он лишь слегка обгорел. Во время приступа погибло немного людей.

Турид, хозяйка дома, та, что позже была прозвана Вдовой Силы, после смерти своего мужа Сигмунда осталась смотреть за хутором на острове Подкова. При ней подрастали их дети с Сигмундом; все они обещали стать настоящими мужчинами.

Транд и Лейв сын Эцура прибрали к рукам все Фарерские Острова и самовластно распоряжались на них. Транд велел предложить Турид Вдове Силы и его сыновьям мировую, но те на нее не пошли. Причина была в том, что сыновья Сигмунда, которые были тогда детьми, искали поддержки у правителей Норвегии (48).

Так проходит несколько лет, и на Фарерских Островах все спокойно. Транд заводит с Лейвом сыном Эцура беседу и говорит, что хочет устроить ему женитьбу.

- Где будем искать невесту? - говорит Лейв.

- Это Тора дочь Сигмунда, - говорит Транд.

- Это не кажется мне вероятным, - говорит Лейв.

- Если не посватаешься, девушку за тебя точно не выдадут, - говорит Транд.

Они держат путь на остров Подкову с несколькими людьми, и их принимают враждебно. Транд с Лейвом предлагают Турид и ее сыновьям мировую, чтобы лучшие люди на Островах рассудили их. Те принимать ее не спешат. Затем Транд от имени Лейва завел речь о сватовстве и запросил для него руку Торы дочери Сигмунда; так, сказал он, легче всего прийти к полному примирению. Транд изъявил готовность поддержать Лейва, выделив ему изрядную долю своего имущества.

Сватовство это было воспринято всеми холодно, однако сама Тора отвечает так:

- Может статься, вы решите, будто мне не терпится замуж. Я же со своей стороны выдвигаю такие условия: если Лейв способен принести клятву в том, что он не убивал моего отца и не посылал людей убить его, тогда я требую, чтобы он выяснил, отчего мой отец погиб и кто здесь виновник. Если все эти условия будут соблюдены, мы сможем заключить мировую, с согласия моих братьев и матери и прочих наших родичей и друзей.

Эти слова все сочли разумными и уместными. Они договариваются на том, что Транд с Лейвом дают нужное обещание, и на этом они расстаются.

XLI

Вскоре Транд с Гати собирается в дорогу; с ним вместе едет Лейв и всего двенадцать человек. Они садятся на корабль, плывут на Южный Остров и приезжают в Песчаный залив к Торгриму Злому; случилось это, когда со времени гибели Сигмунда минуло несколько зим. Они высаживаются на острове поздно вечером и идут к хутору. Торгрим радушно встречает Транда и его спутников, и те заходят внутрь. Транд и бонд Торгрим идут в горницу, а Лейв и все остальные сидят в сенях у огня, который ради них развели. Беседа Транда с Торгримом длится долго. Транд сказал:

- Что думают люди о том, как погиб Сигмунд сын Брестира?

- Точно этого никто не знает, - говорит Торгрим, - некоторые полагают, будто вы настигли его с Ториром на берегу либо в море и убили.

- Так думать негоже. Вдобавок это невероятно, - говорит Транд, - ибо все знали, что мы хотим Сигмунду смерти, но к чему нам скрывать их смерть? Друзья такого не скажут.

- А еще кое-кто поговаривает, будто они умерли в море, либо Сигмунду удалось достичь берега - ведь он был во многих вещах не чета прочим людям - и там его и убили, потому что покуда он добирался до берега, силы его оставили, но убившие держат это в тайне.

- А вот это как раз весьма вероятно, - говорит Транд, - и я сам верю, что все произошло именно так. Однако, приятель, не ты ли, как мне сдается, и есть виновник гибели Сигмунда?

Торгрим отпирается как только может.

- Спорить тут бесполезно, - говорит Транд, - ибо я убежден, что вина лежит на тебе.

Тот по-прежнему все отрицает. Тогда Транд велит вызвать Лейва и Сигурда и приказывает посадить Торгрима с сыновьями в оковы. Это было сделано, и их связали на совесть. Затем Транд велит развести в горнице жаркий огонь: четыре решетки велит он поставить в каждом из четырех углов. Девять клеток вырезает Транд повсюду вокруг решеток, а сам садится на стол между решетками и огнем и велит не беспокоить его разговором. Его люди так и поступают. Так Транд сидит какое-то время. И вот в горницу входит человек; он был мокрый с головы до ног. Они узнали этого человека: был это Эйнар Южанин. Он подходит к огню, простирает руки и держит недолгое время, а затем выходит прочь.

Спустя какое-то время в горницу входит другой человек; он тоже подходит к огню, протягивает руки и выходит прочь. Они поняли, что это был Торир. Вскоре после этого в горницу входит третий человек; он был велик ростом и весь в крови. В руках он держал собственную голову. В этом человеке все признали Сигмунда сына Брестира. Он постоял некоторое время посреди горницы и вышел прочь.

После этого Транд поднимается со стула. Он переводит дух и говорит:

- Теперь вы можете видеть, какой смертью умерли эти люди. Первым скончался Эйнар, он замерз до смерти или утонул, ведь он был из них троих слабейшим. Следующим погиб Торир; должно быть, Сигмунд тащил его на себе и от этого изнемог. Не иначе, как он выбрался на берег без сил. Должно быть, эти люди убили его, раз он явился нам окровавленным и без головы. Спутники Транда подтвердили, что все, скорее всего, так и было.

Тут Транд говорит, что надо все вокруг обыскать. Они так и делают, но никаких улик не находят. Торгрим и его сыновья напрочь все отрицают и говорят, что к преступлению не причастны. Транд отвечал, что отпираться тут бесполезно и велел своим людям искать как следует, и те вновь принимаются за дело. В горнице стоял большой и ветхий сундук. Транд спрашивает, обыскан ли он. Они отвечают, что пока еще нет. Вот они отворяют сундук, и сперва им кажется, что внутри ничего нет, кроме рухляди. Какое-то время они роются в ней.

Транд сказал:

- Переверните сундук.

Они так и поступили, нашли внутри сундука сверток и вручили Транду. Он развязал его, и там оказалось множество тряпья, перешитого нитками. И под конец Транд находит внутри большое запястье из золота и опознает в нем то самое, что раньше принадлежало Сигмунду сыну Брестира и перешло к нему от ярла Хакона.

Когда Торгрим это видит, он признается, что тайком убил Сигмунда, рассказывает им теперь, как все приключилось и отводит их к местам, где лежат тела Сигмунда с Ториром. Тела они забирают с собой. Транд также велит увезти с собой Торгрима и его сыновей. После этого тела Сигмунда и Торира похоронили у церкви на острове Подкова - той самой, что велел возвести Сигмунд.

XLII

Вскоре после этих событий Транд велит созвать многолюдный тинг на Стремнинном Острове в Заводи Тора, где все фарерцы собираются вместе. Торгрим Злой и его сыновья рассказывают так, что каждый на тинге мог слышать, все об убийстве и гибели Сигмунда и признаются в том, что убили его, скрыв это. После того, как они это поведали, всех троих повесили на виселице прямо на тинге, и на этом их жизнь закончилась.

Затем Лейв и его приемный отец Транд возобновляют речи о сватовстве к Торе и предлагают ее родичам мировую на самых лучших условиях. Кончается все женитьбой Лейва на Торе дочери Сигмунда и полным примирением. Лейв обосновался на своей вотчине на Южном Острове у Капища. Какое-то время на Фарерских Островах все спокойно.

Торальв сын Сигмунда женился, поставил свой хутор на острове Димун и стал добрым бондом. [...]

XLIII (49)

Тем же летом (50) из-за моря с Фарерских островов в Норвегию по указанию конунга Олава прибыли Гилли Законоговоритель (51), Лейв сын Эцура, Торальв с Димуна и много прочих сыновей бондов. Транд с Гати было собрался в дорогу, но когда он был уже почти готов отплыть, его свалила болезнь: он не мог шевельнуть и пальцем и остался дома.

Когда фарерцы явились к Олаву конунгу, он вызвал их на беседу и назначил сходку перед их отплытием. Так он выложил свои притязания и сказал, что хочет иметь с Фарерских Островов подати и учредить там свои законы. По речам конунга было ясно, что он не прочь заключить союз с теми фарерцами, которые явились к нему, если они клятвенно обяжутся исполнять его требования. Тем людям, которые показались ему наиболее видными, он предложил принести присягу и получить взамен его милость и дружбу. Фарерцы же поняли слова конунга так, что еще неизвестно, чем все обернется, если они не пойдут на его условия. И хотя в дальнейшем назначались новые сходки, порешили ровно на том, чего добивался конунг. Тогда людьми конунга стали и были приняты в его дружину Лейв сын Эцура, Гилли и Торальв. А все их спутники принесли Олаву конунгу клятву в том, что будут соблюдать на Фарерских Островах законы и уложения, которые он им учредит, и платить подати по его повелению. Затем фарерцы собрались в обратный путь. На прощание конунг вручил им дружеские подарки, и присягнувшие ему отправились своей дорогой, когда были готовы. Конунг же велел снарядить еще один корабль, набрал на него людей и послал на Фареры за той данью, которую обещали уплатить фарерцы. Люди эти собирались не слишком поспешно, и про плаванье их можно сказать то, что они не вернулись обратно, и следующим летом податей не было, потому что с Фарерских Островов корабли вообще не приходили. Поэтому подати никто и не собирал.

XLIV

Следующим летом Олав конунг узнал, что корабль, посланный им накануне на Фарерские Острова за данью, пропал в море и до суши вроде бы не добрался. Тогда конунг выделил другой корабль, набрал людей и послал на Фарерские Острова за данью. Люди эти вышли в море и канули без следа, и о них известно не больше, чем о предыдущих. Было много догадок насчет того, что сталось с этими кораблями (52).

XLV

Весной на Фарерские Острова пришел корабль из Норвегии; с ним пришло указание Олава конунга, чтобы явился кто-нибудь из его фарерских дружинников - Лейв сын Эцура или Гилли Законоговоритель или Торальв с Димуна. Когда это было доложено им самим, они стали совещаться, какой замысел может крыться за указанием конунга. Они сошлись на том, что конунг захочет расспросить их о злоключениях своих посланцев с тех двух кораблей, что сгинули без следа, и что наверняка найдутся люди, которые скажут, будто приключилось это на самих Островах. Они решили между собой, что поедет Торальв. Он собрался в дорогу, снарядил свое грузовое судно и набрал на него людей; всего на борту было не то десять, не то двенадцать человек.

Когда они уже были готовы к отплытию и ждали попутного ветра, на Восточном Острове на Гати на хуторе Транда произошло вот что. В погожий день Транд зашел в дом, а там, на скамьях, лежали его племянники Сигурд и Торд - они были сыновьями Торлака. Третьего, что был с ними, звали Гаут Рыжий; он тоже был их родичем. Все воспитанники Транда были люди статные. Сигурд был старшим и верховодил среди них. У Торда было прозвище - его называли Торд Коротышка. Был он, однако, изрядного роста и к тому же на редкость крепок сложением и могуч (53).

Тут Транд говорит:

- Многое меняется на веку человека. Когда мы были молоды, не случалось такого, чтобы молодежь пролеживала погожие дни в лучшую пору, когда сил им не занимать. В прежние времена едва ли поверили бы, что Торальв с Димуна вышел покрепче вас. А мое судно, что простаивает в корабельном сарае, по-моему, уже так обветшало, что скоро в конец сгниет, меж тем как весь дом доверху забит шерстью. До такого бы не дошло, будь мне самому на несколько лет меньше.

Сигурд вскочил и кликнул Гаута с Тордом - негоже, мол, лежа выслушивать брань Транда. Они вышли и направились туда, где находились работники. Затем они вместе с ними отправились к сараю и спустили судно на воду. После этого они отправились за товаром и принялись загружать его; товара дома было вдоволь, да и оснастка лежала недалеко, так что собрались они за считанные дни. Всего на корабле было десять или двенадцать человек. Отплыли они одновременно с Торальвом и всю дорогу держались рядом. Пристали они у Херны на склоне дня. Сигурд и его люди бросили якорь чуть поодаль, но расстояние между кораблями было небольшим.

Вечером, когда стемнело, произошло такое событие, что спутники Торальва решили справить нужду на суше. Тогда Торальв и еще один человек поднялись на утес и нашли себе место, а когда они уже собирались спускаться обратно - как рассказывал впоследствии спутник Торальва - на голову ему набросили одежду и подняли в воздух; в это время он услышал звук удара. Вслед за этим его раскачали и сбросили с обрыва; внизу было море, и он погрузился в пучину. Все же ему удалось выбраться на берег. Он вернулся к тому месту, где они с Торальвом расстались, и обнаружил Торальва: ему раскроили голову до плеч, и он уже не дышал. Когда спутники Торальва об этом узнали, то отнесли тело на корабль и ночью сидели вокруг него.

В это время Олав конунг был на пиру в Люгре; послали сообщить ему. Тогда разослали ратную стрелу или созвали тинг, и конунг был на нем. Он велел призвать фарерцев с обоих кораблей, и все они явились на тинг.

Когда тинг был открыт, конунг встал и сказал:

- Здесь случились такие события, которые лучше видеть пореже: убит добрый муж, и мы полагаем, что не по своей вине. Однако нет ли на тинге человека, который мог бы сказать о том, кто виновник этого злодеяния?

На это никто не отозвался. Тогда конунг сказал:

- Я не буду скрывать того, что думаю об этом убийстве. Я полагаю, что в нем замешаны фарерцы. Сдается мне, что Торальва убил Сигурд сын Торлака, а Торд Коротышка, должно быть, сбросил его спутника в море. И я могу догадаться, что было причиной: они не хотели, чтобы Торальв поведал о тех их дурных делах и убийствах, о которых он, наверное, знал. У нас уже давно было предчувствие, что посланцы мои были тайно умерщвлены.

Когда конунг закончил свою речь, встал Сигурд сын Торлака. Он сказал:

- До этого мне не приходилось говорить на тингах. Может статься, что люди сочтут мою речь неискусной. Однако я считаю, что ответ дать обязан. Хотел бы надеяться, что речь, которую произнес конунг, сошла с уст людей, что не в пример глупее и хуже, чем он. Совершенно ясно, что люди эти - наши злейшие враги. Однако невероятно, будто я хотел причинить Торальву вред, ведь он был моим названным братом и другом. Да и даже если б у нас с Торальвом были какие-то распри и у меня была причина убить его, у меня бы хватило ума совершить это у себя дома на Фарерских Островах, а не здесь, на прибрежном мысу в Вашей стране, конунг. Я отвергаю обвинение против меня и всех моих спутников и готов принести клятвы, которые положены по закону. А если Вам это кажется недостаточным, то я готов нести железо и хочу, чтобы Вы сами смотрели за испытанием.

Когда Сигурд закончил свою речь, многие ходатайствовали за него перед конунгом и просили, чтобы ему позволили очиститься от обвинения. Всем казалось, что Сигурд произнес отличную речь и что он наверняка невиновен в том, в чем его обвиняют.

Конунг говорит:

- Насчет этого человека верно одно из двух. Либо его оболгали, и тогда он хороший человек. Но в противном случае его наглость не знает границ, и чутье говорит мне, что это вполне вероятно. Однако я полагаю, что он сам даст нам свидетельство.

Но по просьбам людей конунг принял у Сигурда обет пронести железо. На следующий день Сигурд должен был явиться в Люгру; испытание должен был проводить епископ. На этом тинг закончился, и конунг отправился обратно в Люгру, а Сигурд с товарищами к своему кораблю. Вскоре стало быстро темнеть.

Тут Сигурд сказал своим товарищам:

- Надо признать, что мы попали в большую передрягу и нас оболгали на совесть. А конунг этот хитер и коварен; легко предвидеть нашу участь, если судить будет он. Ведь это он сам сперва велел убить Торальва, а теперь хочет объявить нас преступниками. Ему ничего не стоит повернуть испытание железом так, как ему хочется. Думаю я, что плохо придется тому, кто отважиться согласиться на него. Сейчас с гор дует свежий ветер; мой совет - развернуть наш парус и отплыть в море. Пускай Транд следующим летом сам вывозит свою шерсть, коли ему так неймется продать ее. Что до меня, то я надеюсь, что ноги моей больше не будет в Норвегии, коли мне удастся отсюда выбраться.

Его спутники решили, что он говорит дело. Они поднимают свой парус, ночью выходят в море и плывут так быстро, как только могут. Они не останавливаются, пока не достигают Фарерских Островов и не приезжают домой на Гать. Транд дурно отозвался об их поездке, а они отвечали ему тем же, но, тем не менее, остались жить у Транда.

XLVI

Вскоре Олав конунг узнал, что Сигурд и его люди снялись и уплыли; тогда об его деле пошла недобрая молва. Многие из тех, кто раньше отводил от Сигурда обвинение и отстаивал его перед конунгом, признали, что обвинили его справедливо. Олав конунг был на сей счет немногословен, но вполне уверился в том, что подозревал с самого начала.

Затем конунг выехал по своим делам и останавливался на пирах, которые для него приготовили.

XLVII

Весной Олав конунг выехал из Нидароса; вокруг него собралось немало народу из Трандхейма и прочих северных мест. Когда он вполне собрался, то выехал во главе войска на юг в Северный Мёр и затребовал себе ополченцев оттуда и из Раумсдаля. Затем он двинулся дальше в Южный Мёр, сделал привал на островах Херэйяр и стал дожидаться своего войска. В это время он часто созывал домашние тинги, и до его ушей доходило то, что он сам считал важным. И вот на одном из таких домашних тингов он взял слово и поведал об ущербе, который претерпел от фарерцев -

- а дань, что они мне обещали, так и не пришла. Ныне я собираюсь набрать людей и послать их за данью.

Конунг обращался с этой просьбой к разным людям, но все как один отвечали отказом и отговаривались от поручения.

Вот на тинге встает человек большого роста и мужественного вида; на нем красный плащ, а на голове шлем, на поясе меч и большая пика в руке. Он берет слово:

- По правде сказать, - говорит он, - большая разница между вами и конунгом. Конунг у вас отменный, а люди у него дурные, раз отказываются от поездки, которую им поручили. А ведь они принимали от него дружеские подарки и пользовались его уважением. Что до меня, то я не был другом этого конунга, да и он был моим врагом, и не без оснований. Теперь же я хочу предложить тебе, конунг, поехать с твоим поручением, коли больших охотников не найдется.

Конунг отвечает:

- Кто сей муж, что столь достойно отозвался на мою речь? Ты вовсе не похож на прочих собравшихся здесь, ибо те, кого я считал подходящими, ехать отказались. Но я ничего не слыхал о тебе и даже не знаю твоего имени.

Тот человек отвечает:

- За именем дело не станет; мое прозвание - Карл из Мёра.

Конунг отвечает:

- Верно, Карл, что я наслышан о тебе. И сказать по правде, если б встреча наша случилась раньше, вряд ли ты смог бы о ней поведать. Но сейчас мне не пристало отвечать на добро лихом, ведь ты вызвался пособить мне и можешь рассчитывать на мое радушие и благодарность. Ты, Карл, приходи сегодня ко мне и будь моим гостем, а там потолкуем.

Карл сказал, что быть по сему.

XLVIII

Карл из Мёра раньше был викингом и самым отъявленным разбойником. Конунг не раз посылал людей убить его. При этом Карл был человек родовитый и предприимчивый, складный и опытный в боевых искусствах. Поскольку же Карл вызвался ехать на Фареры, конунг помирился с ним, стал держать почти что за друга и велел снарядить его в путь как можно лучше. С ним на корабле выехало почти двадцать человек. Конунг отправил послание своим друзьям на Фарерах и поручил Карла заботам и попечению Лейва сына Эцура и Гилли Законоговорителя, послав им свои знаки.

Карл выехал тотчас, как был готов. Ветер ему благоприятствовал; они достигли Фарерских Островов и пристали в Заводи Тора на Стремнинном Острове. Затем был созван тинг, и пришло много народу. Туда явился Транд с Гати во главе большого отряда. Пришли и Лейв с Гилли; у них тоже было много народу. После того, как они покрыли палатку и убрали ее, они отправились к Карлу из Мёра. Встреча была радушной. Затем Карл передал слова и вручил знаки Олава конунга Гилли и Лейву. Они отнеслись к этому хорошо, пригласили Карла к себе и вызвались помочь ему довести до конца поручение конунга. Он был очень этим доволен.

Немного погодя явился Транд и радушно приветствовал Карла.

- Я так рад, - говорит он, - что конунгово поручение выпало нести в нашу страну столь видному мужу как ты, а наш долг - подчиняться. Я бы хотел, Карл, чтобы ты поехал прямо ко мне и остался у меня на зиму со всеми твоими людьми; это лишь укрепит твою славу.

Карл отвечает, что он уже дал согласие переехать к Лейву, - но в противном случае, - говорит он, - он бы охотно принял предложение Транда. Транд отвечает:

- Значит, Лейву выпало в этом больше удачи, чем нам. Впрочем, возможно, есть и другие вещи, в которых я могу быть тебе полезен.

Карл отвечает, что ему было бы большое подспорье от Транда, если бы тот собрал подати с Восточного Острова и всех Северных Островов.

Транд отвечает, что продвигать поручение конунга - его долг и обязанность. Затем Транд идет обратно в свою палатку. Больше на тинге ничего важного не происходит. Карл отправился зимовать к Лейву сыну Эцура и провел там всю зиму. Лейв собрал подати со Стремнинного Острова и всех островов южнее его.

Следующей весной Транда с Гати одолели хвори; у него сильно болели глаза. Были у него и другие болячки. Все же он, как обычно, собрался ехать на тинг. Явившись туда, он распорядился закрыть часть палатки черным шатром, чтобы лучи света не достигали его.

Когда с начала тинга прошло уже несколько дней, Лейв и Карл во главе большого отряда отправились к палатке Транда. Когда они подошли к палатке; снаружи стояло несколько человек.

Лейв спрашивает, в палатке ли Транд. Те отвечают, что он там. Лейв сказал, что они будут просить Транда выйти, -

- у нас с Карлом к нему важное дело, - говорит он.

Люди Транда зашли и вышли обратно. Они сказали, что у Транда так болят глаза, что выйти он не может, но просит Лейва самого зайти внутрь.

Лейв предупредил своих спутников, чтобы они были начеку и не создавали давки, так, чтобы тот, кто зашел последним, не спешил выйти первым.

Первым зашел Лейв, за ним Карл, за ним остальные их спутники; они были во всеоружии, будто собрались в битву. Лейв подошел к черному пологу и спросил, здесь ли Транд. Транд отозвался и приветствовал Лейва. Лейв ответил на приветствие и спросил, собрал ли Транд подати с Северных Островов и насколько хорошо серебро. Транд отвечал, что, конечно же, не забыл того, о чем они условились с Карлом, и подати выплачены, как положено, -

- А вот и кошель, полный серебра. Ты, Лейв, подойди и возьми его.

Лейв оглянулся и увидел, что в палатке немного народу; кое-кто лежал на скамьях, а несколько человек сидело.

Затем Лейв подошел к Транду и взял кошель, отнес его к краю палатки, куда достигал свет, и высыпал серебро на свой щит. Он ощупал серебро и сказал Карлу, чтобы тот взглянул своими глазами. Какое-то время они оба смотрят. Вот Карл спросил, что Лейв думает об этом серебре.

Тот отвечает:

- Я думаю, что здесь собраны сквернейшие из грошей, что можно найти на Северных Островах.

Транд услыхал это и сказал:

- Неужто серебро не нравится тебе, Лейв?

- Именно так, - говорит тот.

Транд сказал:

- Значит, мои родичи изрядные мерзавцы, и им нельзя доверяться ни в чем. Я послал их взять подати с Северных Островов, ведь сам я был ехать не в состоянии. А они - должно быть, за взятки - приняли у бондов никуда не годное барахло. Лучше всего, Лейв, чтобы ты глянул на то серебро, что я собрал для себя.

Тогда Лейв отнес серебро на место, взял другой кошель и принес его Карлу; они стали рассматривать его. Карл спросил, какого мнения Лейв об этом серебре.

Тот сказал, что оно скверное, - хотя не до такой степени, как то, что мы видели раньше. Все же я бы не взялся вручать это серебро конунгу.

Один из лежавших на скамьях - это был Гаут Рыжий - сбросил с головы покрывало и сказал:

- Не зря в старину изрекли: чем старше, тем слабже. Так и с тобой, Транд - позволяешь целый день этому Карлу из Мёра рыться в своем серебре.

Услыхав слова Гаута, Транд вскочил вне себя от ярости и принялся бранить своих родичей. Вымолвив все это, он сказал Лейву, чтобы тот вернул ему серебро.

- А взамен бери тот кошель, что весной свезли мне мои земляки. Хоть я и плохо вижу, а все ж своя рука редко подводит.

Тут еще один из лежавших на полатях приподнялся на локте; это был Торд Коротышка. Он сказал:

- Немалый урон терпим мы из-за этого Карла из Мёра; хорошо бы ему отплатить.

Лейв взял кошель и вручил его Карлу; они смотрят на серебро. Лейв сказал:

- Это серебро нет нужды разглядывать долго; каждый пеннинг здесь как на подбор и лучше другого. Это серебро мы возьмем себе. А ты, Транд, пошли кого-нибудь за весами.

Транд сказал, что Лейв вполне может и сам взвесить серебро вручную. Затем Лейв и его люди вышли, уселись возле палатки и стали взвешивать серебро. Карл снял с головы шлем и стал бросать туда то серебро, которое уже было взвешено.

Они видят, что мимо них идет человек с дрекольем (54) в руке, в низко надвинутой на лоб шляпе и в зеленом плаще с капюшоном. Он был бос и в холщовых штанах по щиколотку. Человек этот воткнул дреколье в землю, отошел поодаль и сказал:

- Смотри, Мёрский Карл (55), как бы тебе не было вреда от моего дреколья.

Немного спустя прибежал другой человек и во весь голос окликнул Лейва сына Эцура и просил его как можно скорее бежать в палатку Гилли Законоговорителя.

- Туда вбежал Сигурд сын Торлака и смертельно ранил спутника Гилли.

Лейв тотчас сорвался с места и пошел к Гилли; вместе с ним ушли все его люди. Карл же остался, и норвежцы стояли вокруг него. Гаут Рыжий подбежал к ним с топориком в руке и ударил Карла через спины норвежцев; удар пришелся Карлу по голове, и рана была небольшой. Торд Коротышка выдернул из земли торчавшее там дреколье и ударил по рукоятке секиры с такой силой, что лезвие вошло в мозг. Тут из палатки Транда повалил народ. Тело Карла унесли прочь.

Транд осудил убийство и предложил деньги ради мира для своих родственников. Лейв с Гилли вели тяжбу об убийстве решительно и отказались принимать виру, и Сигурд сын Торлака был объявлен вне закона за увечье, нанесенное спутнику Гилли, а Торд с Гаутом - за убийство Карла. Норвежцы снарядили корабль, который привел Карл, и отправились на восток к Олаву конунгу.

Но разобраться с фарерцами конунгу не было суждено из-за той смуты, что начиналась в Норвегии и о которой пойдет речь в дальнейшем, а здесь рассказ о событиях, которые произошли из того, что Олав конунг потребовал дань с Фарерских Островов, завершается (56). На самих же Фарерских Островах после убийства Карла из Мёра случились большие распри; родичи Транда схлестнулись с Лейвом сыном Эцура, и об этом есть подробные рассказы (57).

XLIX (58)

За убийство Карла Мёрского и увечье, нанесенное на тинге спутнику Гилли родичи Транда Сигурд сын Торлака, Торд Коротышка и Гаут Рыжий были объявлены вне закона и изгнаны с Фарерских Островов (59). Транд предоставил им судно, годное для плаваний по морю, и дал с собой какие-то деньги. Они сочли, что провожают их малодушно и плохо и сильно пеняли за это Транду, сказали, что он прибрал к рукам наследство их отца и ничего им не выделяет, Транд отвечал, что они и так получили больше, чем того заслуживают, сказал, что они долго висели у него на шее и часто принимали от него разные ценные вещи, а благодарности нет и в помине.

Вот Сигурд и его люди выходят в море; всего на корабле было двенадцать человек. По слухам, они собирались плыть в Исландию. Не успели они пройти долгий путь, как их настигла сильнейшая буря. Непогода держалась целую неделю, и на берегу поняли, что она направлена против Сигурда. У людей возникло дурное предчувствие насчет их поездки. В конце осени обломки их корабля обнаружились на Восточном Острове. С наступлением зимы хутор на Гати и весь Восточный Остров стали посещать привидения, и можно было видеть родичей Транда. От этого людям был большой вред; кому-то переломали кости или нанесли иные увечья. Привидения стали столь досаждать Транду, что он не решался зимой выходить один. Обо всем этом было множество разговоров.

Вот проходит зима, и Транд посылает сообщить Лейву сыну Эцура, что им надо встретиться. Так и произошло. Встретившись с Лейвом, Транд сказал:

- Прошлым летом, сынок, мы попали в большую передрягу: еще немного, и весь тинг начал бы биться. Теперь бы я хотел, сынок, - сказал Транд, - чтобы с нашей подачи был принят закон, запрещавший людям брать оружие на тинг, когда наступает пора выносить приговоры по тяжбам и решать прочие дела.

Лейв нашел, что это хорошо сказано, -

- но мы с моим родичем Гилли Законоговорителем все же посовещаемся.

Гилли и Лейв были сыновьями сестер. Вот они встречаются и обсуждают предложение Транда между собой. Гилли отвечает Лейву так:

- Доверяться Транду, по-моему, опасно. Но мы можем пойти на то, чтобы всем, кто принес присягу, а также кому-то из наших спутников, было позволено носить оружие. А простой люд пускай ходит безоружный.

Вот они заключают с Трандом уговор, и так проходит зима. Летом люди являются на Тинг Стремнинного Острова. И вот однажды, когда Гилли и Лейв выходят из своих палаток и подымаются на холм, откуда видно часть острова, они замечают, что с востока, со стороны солнца, идут люди, числом немало. Они насчитали тридцать человек; их крашеные щиты, шлемы, секиры и копья ярко отсвечивают на солнце. Это было нешуточное войско.

Они видят, что впереди в красном плаще идет человек высокого роста и мужественного вида. У него был щит, окрашенный наполовину, на голове шлем синей и желтой расцветки, большая пика в руке. Им показалось, что они узнают Сигурда сына Торлака. Вслед за ним шел человек могучего сложения в красном плаще и с красным щитом. В этом человеке они без труда признали Торда Коротышку. Шедший третьим нес красный щит с личиной на нем и держал в руке большую секиру. Это был Гаут Рыжий.

Лейв и Гилли спешно идут к своей палатке; Сигурд и его войско были уже на подходе. Все люди Сигурда были отлично вооружены. Транд и множество людей с ним выступили из своей палатки навстречу Сигурду; они были во всеоружии. У Лейва с Гилли было слишком мало народу, чтобы противостоять Транду. К тому же почти ни у кого не было с собой оружия.

Транд и его родичи подошли к отряду Лейва. Тут Транд сказал Лейву:

- Случилось так, сынок, что сюда явились те мои родичи, что были раньше принуждены спешно покинуть Фарерские Острова. Но теперь я больше не желаю, чтобы моя родня мыкалась горем из-за вас с Гилли. У вас есть выбор: либо я самолично рассужу вас с моими родичами, либо, коли вы не согласны, я не стану мешать им поступать с вами так, как им заблагорассудится.

Лейв с Гилли видят, что у них на сей раз недостаточно сил, чтобы тягаться с людьми Транда. Они решают принять предложение и отдают все тяжбы на суд Транда, а он тут же выносит свой приговор, - мол, даже если он затянет с решением, ничего лучшего, чем сейчас, не предложит, - говорит Транд, -

- я хочу, чтобы мои родичи жили на Фарерских Островах как свободные люди и делали, что им хочется, несмотря на то, что раньше их подвергли изгнанию. Никто никому не должен платить виры. Власть на Фарерах я хочу поделить так: треть мне, другая - Лейву, третья - сыновьям Сигмунда. Передел ее с давних пор служил началом для распрей, и мы настоятельно просим тебя, сынок, держаться помягче, - говорит Транд. - Я предлагаю тебе, Лейв, взять твоего сына Сигмунда на воспитание и делаю это ради твоего же блага.

Лейв отвечает:

- Я соглашусь отдать сына на воспитание лишь с ведома Торы, его матери, если она захочет, чтобы ее сын переехал к тебе. В противном случае он останется дома.

Когда же Тора узнает о предложении отдать сына на воспитание, она отвечает так:

- Может статься, что я вновь думаю не то, что другие, но я бы на вашем месте не отвергала предложение Транда, ибо он, по-моему, многим превосходит обычных людей.

Сигмунд, сын Торы и Лейва, отправился на воспитание к Транду и стал жить на Гати; ему было три года, и для своих лет это был развитой мальчик (60).

L

В ту пору, когда Норвегией правили конунг Свейн и его мать Альвива (61), Транд продолжал жить на Гати. С ним вместе жили его родичи Сигурд, Торд и Гаут Рыжий. Рассказывают, что у Транда никогда не было жены; была у него единственная дочь, по имени Гудрун. Когда родичи Транда прожили у него еще столько-то времени, он завел с ними беседу и сказал, что больше не желает терпеть у себя их бесчинства и невоздержанность.

Сигурд отвечает ему дурно, говорит, что Транд хочет извести всех своих родичей, а сам, мол, сидит на их законном отцовском наследстве. С обеих сторон были суровые речи. Затем трое родичей уехали прочь и направились на Стремнинный Остров - он заселен гуще других на Фарерах. Одного из бондов на острове звали Торхалль Богатый; у него была жена по имени Бирна, по прозвищу Бирна со Стремнинного Острова. Она была женщина предприимчивая и собой недурна. Торхалль был уже в возрасте; Бирну выдали за него ради денег. Почти все вокруг задолжали Торхаллю, но недоимки выплачивать не спешили.

Сигурд, Торд и Гаут явились на Стремнинный остров и вызвали бонда Торхалля на беседу. Сигурд предлагает ему взыскивать недоимки на половинных началах с тех, кто отдаст добровольно, а ежели понадобится прижать должника, то все издержки лягут на бонда. Торхалль счел условия для себя кабальными, но все же сделка была заключена. Сигурд отправляется собирать недоимки по Фарерским Островам и требует имущество Торхалля, прибегая к угрозам там, где ему кажется нужным. Вскоре у Сигурда набирается столько добра, что его уже можно считать богачом.

Сигурд и его родичи подолгу гостят у Торхалля, и Сигурд с Бирной часто просиживают за беседой; люди поговаривают, что они, скорее всего, шалят. Так они проводят зиму, а весной Сигурд говорит Торхаллю, что хочет заключить с ним союз и войти в долю. Торхалль сперва был настроен против, но хозяйка приложила руку к тому, чтобы бонд уступил и предоставил решение ей. Бирна и Сигурд рьяно берутся за дело и все решают по своему усмотрению, не спрашивая Торхалля.

LI

Летом случилось такое событие, что к Фарерским Островам подошел корабль и разбился возле Южного Острова в щепы; большая часть имущества погибла. Всего на корабле было двенадцать человек, из них пятеро погибли, а семерым удалось выбраться на берег. Одного из спасшихся звали Хавгрим, другого - Бьярнгрим, третьего - Хергрим (62). Эти трое были братья; они же были хозяевами корабля. Они сильно нуждались в съестных припасах и многих других вещах.

Сигурд, Торд и Гаут отправились к ним и нашли их положение незавидным. Сигурд предлагает им всем перебраться к нему. Торхалль выразил Бирне свое неудовольствие и сказал, что это сделано слишком поспешно. Сигурд отвечал, что примет все расходы на себя. Вот корабельщики живут на хуторе, и им оказывают больше уважения, чем бонду Торхаллю. Торхалль был человек скаредный, и они с Бьярнгримом частенько бранились.

Однажды вечером случилось так, что люди сидели в горнице и бонд Торхалль с Бьярнгримом повздорили. Торхалль сидел на скамье и держал в руке посох; выйдя из себя, он стал размахивать им - а видел он плохо - и попал Бьярнгриму в нос. Тот пришел в ярость, хотел схватить секиру и рубить Торхалля в голову. Сигурд тут же подскакивает к ним, хватает Бьярнгрима и говорит, что сейчас помирит их. Так и произошло; они помирились и с тех пор зимой почти не сталкивались.

Когда проходит зима, Сигурд говорит гостям, что намерен их кое-чем поддержать; он вручает им годное для плаваний по морю грузовое судно, которым они с Торхаллем владели сообща. Торхалль всячески выказывал, что это сделано против его воли, но хозяйка заставила его замолчать. Сигурд выдал гостям запас еды, и они отправились к своему судну; ночь они проводили на борту, но днем возвращались на хутор. Когда они были почти снаряжены, однажды утром случилось так, что они вернулись на хутор. Сигурда дома не было; он давал указания работникам и занимался тем, что считал неотложным. Вот, после того, как они отсидели день на хуторе, Сигурд вернулся домой и сел за стол; в это время торговые люди уже ушли к кораблю. Усевшись за стол, Сигурд спросил, где бонд Торхалль. Ему сказали, что он, должно быть, спит:

- Неестественный сон, - говорит Сигурд, - а была ли на нем одежда? Мы хотим дождаться его к трапезе.

Вот идут в горницу: Торхалль лежал в своей кровати и спал. Это сообщили Сигурду. Он вскочил, подошел к постели Торхалля и быстро убедился, что тот мертв. Сигурд стаскивает с него одежду: он видит, что вся кровать залита кровью и находит рану под левой рукой Торхалля - ему проткнули сердце тонким железом.

Сигурд сказал:

- Это худшее из деяний. Должно быть, это злосчастный Бьярнгрим решил расквитаться за удар посохом. Сейчас же отправимся к кораблю и отомстим им, если удастся.

Тут родичи берут свое оружие. У Сигурда в руке была большая секира. Они бегут к кораблю. Сигурд был вне себя от ярости. Он залезает на борт. Услышав брань и ругательства, братья вскакивают на ноги. Сигурд подбегает к Бьярнгриму и рубит того секирой с обеих рук в грудь, так что секира села по рукоятку. Тот сразу же умер. Торд Коротышка рубит Хавгрима мечом по плечу и раскраивает его до пояса, так что рука отлетела прочь, и тот сразу же умер. Гаут Рыжий бьет секирой Хавгрима в голову и разрубает ее пополам. После того, как все трое были убиты, Сигурд говорит, что не станет причинять вреда остальным, но заберет себе то имущество, которое принадлежало братьям; это было небольшое достояние.

Сигурд и его родичи возвращаются домой с имуществом братьев. Он счел, что вполне отомстил за бонда Торхалля. Тем не менее о Сигурде и всей его родне пошла дурная молва, будто они сами замешаны в убийстве Торхалля. Затем Сигурд женится на Бирне и держит хутор вместе с ней; у Торхалля с Бирной было много детей.

LII

Торвальдом звался человек, живший на Песчаном Острове; его жена звалась Торбера. Торвальд был довольно зажиточен и к тому времени, о котором идет речь, уже немолод. Гаут Рыжий является к Торвальду и вызывается взыскать недоимки со злостных должников. Сделка их весьма походила на ту, что заключили между собой Торхалль с Сигурдом.

Гаут гостит у Торвальда не меньшее время, чем у Сигурда; вскоре начинают говорить, будто Гаут дурачит жену Торвальда. Гаут быстро богатеет от поездки к поездке.

Однажды вечером является один из должников Торвальда; это был рыбак. В покоях было темно, и люди сидели внутри. Тут Торвальд потребовал от рыбака вернуть долг, а тот отвечал нехотя и довольно злобно. Гаут и несколько человек с ним расположились на полу. И когда этого меньше всего ожидали, Торвальд сказал:

- Будь ты проклят, злосчастнейший из людей: всаживать нож в грудь ни в чем не повинным старикам!

Он вскочил возле перегородки и тут же умер. Когда Гаут это услышал, то сразу подбежал к рыбаку и нанес ему смертельный удар, сказав, что теперь тот уже не принесет новых несчастий. Гаут стал держать хутор вместе со вдовой и женился на ней.

LIII

Жил человек по имени Лейв; его отцом был Торир сын Бейнира (63). Лейв сын Торира ездил по торговым делам между Норвегией и Фарерскими Островами и скопил себе состояние. Приезжая на Фарерские Острова, он попеременно гостил то у Лейва сына Эцура, то у Турид Вдовы Силы и ее сыновей. Как-то раз случилось так, что когда Лейв сын Торира привел свой корабль на Фарерские Острова, его пригласил к себе Сигурд сын Торлака, и они об этом условились.

Лейв сын Эцура тоже приехал к кораблю; ему крайне не понравилось, что его тезка решил перебраться к Сигурду. Он сказал, что Лейв вполне может по-прежнему гостить у него на Южном Острове. Лейв отвечал, что поедет как договорился, и переехал к Сигурду. Сигурд посадил его на почетное место рядом с собой и Лейв провел у него зиму как желанный гость.

LIV

Весной, как рассказывают, Сигурд в какой-то день объявил, что поедет взыскивать недоимку со своего соседа по имени Бьёрн,

- и я хочу, Лейв, - говорит он, - чтобы ты поехал со мной и пособил мне, ибо Бьёрн - муж скверного нрава, и я уже долгое время теряю на нем свои деньги.

Лейв отвечает, что готов ехать, раз этого хочет Сигурд. Они идут к Бьёрну вдвоем, и Сигурд требует отдать долг, а Бьёрн отвечает ему дурно. Они ссорятся, и Бьёрн хочет рубить Сигурда секирой, но между ними бросается Лейв, секира Бьёрна попадает ему прямо в голову, и он сразу же умирает. Тогда Сигурд бросается к Бьёрну и наносит ему смертельный удар. Новости эти становятся известны. Сигурд оказался единственным свидетелем и, как и прежде, о нем пошла дурная молва.

Турид Вдова Силы и ее дочь Тора крепко пеняли Лейву сыну Эцура за то, что он из раза в раз сидит сложа руки, когда их срамят и позорят. Они стали обращаться с ним враждебно и холодно, а он выказал выдержку и все терпел. Тогда они сказали, что терпение его идет от лени и трусости. Особенно разъярила мать с дочерью гибель Лейва сына Торира; они были убеждены, что это дело рук Сигурда.

Рассказывают, что однажды хозяйке Турид привиделось во сне, будто к ней явился ее покойный супруг Сигмунд сын Брестира. Он сказал ей так:

- То, что Вам видится, будто я перед Вами предстал, дозволено мне самим Богом, - говорит он, - а на Вашего зятя Лейва вы зла и вражды не держите, ибо ему суждено в скором времени расквитаться за ваши обиды.

Затем Турид просыпается и рассказывает сон своей дочери Торе. С той поры они стали обращаться с Лейвом получше.

LV

Теперь пришел черед рассказать о том, что на Фарерские Острова на Стремнинный Остров пришел корабль и встал неподалеку от хутора Сигурда. Это были норвежцы; кормчего звали Арнльот, а всего на корабле было восемнадцать человек.

Возле стоянки корабля жил человек по имени Скофти. Он помогал торговым людям управляться с работой и хорошо им служил; они тоже относились к нему хорошо. Кормчий заводит со Скофти беседу и говорит так:

- Я доверю тебе свою тайну: Бьярнгрим и его братья, те, что были убиты Сигурдом сыном Торлака и его родичами, были моими сыновьями. Я бы хотел, чтобы ты держался со мной заодно и помог мне подстеречь Сигурда и отомстить за своих сыновей.

Скофти отвечает, что у него нет оснований радеть о благе Сигурда и его родни, и обещает дать знать, когда представиться случай для нападения.

Вот однажды летом трое родичей - Сигурд, Торд и Гаут - отправляются на лодке к некому острову, чтобы забить овец, ибо в обычае фарерцев запасать новое мясо каждые полгода. Когда они выехали, Скофти дает знать Арнльоту. Торговые люди не мешкая сели в корабельный баркас и отправились к тому острову, где находился Сигурд. Всего на борту было пятнадцать человек; двенадцать из них поднялись на остров, а трое стерегли судно.

Сигурд и его родичи увидели, как на остров поднялись люди и стали гадать, кто это может ходить в крашеных одеждах и с оружием.

- Вполне может быть, - сказал Сигурд, - что сюда пришли те купцы, что стояли у нас летом, и что на самом деле у них иные помыслы, нежели устраивать торжище, и они собираются встретиться с нами. Подготовимся, как подобает, и последуем примеру Сигмунда сына Брестира, - говорит Сигурд, - разбежимся в разные стороны, но вновь встретимся у корабля.

Вот они выходят навстречу. Арнльот принимается подстрекать своих людей и призывает их отомстить за его сыновей. Сигурд и его родичи разбегаются кто куда, и всем троим удается собраться внизу возле своей лодки. В это время поспевают люди Арнльота и нападают на них. Сигурд рубит напавшего на него и отрубает ему обе ноги выше колена; человек этот умер. Торд убивает другого норвежца, а Гаут - третьего. Затем они прыгают в свою лодку, гребут вдоль побережья и встречают корабельный баркас с тремя людьми на борту. Сигурд прыгает на их судно, убивает одного из норвежцев, а двух прочих спихивает в воду. После этого они гребут домой и уводят с собой оба судна.

Сигурд собирает у себя народ, едет на тот же остров. Они поднимаются на берег, а норвежцы готовятся к обороне.

Торд Коротышка сказал:

- Мой совет, родич Сигурд, даровать этим людям пощаду, ведь они в наших руках, а ранее мы причинили Арнльоту большой урон.

Сигурд отвечает:

- Отлично сказано. Однако я хочу, чтобы они сдались мне на милость, если хотят жить.

Так и произошло; они передали право вынести решение Сигурду, а он присудил в пользу Арнльота тройную виру за всех троих погибших его сыновей. Эти деньги были выплачены Арнльоту сполна. Арнльот был родом гебридец (64) и, получив свои деньги, отбыл с Фарерских Островов прочь.

Сигурду стало известно о предательстве Скофти. Он сказал, что Скофти сохранит жизнь, но должен будет уехать с Фарерских Островов, и тот уехал в Норвегию, а на Фарерах был объявлен вне закона.

LVI

Теперь следует рассказать о том, как Сигурд сын Торлака побуждал своего брата Торда жениться. Торд спрашивает, где это Сигурд подыскал ему невесту.

- Я бы не проходил мимо лучшего брака здесь на Фарерах, и это - Турид Вдова Силы (65).

- Так высоко я и в мыслях не держал, - говорит Торд.

- И не получишь ее, коли мы не посватаемся, - говорит Сигурд.

- Да я бы и пытаться не стал, - говорит Торд, - и не похоже на то, что она захочет за меня замуж. Однако попытаемся, коли ты хочешь.

Вот однажды Сигурд отправляется на остров Подкову и доносит это сватовство до Турид. Она приняла сватовство холодно, но он был настойчив и дошло до того, что она обещает посоветоваться с родичами и с сыновьями а потом послать ему весть. Сигурд едет домой и рассказывают, что ответы Турид сулят надежду.

- Тогда это странно, - говорит Торд, - и сдается мне, что здесь что-то кроется.

Турид встречается с Лейвом, своим зятем и своей дочерью Торой и рассказывает им о сватовстве Торда. Тора спрашивает, как она ответила. Та говорит, что отказала, но не так решительно, как ей хотелось, -

- а что ты сама думаешь, дочь?

Тора отвечает:

- Я бы не отказала, если, как я думаю, Вы помышляете о том, чтобы встать на путь мести и расквитаться за унижение. И я не вижу лучшей наживки, на которую они могут клюнуть, чем эта. Впрочем, не мне вкладывать слова в уста моей матери, ибо ей ничего не стоит провести врага так, что он ничего не заподозрит.

Лейв во всем соглашается с Торой и обещает приложить все свои силы, чтобы Сигурд с его родней наконец-то получил по заслугам. Они совещаются, на какой день зазывать сватов.

Затем Лейв сказал:

- Далеко смотрел Транд, когда предложил нам воспитать ребенка, а ведь случилось это, Тора, с твоего согласия. Сигмунду, нашему сыну, грозит верная смерть, коли между нами и Сигурдом что-нибудь приключится.

- А я и не думаю, - говорит Тора, - что он отныне долго пробудет у Транда. Мой совет, чтоб мы с тобой отправились на Восточный Остров, и ты навестишь Транда, твоего приемного отца.

Лейв с Торой об этом условились.

LVII

Вот Лейв с Торой и всего семь человек садятся на корабль и приезжают на Восточный Остров. Днем их сильно захлестывало; Лейв и другие мужчины промокли с головы до ног, а Тора осталась сухой. Они поднимаются на хутор у Гати, и Транд их радушно встречает и велит развести перед Лейвом огонь. А Тору проводили в горницу, и маленький Сигмунд, ее сын, находился при ней; ему исполнилось девять лет, и он был очень шустрый мальчик.

Мать спрашивает, чему научил его Транд, а он отвечает, что уже выучил наизусть, как надо возбуждать иск и вести тяжбу. И многое другое давалось мальчику с легкостью. Тогда она спрашивает, чему приемный отец научил его из священной премудрости. Сигмунд отвечает, что выучил Патерностер и Кредо. Она говорит, что хочет послушать, и он произносит распевы. Ей показалось, что Патерностер он поет более или менее сносно, а Кредо Транда таково:

За порог - не одинок,

Четверо вспять,

Ангелов божиих пять.

Лелею мольбу,

Мольбу пред Христом,

Псалмов пою семь,

Помни о мне, господь!

В этом миг в горницу входит Транд и спрашивает, о чем они тут толкуют. Тора отвечает и говорит, что Сигмунд, ее сын, -

- поведал мне премудрость, которой ты его научил, и сдается мне, что кредо у тебя ни на что не похоже.

- Это все от того, что, как ты сама знаешь, - говорит Транд, - у Христа было двенадцать учеников или того больше (66), и у каждого из них было свое кредо. Вот почему мое кредо и то, что разучила ты, не во всем совпадают.

Ближе к вечеру они прекращают беседу. Гостей обихаживают и питья не жалеют. Транд был веселей некуда.

Транд говорит, что Лейва с Торой уложат в горнице и постелют им на настиле. Лейв отвечает, что это устроит их, но Тора говорит, что ей хочется, чтобы Сигмунд пересказывал ей ту премудрость, которую освоил, и лежал ночью возле нее.

- Это никак нельзя, - говорит Транд, - ведь тогда я точно не усну этой ночью.

- Ну, уж это ты мне можешь позволить, милый Транд, - говорит она.

И вышло так, что мальчик лег рядом с родителями. У Транда же была особая каморка, и он всегда спал в ней, а мальчик спал рядом, и вокруг них было немного народу.

Когда изрядная часть ночи была уже позади, Транд поднялся и ушел в свою каморку. Лейв улегся; он собирался заснуть и отвернулся от жены. Она пихает его рукой в спину и просить не спать, но вставать.

- Ночью мы объедем Восточный Остров вокруг и выведем из строя все корабли, чтобы на острове не было ни одного судна, на котором можно было бы выйти в море.

Так они и делают. Лейву на острове был знаком каждый заливчик. Они повредили там все суда, которые могли плавать. Ночью они не смыкают глаз, а рано утром выходят из дому. Тора идет прямо к кораблю, а Лейв подходит к каморке Транда и просит Транда счастливо оставаться, благодаря за радушный прием, -

- и еще Тора хочет, что Сигмунд поехал с ней.

Транд почти не спал эту ночь. Он сказал, что не может быть и речи о том, чтобы Сигмунд уехал прочь. Лейв как можно скорее идет к кораблю, а Транд прозревает теперь весь замысел Лейва и Торы и велит работникам спустить на воду его весельную ладью. Они так и делают, и в ладью набивается множество народу. Черная как уголь вода струится внутрь, и они должны быть рады тому, что удается добраться обратно до берега. На острове не было ни одного годного корабля, и Транд принужден оставаться при своем, нравится ему это или нет.

Лейв едет, пока не приезжает домой, собирает вокруг себя людей. Это произошло накануне того дня, когда они должны были встретиться с Сигурдом.

LVIII

Теперь следует рассказать о Сигурде сыне Торлака, что днем он собрался выезжать из дому и подзуживает брата, чтоб тот поторапливался. Торд говорит, что у него не лежит душа к этой поездке,

- и я полагаю, что ты обречен, если сам так рвешься в путь.

- Не делай из себя посмешище, - говорит Сигурд, - и не страшись без причины. Мы, конечно же, не отменим встречу, о которой договорились заранее.

- Тебе решать, - говорит Торд, - но для меня не станет неожиданностью, если не все из нас вернутся домой невредимыми.

Они выехали на одном корабле; всего их было двенадцать человек, все отлично вооружены. Днем они попали в сильную бурю с большими волнами, но миновали ее и подошли к острову Подкова. Тут Торд сказал, что дальше не поедет. Сигурд отвечал, что все равно надо подняться к хутору, даже если ему придется пойти одному. Торд сказал, что Сигурду недолго осталось жить.

Сигурд сходит на остров; он был в красном плаще с синей накидкой на плечах в виде полумесяца. На поясе у него висел меч, а на голове был надет шлем. Он поднимается наверх, и когда он был уже на подходе к жилью, он замечает, что двери закрыты на засов. Напротив дверей на выгоне стояла церковь, там самая, что велел возвести Сигмунд. Когда Сигурд зашел между домом и церковью, он увидел, что церковь открыта, и из нее выходит женщина в красном плаще и синей накидке на плечах. Сигурд узнает в ней Турид, хозяйку дома, и оборачивается к ней. Она радушно приветствует его и идет к бревну, лежавшему там же на выгоне. Оба они садятся на бревно, и она хочет сесть лицом к церкви, и он хочет сесть лицом к дверям дома, а к церкви спиной. Но она настояла на своем, и они садятся лицом к церкви.

Сигурд спросил, кто из мужчин дома. Она сказала, что их сейчас там немного. Он спросил, дома ли Лейв. Она ответила, что его нет.

- А сыновья твои дома? - говорит он.

- Вполне вероятно, - говорит она.

- Что они говорят о наших делах? - спрашивает Сигурд.

- Мы, женщины, потолковали между собой, - отвечает она, - и решили, что нам всем больше всего нравишься ты, и я бы не сильно тянула с ответом, если б ты не был повязан.

- Значит, судьба ко мне неблагосклонна, - говорит Сигурд, - но можно быстро устроить так, чтоб я стал неженатым.

- Это уж как придется, - говорит она, и при этих словах он обхватывает ее руками и хочет притянуть к себе, но она отстегивает свою синюю накидку в виде полумесяца, и в этот миг отворяются двери и наружу выбегает человек с обнаженным мечом. Был это Хери сын Сигмунда (67).

Когда Сигурд это видит, то стремительно прогибается вниз, оставляя свою накидку в руках Турид. В это время вышли и другие люди, и Сигурд бросается наутек вниз по полю. Хери хватает копье и бежит вслед за Сигурдом - он оказался из своих самым проворным. Вот он метает копье в Сигурда; Сигурд чувствует, что копье летит ему в спину; тогда он падает ниц, а копье пролетает над ним и втыкается в поле. Сигурд быстро вскакивает, выдергивает копье и посылает обратно; оно попадает Хери в живот, и тот вскорости умирает. Сигурд прыгает на единственную тропу, ведущую вниз, а Лейв подходит к месту, где лежит Хери, но быстро покидает его и, собрав все свои силы, прыгает со скалы прямо на берег вниз. По слухам, в этом месте до берега пятнадцать саженей.

Лейв приземляется на ноги и бежит к кораблю Сигурда; к этому времени Сигурд был уже возле корабля и собирался прыгать на борт. Лейв поразил его мечом в бок. Сигурд отклонился от удара, но меч, как показалось Лейву, все равно прошил внутренности.

Затем Сигурд прыгнул на борт, они отчалили и схватка прекратилась. Лейв поднимается на остров к своим людям и просит поскорее садиться на корабли, -

- и мы поедем за ними вдогонку.

Они спрашивают, может ли он точно сообщить о смерти Хери и повстречал ли он Сигурда. Он отвечает, что пока рассказать может немногое.

Они заполняют два корабля; у Лейва было восемь десятков мужчин; суда шли тяжело и сильно уступали кораблю Сигурда в скорости.

Сигурд и его люди причаливают на Стремнинном Острове; Сигурд сам стоял у руля и был неразговорчив. Когда он сходил на берег, Торд спросил его, сильно ли он ранен. Тот отвечает, что не знает точно. Сигурд подходит к стене корабельного сарая, что стоял там близко к воде и опирается на нее обеими руками, а они тем временем разгружают корабль. Затем они поднимаются к сараю и видят, что там стоит Сигурд: он был мертв и уже окоченел. Они отнесли его тело на хутор и, не сказав новостей, сели ужинать. Пока они сидели за ужином, подошли люди Лейва, обложили хутор и подожгли его. Те отважно защищались, хотя их было всего одиннадцать человек против тридцати нападавших.

Когда весь дом занялся огнем, наружу выбегает Гаут Рыжий - долее терпеть он не мог. На него напал Стейнгрим сын Сигмунда с двумя спутниками, но Гаут хорошо защищался. Гаут рубит Стейнгриму ногу и разбивает ему коленную чашечку: это была большая рана, и Стейнгрим всю свою жизнь оставался хромым. Гаут также убил одного из спутников Стейнгрима. Тут подошел Лейв сын Эцура, они стали сражаться между собой, и кончилось тем, что Лейв убил Гаута.

В это время наружу выбегает Торд Коротышка, и навстречу ему становится Бранд сын Сигмунда (68) и двое других людей; схватка их закончилась тем, что Торд убивает Бранда и обоих его спутников. Тут подошел Лейв сын Эцура и пронзил его тем самым мечом, которым раньше поразил Сигурда, и Торд вскоре лишился жизни.

LIX

После этих событий Лейв едет домой; подвиги сильно прославили его. Когда же весть о случившимся дошла до Транда, она подействовала на него так сильно, что он с горя умер. Теперь Лейв правит всеми Фарерскими Островами один; было это в дни конунга Магнуса Доброго сына Олава.

Лейв отправился в Норвегию к конунгу Магнусу и принял от него Фарерские Острова в лен. Он возвращается домой, живет на Фарерских Островах до старости. Сигмунд, его сын, после смерти своего отца Лейва остался жить на Южном острове и прослыл видным мужем.

Турид, хозяйка дома, и Лейв умерли в дни конунга Магнуса (69), а Тора жила у своего сына Сигмунда и до конца своей жизни слыла женщиной незаурядной.

Сына Сигмунда звали Хавгрим, и от него произошли Эйнар и его сын Скегги, те, что недавно были наместниками на Фарерских Островах (70).

Стейнгрим Хромой сын Сигмунда жил на острове Подкова и слыл добрым бондом. И мы не слыхали о том, чтобы в дальнейшем в связи с Сигмундом сыном Брестира или его потомством произошло что-нибудь выдающееся.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Прозвище "Камбан" кельтского происхождения, но его точный смысл неясен. Грим Камбан должен был родиться ок. 800 г.: его внук Торольв Жир плавал в Исландию ок. 870 г. О Гриме "Книга Хаука" (Н 19) говорит, что он был "прозван Камбан" и что "ему после смерти приносили жертвы ввиду его приятного нрава (fyrir þókkasæld sina)". Это необычное сообщение составитель "Книги Хаука", Хаук сын Эрленда, почерпнул из "Книги Стюрмира", но неизвестно, откуда его взял составитель этой редакции, аббат Стюрмир Мудрый. Возможно, соответствующий рассказ был в протографе "Саги о Фарерцах".

2. Первые скандинавские поселенцы прибыли на Фарерские острова ок. 820 г. После упоминания имени Грима Камбана в тексте "Саги об Олаве сыне Трюггви" (рукопись AM 61 fol.) стоит генеалогия, связывающая Грима Камбана с его потомком по прямой линии, исландским хёвдингом начала XI в. Гудмундом Могучим. Там же приводится генеалогия, связывающая Аудуна Гнилушку (Auðunn rotin), правнука Грима Камбана, с епископом Гудмундом сыном Ари (ум. 1237 г.). Обе генеалогии приводятся в "Книге о Заселении Земли" (S 232, Н 198). Возможно, что первая генеалогия была в протографе "Саги о Фарерцах".

3. Об Ауд Многомудрой, ее остановке на Фарерских островах и замужестве Олов, внучки Ауд, рассказывается в "Саге о Людях из Лососьей Долины". О родственных связях между исландцами и Жителями Гати упоминает также Ари Мудрый, см. "Жизнь Снорри Годи", с. 130.

4. Рассказчик саги не знал, сколько поколений связывали Олов и Торбьёрна Бородача с Гати. Из контекста саги следует, что последний умер ок. 970 г.

5. Халейри - древнее название области Халланд в Южной Швеции. Халланд и соседние области Сконе и Блскинге до XVII в. принадлежали Дании. В начале XIII в., в эпоху записи саги, крупная летняя ярмарка проводилась не в Халланде, а в Сконе. Ярмарка в Сконе длилась с 15 августа по 9 сентября. На ней присутствовал датский конунг с дружиной.

6. Прическа Транда на ярмарке - "щетина дыбом на бритой голове" - выдаст его низкий социальный статус на тот момент: голову брили подросткам, нищим и рабам.

7. Ниже в саге Сесилия названа женой Брсстира, а не его наложницей. Христианское имя Сесилия, которое приписано норвежке или фарерке X в., подозрительно. Имя Сесилия носила мать конунга Инги сына Барда (ум. 1217 г.).

8. Рассказчик саги опускает имя матери Бьярни, так как не может его сообщить. Из текста следует, что мать Бьярни была сестрой Гудрун, матери Транда.

9. Нападение первым - собственно исландский, а не норвежский правовой термин. Поэтому ссылка на "древние законы", к которым якобы прибегнул Брестир, со стороны рассказчика не оправдана.

10. "Цена коровы" (kúgildi) - исландская мера, соответствовавшая полмарке бледного серебра. Неизвестно, применялась ли эта мера на Фарерских островах.

11. Повторное упоминание жен и детей Брестира с Бейниром объясняется небрежностью компилятора "Книги с Плоского Острова", Йона Тордарсона. В начале гл. V он следовал самостоятельной редакции "Саги о Фарерцах", а в рассказе о гибели Брестира с Бейниром в гл. VII взял за основу какую-то иную версию. Имеется фактическая нестыковка между текстом двух глав: в гл. V сказано, что Брестир с братом не были женаты, а в гл. VII говорится, что Сесилия была женой Брестира, и сообщается, что она была родом из Норвегии. Синтаксический анализ побуждает считать, что текст спорного места в гл. V взят из протографа саги, а текст в гл. VII возник как конъектура к нему.

12. Хольмгард - скандинавское название Новгорода.

13. Конунг Харальд Серая Шкура пал в Дании в 975 г. Выражение "пал за пределами страны" одновременно подчеркивает, что в Норвегии произошла смена власти и что конунг погиб в походе.

14. Конунг Олав сын Трюггви (ум. 1000 г.), с которым Сигмунду предстоит познакомиться впоследствии, во всех сагах представлен как эталон силы и мужества. В редакции "Саги об Олаве Святом", составленной Снорри Стурлусоном, Олав сын Трюггви признается одним из трех величайших воинов Норвегии, наряду с конунгом Хаконом Воспитанником Адальстейна (ум. 960 г.) и Асмундом сыном Гранкеля (первая треть XI в.).

15. Имя Торальв, которым рассказчик наделяет норвежского бонда, отца Рагнхильд, едва ли взято из устной традиции. Рассказчик домыслил его, основываясь на том факте, что старшего сына Сигмунда, о котором имелись достоверные сведения, звали Торальв.

16. Рассказчик по неизвестным причинам наделил мать Рагнхильд крайне маркированным именем "Идунн", которое носит женское божество скандинавского пантеона. В "Книге о Заселении Земли" упомянуты всего две женщины по имени "Идунн", причем в одном случае редакция Хаука (Н 187) называет персонажа именем "Торунн".

17. Имя Стейнгрим, которым рассказчик наделяет отца Ульва, скорее всего, домыслено им на основании того факта, что одного из сыновей Сигмунда звали "Стейнгрим".

18. Имя Тора, рассказчик наделил мать Ульва, домыслено им на основании того факта, что это имя носила дочь Сигмунда.

19. Упоминание о том, что в пещере объявленному вне закона "становится скучно" и он ищет женского общества, повторяются в ряде саг. Ср., прежде всего, "Сагу о Названых Братьях" и "Сагу об Ароне сыне Хьерлейва".

20. Свейн сын Хакона (ум. 1015 г.), которого сага вначале называет не "ярлом", а "ярловым сыном", был младшим, но при этом законнорожденным, сыном ярла Хакона. В большинстве королевских саг Свейн находится в тени своего брата Эйрика, но "Сага о фарерцах" тепло относится к Свейну, оказавшему Сигмунду особое покровительство. Эта особенность саги явно основывается на устных рассказах о Сигмунде и его отношениях с ярлами.

21. Ярл Эйрик (ум. 1013 г.) - старший, но незаконнорожденный сын ярла Хакона - во всех сагах описывается как один из лучших правителей Норвегии, храбрый воин, удачливый полководец и великодушный человек. Ср. похвалу ярлу Эйрику ниже в гл. XXXV.

22. "Восточным Морем" сага называет Балтийское море.

23. "Широкая Река", по-видимому - р. Эльба.

24. Дракон - боевой корабль викингов с головой дракона, вырезанной на штевне.

25. Энгульсэй - остров Энглсакс.

26. Описание, данное в саге острову Подкова, лучше подходит для острова Большой Димун, который действительно представляет собой неприступную крепость. Эту неточность первым отметил создатель литературного фарерского языка В. У. Хаммерсхаймб (1819-1909).

27. Торгерд Невеста Хёрди (или: "Невеста Хёльги") - языческое божество, почитавшееся в Норвегии. Из намеков королевских саг можно понять, что ее культ был связан с человеческими жертвоприношениями.

28. Ср. аналогичный рассказ о Транде Рысаке в "Саге о Людях с Песчаного Берега".

29. То же самое рассказывается о Транде Рысаке.

30. Имеется в виду битва ярла Хакона с йомсвикингвами в заливе Хьёрунгаваг в 994 г. О ней подробно рассказывается в "Саге о йомсвикингах" и королевских сагах.

31. Об участии Сигмунда в битве и его поединке с Буи другие источники не упоминают.

32. Буи Толстый сын Весети, один из предводителей йомсвикингов, согласно "Саге о йомсвикингах", был датчанин.

33. "Рогатое копье" - большой бердыш с двумя лезвиями.

34. Данная фраза воплощает компромисс между двумя версиями гибели Буи, известными компилятору "Книги с Плоского Острова", Йону Тордарсону. С одной стороны, Йон оставил упоминание о том, что Буи лишился в бою обеих кистей, которые ему отрубил Сигмунд ("Сага о фарерцах"). С другой стороны, Йон сохранил верность версии "Саги о йомсвикингах" и королевских саг, где говорится, что Буи, получив смертельную рану, подхватил ларцы с золотом и прыгнул за борт. Отсюда странное сообщение, что Буи насадил на обрубки рук кольца своих ларцов.

35. Исландский скальд Халльбьёрн Хвост упоминается в "Пряди о Торлейке Ярловом Скальде"; он сочинял стихи о конунге шведов Кнуте сыне Эйрика (ум. 1196 г.) и о норвежском конунге Сверрире (1177-1202 гг.). Прозвище Старший, вставленное в текст, призвано отграничить его от упоминаемого в "Саге об Исландцах" Халльбьёрна Хвоста Младшего, который в 1255 г. нанес смертельную рану хёвдингу Одду сыну Торарина. Неясно, было ли прозвище Старший в протографе саги, или же его вставил кто-то из позднейших переписчиков.

36. Кто такой Стейнгрим сын Торарина, неизвестно, но можно предположить, что это исландец XIII в.

37. Ссылка на Ари Мудрого свидетельствует о том, что Ари в каком-то из своих сочинений упоминал битву в заливе Хьёрунгаваг.

38. Действие данной главы происходит уже после смерти ярла Хакона. Сменивший его конунг Олав сын Трюггви пришел к власти в 995 г., а встреча Сигмунда с конунгом случилась два года спустя, т. е. в 997 г.

39. Большая речь конунга Олава, обращенная к Сигмунду, есть только в "Саге об Олаве сыне Трюггви". Скорее всего, она отсутствовала в протографе "Саги о Фарерцах". Высказывалось мнение, будто эта речь была сочинена монахом Гуннлаугом сыном Лейва (ум. 1218 г.), написавшим латинскую сагу об Олаве сыне Трюггви.

40. Из изложения саги следует, что Фарерские острова были крещены в 999 г. Предположительно в том же году христианство стало законом в Исландии по решению альтинга.

41. Похожий рассказ о состязании Кьяртана сына Олава с конунгом Олавом сыном Трюггви есть в "Саге о Людях из Лососьей Долины".

42. В этом месте лакуна. В ней должно было говориться о смене власти в Норвегии в 1000 г.

43. Глава XXXV, представляющая собой панегирик ярлу Эйрику сыну Хакона, стоит в "Книге с Плоского Острова" в ином месте, уже после рассказа о гибели Сигмунда. Эта перестановка объясняется методами работы компилятора, Йона Тордарсона. См. вступительную статью.

44. Ниже, в гл. XLV о Торде Коротышке говорится, что он был большого роста и что прозвище, таким образом, ироническое. Отсутствие этой детали в гл. XXXV вызвано тем, что компилятор "Книги с Плоского Острова" Йон Тордарсон отклонился от текста "Саги о Фарерцах" в пользу одной из версий "Саги об Олаве Святом".

45. Из слов саги, что Лейв и родичи Транда "были ровесниками", вытекает, что все эти люди должны были родиться ок. 985 г.

46. Движение против солнца было частью колдовского действа.

47. "Морской переход" равен 8,3 км. Реальное расстояние между островом Подкова и Южным островом не меньше 12 км, а между Большим Димуном и Южным островом - более 8 км.

48. Все сыновья Сигмунда, по свидетельству саги, родились уже на Фарерских островах, после возвращения Сигмунда в 988 г. Очевидно, старший сын Сигмунда, Торальв с Димуна, родился не ранее 989 г. Если он не достиг совершеннолетия в год убийства отца, то Сигмунд погиб не позже 1005 г., скорее всего, в 1002-1004 гг.

49. Гл. XLII-XLVIII приводятся по тексту "Круга Земного", составленному Снорри Стурлусоном. Поскольку Снорри приводит в "Саге об Олаве Святом" только два эпизода, связанных с фарерцами и вообще не упоминает в "Саге об Олаве сыне Трюггви" о существовании Сигмунда сына Брестира, он вынужден делать отсылки к некоторым предшествующим и последующим событиям.

50. Действие саги переносится в начало 1020-х гг. Лакуна в саге занимает около пятнадцати лет.

51. Гилли Законоговоритель специально не представлен, но, возможно, его вводная характеристика была в протографе саги, использованном Снорри Стурлусоном. Ниже уточняется, что Гилли и Лейв сын Эцура были сыновьями сестер. Имя Гилли по происхождению кельтское. Гилли исполнял роль председателя фарерского тинга на Стремнинном острове, но то, что он назван "законоговорителем", вызывает подозрение: соответствующий правовой термин за пределами Исландии не засвидетельствован.

52. Рассказчик имеет в виду, что посланцы конунга Олава были убиты по приказу Транда.

53. Повторный ввод сыновей Торлака в гл. XLV (ср. выше примеч. к гл. XXXV) объясняется тем, что эпизод с их участием был вставлен в "Сагу об Олаве Святом", которая умалчивала о случившихся ранее стычках сыновей Торлака с Сигмундом.

54. Вопрос о том, какой именно предмет воткнул в землю человек Транда, до сих пор не решен. В оригинале употреблено слово refði, заимствованное варягами из греческого языка. Избранный нами перевод "дреколье" оправдан по ситуации: из описания следует, что оружие, во-первых, можно было воткнуть в землю, во-вторых, оно обладало достаточной массой и длиной, чтоб с размаху нанести им тяжелый удар.

55. Форма прозвища Карла в оригинале варьируется. Вариант "Мёрский Карл" (Мœru-Karl) - наиболее фамильярный.

56. В том же году, когда на Фарерских островах был убит Карл из Мёра (1028 г.), конунг Олав Святой был изгнан из Норвегии.

57. Данная фраза является добавлением Снорри Стурлусона, который ссылается здесь на свой источник - "Сагу о Фарерцах".

58. Начиная с гл. XLIX, текст "Саги о Фарерцах" вновь приводится по "Книге с Плоского Острова".

59. Повторное упоминание о том, что родичи Транда "были осуждены на тинге", внесено компилятором "Книги с Плоского Острова".

60. Согласно саге, Сигмунд сын Лейва родился в 1026 г., а примирение Транда с Лейвом и Гилли произошло в 1029 г.

61. Конунг Свейн сын Кнута и его мать Альвива правили в Норвегии в 1028-1035 гг.

62. Имена купцов - Хавгрим, Хергрим и Бьярнгрим - имеют общий второй компонент. Это вполне возможная ситуация: так, в "Книге о Заселении Земли" (S 6, Н 6) упоминаются трое сыновей норвежского ярла Атли - Херстейн, Хольмстейн и Хастейн, жившие в конце IX в. В то же время, с учетом того, что имя "Хавгрим" носит один из фарерских хёвдингов, названных в саге ранее, введение в рассмотрение трех однотипных имен, одно из которых (Хергрим) встречается редко, а другое (Бьярнгрим) вообще не упоминается в других источниках, скорее всего, является плодом фантазии рассказчика.

63. Ранее в саге не упоминалось о том, что у Торира сына Бейнира был сын по имени Лейв.

64. Любопытно, что Арнльота сага называет гебридцем, в то время как его спутники ранее были представлены как норвежцы.

65. Эпизод со сватовством Торда Коротышки к Турид Вдове Силы, которой к тому времени было около семидесяти лет, смущал многих комментаторов. Ауртни Магнуссон (1663-1730) ссылался на якобы сохранявшуюся на Фарерских островах традицию выдавать старух замуж. В любом случае, слова Сигурда, назвавшего старуху Турид "лучшей невестой на Фарерских Островах" исландские читатели саги воспринимали иронически.

66. Говоря, что у Христа "было двенадцать учеников или больше", Транд, как и многие невежественные люди в последующие века, путает апостолов с мучениками. Культ последних активно насаждался миссионерами.

67. Хери сын Сигмунда носит редкое личное имя. Соответствующее скандинавское слово значит "заяц". Следует допустить, что имена сыновей Сигмунда рассказчик "Саги о Фарерцах" взял из местной устной традиции.

68. Неясно, в честь кого был назван Бранд сын Сигмунда. Все сыновья Сигмунда носят разнотипные имена без повторяющихся компонентов: Торальв, Стейнгрим, Бранд, Хери. Такой принцип наречения имен контрастирует с однотипными личными именами второстепенных персонажей, скорее всего, выдуманными самим рассказчиком: ср. имена Ормстейн и Торстейн в гл. XXXIX, Хавгрим, Хергрим и Бьярнгрим в гл. LI.

69. Конунг Магнус Добрый умер в 1047 г.

70. В саге описка: "Эйнар и Скегги, его сыновья". Эйнар упоминается в "Саге о Посошниках" в рассказе о событиях 1210 г.