|
Торр возвращался с востока и пришел к проливу. По ту сторону пролива был перевозчик с челноком. Торр окликнул его:
Что там за малый стал по ту сторону?
Что там за пахарь зовет через воду?
Переправь меня! Дам я еды тебе на день.
Пищу самую лучшую в сумке несу я.
Сам я плотно наелся с утра на дорогу:
Ел овсянку и сельди, и сыт на весь день.
Ишь расхвастался завтраком, словно заслугою!
А что ждет тебя нынче, не знаешь.
В твоем доме, быть может, беда:
умерла твоя мать, я так думаю.
Что́ для каждого кажется худшим несчастьем,
То пророчишь ты мне: моей матери смерть!
Вряд ли ты земледелец, дворами владеющий:
Стоишь ты босой, и одежда вся в дырьях.
На тебе и штанов даже нет!
Правь живо сюда! Где пристать, покажу я.
А ты отвечай мне: чей этот челн?
Наречен тот Ѓильдольфр, кто челн поручил мне.
И живет мудрый витязь над водами Радсей.
Конокрадов возить и воров не велел он;
Только путных людей – кого знаю, как следует.
Назовись, если хочешь, чтоб свез я тебя.
Смело я назовусь, хоть в стране я у недругов,
И весь род свой открою: я Одина сын,
Мейли я брат и Магни родитель,
Из богов самый сильный я – Торр пред тобой.
Теперь я желаю знать также, кто ты?
Я Ѓарбардр зовусь, имя редко скрываю я.
С чего же скрывать, раз тебя не преследуют?
Если б даже меня и могли здесь преследовать –
От такого, как ты, я легко уберегся бы,
Если б рок не обрек меня на смерть как раз.
Мне крепко не по сердцу в брод пробираться –
Свой член не хочу я мочить, а не то бы
За обидную речь проучил я тебя!
Дождусь тебя здесь я. Врага не видал
Храбрее меня ты со смерти Ѓрунгнира.
Напомнил ты мне, как Ѓрунгнира сразил я.
Был могуч великан с головою из камня;
И все-таки, мною сраженный, без жизни лежал он.
А ты что свершил? Поведай мне, Ѓарбардр!
У Фйольвара прожил пять зим я под ряд
На острове том, что Альгрöн зовется.
С мужами могли мы сражаться, и многого
Достичь, и красавиц любви добиваться.
Была ли тогда вам удача у дев?
Не умны были многие – сами рвались ко мне.
А другие мудрили – некстати противились:
Им хотелось рыть ямы в глубокой ложбине,
Из песку вить веревки старались они.
Я один был умнее, чем все они вместе;
Сестры, все семеро, были моими,
Ласки любовной от всех я добился. –
Что ты сделал тем временем, Торр?
Тйацци убил я, строптивого турса.
Грозные очи наследника Алльвальди
В ясное небо забросил я.
Лучший то памятник подвига Торра, –
В небе поныне все видят его!
Что ты делал тем временем, Ѓарбардр?
Соблазнял я колдуний искусными ковами,
Сманивал жен от мужей я умело.
Славным, по мне, исполином был Ѓлебарт;
Он жезл чародейский мне дал, а его
Я силой волшебной рассудка лишил.
Злым делом воздал ты за добрый дар!
Что с дуба сдерут – в пользу дубу другому;
Всякий заботится сам о себе.
Что ты делал тем временем, Торр?
Истреблял на востоке я жен исполинов,
Что бродили в горах, зло и вред причиняя;
Если б жить им всем дать, слишком турсы бы множились,
Перевелись на земле бы все люди. –
Что ты делал тем временем, Ѓарбардр?
Я в Валланде жил, вызывал я там войны,
Сеял распри меж храбрыми, мир отнимал.
Погибших вождей брал Один в Валгаллу,
А Торр принимал к себе мертвых холопов.
Ты неладно людей поделил бы меж асами,
Если б в Асгарде власть ты на это имел! аз
Сил у Торра достаточно, мужества мало.
В рукавицу от страха забрался ты раз;
[Сам с перепугу не помнил, кто ты!]
Схоронился, не смел ни дохнуть, ни чихнуть ты,
Ни пердеть, чтобы Фйалара не разбудить.
Ѓарбардр, негодный! убил бы тебя я,
Если б мог на тот берег добраться к тебе.
Что спешить на мой берег тебе? Мы не в ссоре. –
Что еще сделал ты, Торр?
На востоке я был, поток охранял я там,
Когда нападали Сваранга дети.
Они в меня камни кидали, но плен ожидал их:
Я принудил их мира просить у меня. –
Что ты делал тем временем, Ѓарбардр?
На востоке я был и болтал там с красавицей;
С белолицей я тешился, к ласкам склонил ее.
Любви я добился от девы в уборе златом.
Недурно ты время тогда проводил!
Ты мог бы помочь мне тогда уберечь белолицую деву.
Помог бы я с радостью в том, если б только возможность была!
А я тебе верил бы, если б меня обмануть ты не мог.
Не мастер щипать я за пятки, как старый башмак по весне.
Что ты делал тем временем, Торр?
Берсёркеров жен истреблял я на Ѓлесей;
Много бед от них было, мутили народ они.
Непохвально, что женщин ты, Торр, убивал.
За волчиц их надо бы счесть, не за женщин:
Мой корабль опрокинули ведьмы свирепые,
От их палиц железных мой Тйальфи бежал.
Что ты делал тем временем, Ѓарбардр?
Был в числе я той рати, что шла в этот край
Стяг поднять боевой, окровавить копье.
Ты хвалишься тем, что сюда досадить мне пришел!
За досаду я виру внесу, если судьи
Так решат, приглашенные спор наш уладить.
Где выискать мог ты слова ядовитые?
Отродясь я не слыхивал злейших насмешек!
Тем речам я от старых людей научился,
Что в молчаньи живут под холмами отчизны.
Для могил изобрел ты хорошее имя,
Назвав их холмами отчизны!
Называть я их волен, как хочется мне.
Ты поплатишься зло за свое острословье,
Как только я на берег тот попаду.
Громче волка, поверь мне, тогда ты завоешь –
Как молот проймет тебя мой!
У Сиф твоей в доме любовник. С ним биться
Нужнее бы нынче тебе, чем со мной.
Чтоб сильнее меня уязвить, языку ты дал волю.
Малодушный досадчик! Я думаю, лжешь ты.
Я верю, что весть моя правда. Не в меру ты мешкаешь;
Ты б давно мог прибыть – будь челнок у тебя.
Ѓарбардр, презренный! Не смей меня дольше задерживать!
Не подумал бы я, что в пути Асаторра
Так легко перевозчику остановить.
Вот мой совет: подъезжай сюда живо!
Бросим мы брань! Переправь отца Магни.
Уходи! Переправы ты здесь не дождешься.
Хоть путь укажи мне в обход, коль не хочешь везти!
Отказ мой был короток; путь будет долог.
До пня час пути: час оттоль до колоды.
Там влево ступай – должен в Верланд попасть ты.
Торра, сильного сына, там ждать будет Фйоргин,
И направит его на путь предков, в край Одина.
Попаду ли туда я в сегодняшний день?
С трудом и страдой ты туда доберешься
Разве к рассвету – а раньше навряд ли.
Разговор наш недлинен был, зло ты язвил меня.
Но еще отомщу я за то, что везти не хотел меня ты!
Уходи, пусть тебя заедят все чудовища!
ПРИМЕЧАНИЯ
Общее примечание:
Действующими лицами диалога являются Торр и Один. Автор сознательно противопоставляет друг другу оба божества, рисуя в неизменно юмористическом освещении конфликт между сознательным духовным превосходством и материальною силою.
(2) Один презрительно называет Торра, покровителя земледелия, "пахарем".
8, I "Волк боя" – этим именем Один обозначает, конечно, опять таки себя самого.
8, II Радсей означает приблизительно "остров советов". Это название может заключать указание на обычную область деятельности Одина: боевые замыслы и советы между вождями.
9, I в стране у недругов, т. е. у исполинов, в чьих владениях Торр еще находится, пока он не переправился через пролив,
9, III Мейли, сын Одина, брат Торра. Сыновья его Магни и Моди ("Сила" и "Мощь").
10, I Ѓарбардр – Длиннобородый (быть может, Седобородый). Один является на земле в виде старого странника с длинною седою бородою.
В этой фразе непонятная для Торра ирония, так как ни один из богов не скрывает имени так часто, как именно Один.
13, II Так читают эту строку Сиймонс и Геринг.
14, II Ѓрунгнир – исполин, убитый Торром.
16, I "Фйольвар" – "Осторожный". По-видимому, речь идет о лице, которому Один оказывал поддержку в битвах, при чем добился любви его семи дочерей на острове Альгрöн (от grøn, зеленый).
18, III, IV Т. е. противясь Одину, красавицы предпринимали неосуществимое и бесполезное дело.
19, I Тйацци – исполин, убитый богами при участии Торра. Глаза его были превращены в звезды (неизвестно, какие именно звезды подразумевались здесь); но, согласно саге, это сделал не Торр, а Один.
20, I В качестве бога чародейств, Один имеет дело с колдуньями.
20, III Об эпизоде с Ѓлебартом неизвестно больше ничего. (Этимология его имени неясна). По-видимому, в победе Одина над чародеем, который сам же научил его, на свою погибель, чарам, – отразился древний сказочный мотив, аналогичный тому, который впоследствии нашел свое выражение в средневековом сказании о Мерлине и Вивиан.
22, I Пословица.
24, I Валланд – "страна битв". Здесь Один определенно выступает в качестве бога сражений.
24, IV "холопами" Один презрительно называет земледельцев, пользовавшихся покровительством Торра.
Но в мифах нет указания на то, чтобы земледельцы (свободные или несвободные) действительно попадали по смерти к Торру.
(26) Эпизод, о котором здесь идет речь, вспоминает (также чтобы досадить Торру) и Локи ("Слов. рас. Локи", 60, 62). Торр со спутниками однажды в дороге заночевал в рукавице исполина Скримира, которую они впотьмах приняли за целую постройку, а храп исполина – за бурю и землетрясение, внушившие им большое беспокойство.
26, V Фйалар – прозвание Скримира.
(29) Здесь идет речь об обычной борьбе Торра со стихийными чудовищами и исполинами. Более подробных указаний, к какому именно столкновению относятся его слова, – не имеется.
37, I Берсеркерство – состояние боевого исступления, в котором почти обнаженные бойцы, не помня себя, истребляли всех, попадавшихся им под руку, пока сами не были убиты. Первоначально этим именем, как кажется, обозначали оборотней, способных превращаться в медведей.
В позднейшем же, указанном выше, смысле – берсеркерство исторически удостоверенное явление, аналогичное тому, которое наблюдается еще в настоящее время среди жителей Малайского архипелага у так называемых "амок" и по всей вероятности принадлежит, подобно состоянию этих amok, к видам психического заболевания, в частности преходящего бешенства (Mania transitoria).
37, I Ѓлесей (от имени морского бога Ѓлера, Эгира) – ныне о. Лесö в Каттегате.
39, III Тйальфи – служитель Торра.
(41) Всякая война досаждает Торру, так как бог земледелия покровительствует миру и ведет борьбу лишь с разрушительными стихийными силами природы.
(42) Ирония этой фразы, ставящей в тупик Геринга, заключается, как мне кажется, в том, что ни о каком судебном разбирательстве, ни о какой вире не может быть и речи в данном случае; нельзя же себе представить, в самом деле, чтобы оскорбленный войною бог мирного труда начал судиться с виновниками войны. В особенности, когда речь идет о Торре, вообще склонном разрешать все споры не судом, а… своим молотом. С.
44, II Т. е. от мертвых, лежащих под могильными курганами. Согласно распространенному верованию, Один вызывал из могил умерших, чтобы узнавать от них различные вещи. Вряд ли, однако, его ссылку на это обстоятельство надо в данном случае принимать серьезно.
48, I Сиф – жена Торра. Любовник ее, по мнению комментаторов – Локи, что, впрочем, никакими достоверными указаниями не подтверждается.
52, I Асаторр – "Торр из рода асов". В сказаниях он часто называется так.
56, II Употребляемые в подлиннике выражения ("til stoksens … til steinsens"), напоминающие немецкое über Stok und Stein, наиболее характерны тем, что с одной стороны вызывают представление о затруднительном пути, а с другой стороны – решительно ничего не объясняют. Поэтому мне и показалось уместным употребить русские выражения "пень" и "колода" – фигурирующие в русских народных повествованиях приблизительно по таким же поводам, как немецкое Stok und Stein. (В оригинале "stokr" – кол и "steinn" – камень). С.
56, III Верланд – "страна мужей" в противоположность стране исполинов, где еще находится Торр.
56, IV Фйоргин – имя, применяемое к Одину, также к отцу Фригг; Геринг полагает, что здесь оно относится к матери Торра.
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
"Сказ о Ѓарбардре" имеется целиком в Codex Regius 2365, и частью в Codex Arnamagnaeanus 748.
Снорри им не пользовался.
Особенности языка, как указывает Могк, свидетельствуют о позднем происхождении песни: она должна была создаться в Исландии, во второй половине X века.
Стихотворный спор между двумя собеседниками, состязающимися в остроумии, находчивости (а иногда и в брани по адресу друг друга) – был в ходу у представителей той эпохи. В виду полной свободы, с какою древние германцы всегда говорили о своих богах, нет причин удивляться, что в век, когда начиналось уже разложение языческого миросозерцания, остроумному поэту вздумалось в юмористической форме вывести двух главных богов, Торра и Одина, в качестве действующих лиц подобного спора.
Совершенно несостоятельным оказалось прежнее предположение1, что в лице обоих богов здесь изображены два сословия: что Торр – представитель норвежских земледельцев, а Один – знатных ярлов, или же, по другой версии, викингов. С внешней стороны это опровергается уже несомненным исландским происхождением Сказа о Ѓарбардре: противоположение земледельца и викинга мыслимо было бы только в Норвегии. Но и самое содержание произведения, если отнестись к нему внимательно, свидетельствует о натянутости этой, принадлежащей Кейзеру, гипотезы.
Основной мотив содержания в сущности очень прост: могучий Торр, грозный победитель исполинов, должен оказаться побежденным там, где бороться надо не ударами молота, а остроумием и находчивостью – с противником, наделенным таким духовным превосходством, что оно торжествует уже при помощи одних шуточных заявлений, без единого серьезного ответа2. Эту сторону дела надо в особенности иметь в виду при чтении реплик Одина – Ѓарбардра: он все время потешается над Торром, чего простодушный Громовник по большей части даже не замечает – оттого и оказывается, что он сплошь и рядом противопоставляет подвигам Торра весьма непочтенные дела, по поводу которых собеседник, к удовольствию Одина, приходит все в большее и большее негодование. Местами, Ѓарбардр прямо передразнивает Торра. Последний говорит:
На востоке я был; и поток охранял я там,
Когда нападали Сваранга дети… (29)
И когда Торр, рассказав о своих боевых подвигах, спрашивает затем с торжеством, чем может похвастаться Ѓарбардр – тот отвечает в тон ему:
На востоке я был, и болтал там с красавицей;
С белолицей я тешился, к ласкам склонил ее…
Характерно, что Один не пользуется случаем похвастаться теми свойствами, которые имели вообще столь важное значение в глазах древних германцев: тем что он являлся верховным носителем и источником высшей мудрости, волшебства, вещих рун, поэтического искусства скальдов. Обо всем этом Один не упоминает – да и не может распространяться на этот счет, иначе даже недальновидный Торр в конце концов, пожалуй, узнал бы его. И в действительных заслугах своих, как Властителя битв, вождя ратей – он подчеркивает главным образом то, что способно рассердить Торра.
Геррманн удачно резюмирует содержание спора, говоря, что поэту хотелось показать, "как обстоит дело, когда спорят между собою дух и сила (и только сила)". Остроумному и наблюдательному автору песни вполне удалось осуществить свою задачу. Картина получается живая и забавная; превосходство Одина показано тонко и с своеобразным юмором. Оба характера очерчены ярко и выпукло. Торр с его добродушием, буйностью в гневе, грубостью и тем свойством, которое русский народ метко прозвал "отходчивостью", с умом не превышающим уровня посредственности, с нерассуждающею храбростью, бесстрашный перед любым врагом, но беспомощный, когда приходится наткнуться на неожиданное и непривычное препятствие; с другой стороны, Один – верховный, духовный руководитель людей и богов, вдохновитель битв, влияющий не только на события и поступки, но на мысли и души, насмешливый спорщик, всегда владеющий собою, на все находящий ответ; силою и храбростью не уступающий Торру, но присоединяющий к ним недостающие последнему непоколебимое самообладание, сообразительность и прозорливость, всюду побывавший и все испытавший, а главное бесконечно опередивший Торра духовным развитием.
Для читателя, который из саг и других песен Эдды уже знаком с обоими характерами – становится еще живее и интереснее их неравное словесное состязание. Совершенно особенный колорит получает, например, заявление Одина по поводу одного из рассказываемых им любовных эпизодов:
"Ты мог бы помочь мне тогда уберечь белолицую деву". (32)
Представить себе Торра в виде героя легкомысленного любовного приключения – трудно вообразить что-либо более неподходящее и комичное. И, кажется, так и видишь, как тяжеловесный бог громов в ответ неловко ухмыляется и спешит заявить, приняв всерьез замечание собеседника:
"Помог бы я с радостью в том, если б только возможность была",
После чего Один немедленно пародирует неуклюжее заявление сентенциозным ответом:
"А я тебе верил бы, если б меня обмануть ты не мог".
Эта и многие другие реплики проникнуты непосредственным, свободным комизмом, придающим всему произведению большое своеобразие, так как ни в одной из остальных песен Эдды не найти подобного, выдержанного от начала до конца, шутливого тона.
Об оригинальной форме "Сказа о Ѓарбардре" уже пришлось говорить в предисловии к переводу. Форма эта, неповторяющаяся ни в какой другой песни, возбуждала много споров. Как кажется, наиболее правильную ее характеристику дает Сиймонс, выражающийся следующим образом:
"Я безусловно не могу найти в этой песни ни правильного деления на строфы, ни вообще соблюдения какой-либо определенной стихотворной формы. Я считаю ее написанною не стихами, а ритмическою, аллитерирующею прозой, которая однако иногда переходит в стихотворный ритм kviþuhattr или ljoþahattr, иногда же в строфы, представляющие собою смешение того и другого размера".
Так как счет по строфам при этих условиях невозможен, то я ограничиваюсь, как и Геринг, счетом по репликам.
1. К сожалению, его еще придерживался Геринг в ту эпоху, когда писал комментарий к своему переводу Эдды.
2. Это обстоятельство (что Один за все время беседы ни разу не говорит серьезно, тогда как Торр принимает "всерьез" все его шутки) к удивлению, не отмечено ни одним комментатором: между тем, это весьма важно для оценки замысла песни. |
