|
В древних сагах рассказывается, что один из асов, который назывался Ѓеймдалльр, шел однажды своею дорогою по морскому берегу и пришел к жилью, и назвался (там) Риг.
Об этом сложена следующая песня.
В древнее время, зеленой дорогой,
Ас шел достойный, премудрый и старый –
Доблестный Риг, неустанный ходок.
Долго он шел серединой дороги;
Прибыл к жилью он с дверями открытыми.
В дом он вошел. Был огонь в очаге.
Двое супругов сидели там рядом
Прадед с Прабабкой в старинных одеждах.
Странник хозяев учил уму-разуму.
Риг в середине жилища сидел,
Слева и справа сидели супруги.
Хлеб принесла им Прабабка к обеду,
С толстою коркою, грубый, с мякиною;
Снеди другие достала потом,
Миску с похлебкой на стол подала.
Странник хозяев учил уму-разуму.
Скоро он встал; на покой все отправились.
Риг посерёдке улегся на ложе;
Справа и слева супруги легли.
Пробыл у них он три дня и три ночи;
После отправился сызнова в путь.
День шел за днем, девять месяцев минуло.
Сын у Прабабки родился тогда –
Волосом черный и с желтою кожею;
Был он водой орошен по обычаю,
Сына родители назвали Трэль.
Кожа была на руках его сморщена,
Жилисты ноги, суставы в узлах;
Был он сутулый, с лицом некрасивым,
С грубыми пальцами, с толстыми пятками.
Стал подрастать он, здоров был и крепок;
Сил набрался и трудился по дому.
Лыко стал плесть он, и связывать веники,
К дому носил он валежник весь день.
Как-то зашла к ним бродячая девушка
– Вся загорелая, в шрамах ступни,
С носом приплюснутым; Тир ее звали.
В доме сидела бродячая девушка, –
Сел с нею рядом хозяина сын.
Дружно болтали, друг другу понравились;
Спать стали вместе. И минули месяцы.
Дети рождались у Трэля и Тир,
Их сыновей звали Фйоснир и Ѓреймр,
Кефсир и Фульнир, Клегги и Клурр,
Дигральди, Ѓосвир, Друмбр и Дротр,
[Леггйальди, Лутр. Все поля удобряли,
Коз стерегли они, изгородь строили,
Торф собирали, свиней разводили.]
Звались их дочери Друмба и Кумба,
Окквинкальфа и Арэннефйа,
Исья и Амбэтт и Эйкентйасна,
Тотругифйа и Тронубэйна:
Отсюда пошло все сословье рабов.
Дальше шел Риг по дороге широкой.
Прибыл к жилью он с дверями открытыми;
В дом он вошел; был огонь в очаге;
Бабка и Дед были дома владельцами.
Делом хозяева заняты были.
Дед сам трудился над ткацким станком:
– Кудри на лбу, борода вся расчесана;
Платье без складок; и ларь был в углу.
Бабка с куделью сидела, работала;
Ловко пряла она лён для одежд.
– Лента над лбом, грудь нарядно повязана,
Шея в платке, на плечах были пряжки.
Странник хозяев учил уму-разуму.
{Риг в середине жилища сидел,
Слева и справа уселись супруги.)
Вынесла Бабка им хлеб для обеда,
– Мягкий и чистый, сквозь сито просеянный,
Много на стол она кушаний ставила;
Лучшее блюдо там было телятина.
Странник хозяев учил уму-разуму.
Скоро он встал; на покой все отправились.
Риг посерёдке улегся на ложе;
Справа и слева супруги легли.
Пробыл у них он три дня и три ночи;
После отправился в путь свой опять.
День шел за днем, девять месяцев минуло.
Сын народился у Бабки; водою
Облит он был, назван Карлом, спелёнан;
Рус был он, красен, с живыми глазами.
Стал подрастать он, здоров был и крепок,
Делал плуги он, быков запрягал,
Ставил постройки и стойла просторные,
Поле пахал и телеги сколачивал.
Карлу невесту во двор привезли,
В платье из меха, с ключами у пояса,
В брачном покрове; звалась она Снор.
[Брак заключен был, подарены кольца].
Вместе супруги свой двор завели.
Дети рождались у дружных супругов.
Ѓальр, Дренгр и Ѓольдр сыновья назывались,
Тэгн, Смидр и Брейд, Бунндиннскэгги и Бонди,
Буи и Боди, Браттскэггр и Сэггр.
Дочери Карла и Снор назывались,
Снот, Брудр и Сванни, Сварри и Спракки,
Флйод, Спрунд и Виф, Фэйма и Ристилль.
Отсюда пошли земледельцы свободные.
Дальше шел Риг по дороге широкой.
Прибыл к хоромам с дверями на полдень
Незапертыми; кольцо было в двери.
В дом он вошел; пол соломой был застлан.
Рядом сидели там Мать и Отец,
Ласково в очи друг другу смотрели.
Муж тетиву себе прочную вил,
Стрелы точил, лук резьбой украшал.
Мать улыбалась, любуясь собою,
Платье свое, рукава оправляла,
Пояс, повязку, – с монистой на шее,
В длинной одежде с узорами синими.
[Брови блестящее, груди светлее,
Шея белее холодного снега.]
Странник хозяев учил уму-разуму.
Риг в середине жилища сидел,
Слева и справа уселись супруги.
Скатерть с разводами вынула Мать,
Стол она тонкою тканью накрыла.
После блинов принесла она плоских –
Белых, пшеничных, на стол их поставила.
Полные были блюда еще поданы,
Посеребренные, – стол весь заставлен –
Мясом и салом, и птицею жареной;
Чаши с вином серебром все горели.
Пили, болтали; час поздний настал.
Странник хозяев учил уму-разуму.
Скоро он встал; на покой все отправились.
Риг посерёдке улегся на ложе,
Справа и слева супруги легли.
Пробыл у них он три дня и три ночи;
После отправился в путь свой опять.
День шел за днем, девять месяцев минуло.
Мать родила; сына в шелк завернула;
Облить водой был он, назван был Ярлом.
Бел он лицом был и волосом светел;
Молнией очи сверкали змеиные.
Стал подрастать он в просторном чертоге.
Щит и копье он держать научился,
Луки сгибать, тетивы к ним привязывать,
Стрелы готовить и копья метать,
Плавать в волнах и с мечем управляться.
Риг к нему вышел из леса зеленого,
С ним говорил, обучал его рунам;
Сыном признав, своим именем назвал.
Риг подарил ему земли наследные,
Земли наследные, старый чертог.
Ехал он лесом обратно во мраке,
Прибыл, по скалам замерзшим, домой.]
[Меч подымал он, щитом закрывался,
Копья метал, погонял он коня.
Распри он вел и поля окровавил;
Храбрых разил, добывал себе землю.]
Он восемнадцать дворов приобрел.
Щедро дарил он окольным сокровища –
Быстрых коней, дорогие уборы;
Золото сеял, запястья делил.
Выслал он сватов дорогою водною;
К Герсиру скоро послы его прибыли.
Дочь его, белая, с тонкими пальцами,
Стройная, умная, Эртой звалась.
К Ярлу во двор привезли белолицую,
В брачном наряде, и брак был отпразднован.
Зажили в светлых хоромах супруги;
Счастливо жили, и дети рождались.
Старший был Бур, а второй звался Барн;
Адаль и Йод, Морг и Арфи – их братья;
Нидйунгр и Сонр, Нидр, Свейнн и Кундр.
Младшим был Конр. Научились все скоро
С ловкостью плавать, в тавлеи играть.
Ярла росли сыновья. Стали юноши
Делать щиты и коней объезжать,
Копья кидать и оружье выделывать.
Младший же, Конр, был и в рунах искусен, –
Руны знал вещие, с вечною силой;
Мог защитить он в сраженьи мужей,
Меч затупить мог и море утишить.
Птичий он говор разгадывать мог,
Пламя, и воду, и боль заговаривать.
Силу имел он восьми человек.
В мудрости рун с ним Ярл Риг состязался,
И побежден был отец и наставник:
Конр получил от учителя право
Ригом назваться и руны хранить.
Конр проезжал раз болотом и лесом;
Птиц он ловил, тетиву он спускал.
Крикнула с ветки ворона охотнику:
"Конр молодой, что ты птиц ловишь здесь?
"Было бы лучше коней погонять,
*В путь поспешить* и врага уничтожить.
"Данра и Данпра богаты владенья,
Земли их лучше наследий твоих;
Правят искусно они кораблями,
В битве отважны, в оружии сведущи".
ПРИМЕЧАНИЯ
Только в позднейшей прозаической прибавке сказано, что ас, о котором идет (1) речь – именно Ѓеймдалльр. Почти все комментаторы считают это указание правильным. Однако, напр., Могк держится того мнения, что этот ас – не Ѓеймдалльр, а Один; и нельзя не признать, что в пользу этого взгляда говорит многое: прежде всего самое описание мудрого, старого странника; затем его роль наставника во всякой мудрости, рунах и чарах, и т. д.
Самое имя Риг – кельтское слово, означающее "король". Я считаю уместным сохранять и кельтское написание слова: Righ (не прибавляя на конце скандинавское "r").
Во всяком случае, сказание повествует о том, как один из богов, побывав на земле, последовательно положил начало трем сословиям: рабов, свободных земледельцев и благородных ярлов, и как от ярлов пошла впоследствии королевская власть.
"Сказание" это – позднее, проникнутое известною искусственностью, чуждою народному творчеству, и по идее мало подходить к свободолюбивому и патриархальному складу жизни древних скандинавов, где вовсе не существовало резких преград между сословиями и были возможны самые простые отношения между королем и любым пахарем, даже в такие времена и при таких королях, которые отличались большим самовластием. (См. саги о Ѓаральдре Ѓардради).
Согласно обычному толкованию, автор этого произведения имел в виду прославление королевской власти; и, вероятно, в лице определенной династии. Утрата конца песни не позволяет в точности выяснить, кто являлся главным объектом возвеличения автора. Последний во всяком случае стремился показать, что все сословия, особливо же королевское достоинство, обязаны своим происхождением божескому вмешательству. Возможно, однако, вопреки единогласному мнению комментаторов, иное толкование – эзотерическое [не исключающее первого, как и во всех мистических аллегориях древнего эпоса, где общедоступная экзотерическая оболочка мифа никогда не является случайной выдумкой, а лишь заключает истину так сказать низшего разряда, за которою одни посвященные видели важнейший смысл повествования], а именно, что здесь идет речь об основании не различных сословий, а различных степеней посвящения, на которые подразделялись причастники высшей, мистической древней религиозной общины.
См. Общ. замеч. С.
(2) Возможно, что пропуск в этом месте текста несколько более двух помеченных строк.
2 VI. В виду вполне определенного значения, которое имеют в этой песни имена родоначальников человеческих сословий (Прадед и Прабабка, Дед и Бабка, Отец и Мать), является более уместным переводить эти имена в самом тексте.
3, I "учил уму-разуму" – представляется мне наиболее подходящею передачей своеобразного выражения подлинника: "kunna þeim róþ at segja". С.
7, II черные волосы и желтая кожа – признаки негерманского происхождения – были обыкновенными отличительными чертами рабов, т. е. военнопленных, захваченных во время войн с соседними негерманскими народностями. (По большей части, очевидно, монгольской расы – финны, лапландцы и т. д.)
7, III Орошение водою младенца, когда ему давалось имя – древний (языческий) германский обряд.
7, IV Трэль – раб.
10, 3 Тир – рабыня, невольница.
(12) Я не перевожу в тексте имен сыновей Трэля потому, что не для каждого из них установлен точный перевод. Особенного значения они, в отдельности, не имеют. Важно только отметить, что все так или иначе связаны с признаками рабского сословия: "Смуглый" (Ѓосвир) "Согбенный" (Лутр) "Хлевник" (Фйоснир) и т. д.
Посещение Ригом первой пары супругов положило начало существованию рабов.
(13) Имена дочерей аналогичны по своему значению именам сыновей, они также указывают на рабское сословие "Служанка" (Амбэтт), "Одетая в тряпье" (Тотругифйа), "Обрубок" (Друмба).
15, IV "Платье без складок" – т. е. хорошо скроенное и хорошо сшитое. Ларь в углу свидетельствует о достатке.
18, II Пропуск в тексте, восстановляемый мною по смыслу (в духе остальных аналогичных антитез) на основании стрф. 4.
21, II Карл – древнее название свободного земледельца.
21, 111 "красен" – в буквальном смысле (не вместо "красив"), в подлиннике: "…rauþan ok rjóþan". Имеется в виду красноватый, грубый цвет кожи. С.
(23) Карл, представитель свободного сословия земледельцев, заключает брак по народным германским обычаям, с соблюдением известных установленных обрядов, – что не могло иметь место по отношению к Трэлю; иноплеменники-рабы естественно исключались из германских правовых отношений. Прибавленная впоследствии стрк. 4 еще дополняет и подчеркивает это представление – упоминанием о брачном обмене кольцами. С.
23, IV Снор – "сноха".
(24) Имена сыновей имеют опять прямое отношение к представляемому ими сословию: Буи – "земледелец", "пахарь", Бонди – тоже, Смидр – занимающийся ремеслом, и т. д.
25 Имена дочерей – частью обыкновенные обозначения жены и хозяйки: Флйод – "Госпожа", Снот – тоже, Виф – "женщина", и т. д., частью эпитеты, указывающие на независимое сословие: Сванни – "Гордая", Спракки – "Надменная", Спрунд – "Горделивая", и т. д.
28, I, II В богатом жилье знатного человека хозяйка не принуждена все время работать; у нее есть досуг полюбоваться собой и своим нарядом.
34, II Ярл – знатный вождь (впоследствии иногда – королевский наместник).
34, IV змеиные. Эпитет употреблен в похвальном смысле: блестящие, умные глаза.
36, IV, V Повторение в оригинале.
(37) По всей вероятности, пропуск больше чем половина строфы. Возможно, что шла речь о каком-то новом пути, совершенном избранным сыном Рига. Но восстановить пробел невозможно.
38, V Вместе с Сиймонсом, отношу эту строку к строф. 38; другие начинают ею 39. С.
40, II Герсир – название ярла, управлявшего целою областью (Gau нем.).
(42) Имена не заключают в себе ничего характерного – кроме имени младшего сына, Конр. Автор видимо связывает уже с его именем и придаваемым ему эпитетом "молодой" – свою основную тенденцию характеризуя в его лице носителя королевской власти: konr + ungr = конунг, король.
48, IV восполнено по смыслу.
49, I Данр и Данпр. Несомненно подразумеваются датские вожди. Утраченный конец песни очевидно повествовал о том, как Конр завоевал их земли и, женившись на дочери датского вождя, стал первым датским конунгом, королем.
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
"Сказание о Риге" сохранилось только в Codex Wormianus Sn. Ed. (242), причем конец его оказывается утраченным.
Могк считает это произведение не норвежским по происхождению, а занесенным из Дании, основываясь на заметной тенденции возвеличения королевской власти, притом именно в лице датского короля1. Время его возникновения позднее, но в точности не установлено.
Мифологические элементы в нем не играют существенной роли. Следует отметить, что распространенный взгляд на тождество личности Рига и Ѓеймдалльра имеет своих противников – между прочим в лице Могка, довольно убедительно защищающего предположение, что под Ригом подразумевался не Ѓеймдалльр, а Один2. Нельзя отрицать, что характеристика Рига в начале песни действительно в высшей степени подходит к Одину3 и, напротив, не заключает в себе ничего характерного для Ѓеймдалльра.
С художественной стороны сказание не представляет особенного интереса; зато в нем заключается богатейший культурно-исторический материал. Яркое и живое, местами очень подробное изображение быта всех сословий, последовательно выступающих в повествовании, заслуживает большого внимания и позволяет воссоздать довольно полную картину тогдашней повседневной жизни. Считаю необходимым здесь вкратце высказать лично мой взгляд на эту песнь – до сих пор, сколько мне известно, этот взгляд не встречается ни у одного из комментаторов Эдды, – между тем он естественно возникает из внимательного сопоставления ее текста с тем, что известно о древне-северных герметических учениях. Мне представляется возможным (не говорю: несомненным, но весьма вероятным), что и "Сказание о Риге", подобно "Прор. Пров." и "Изр. Выс." – заключает, наряду с прямым экзотерическим смыслом "для толпы" (не обманным, а достоверным смыслом; лишь не являющимся на деле главным содержанием песни) – скрытый смысл эзотерический, доступный лишь древним посвященным мистического Сообщества Одина (на которое аллегорически намекают эпические упоминания о его "избранном воинстве"). В данном случае, сокровенное содержание песни составляет вовсе не установление сословий людского общества, но учреждение различных степеней посвящения, на которые разделяются все участники каждого мистического братства. Во все времена и во всем мире – число основных степеней: 3. (Четвертую группу, низшую, составляют стоящие вне посвящения лица, соответствующие "рабам" в социальной аллегории этой песни). Замечу кстати, что название "королевского" или "царского" достоинства, как обозначение высшей (относительно 2-х первых) степени посвящения – является также общепринятым в мистической терминологии всех времен; оно удержалось также, напр., у Розенкрейцеров и Масонов. Размеры и задачи настоящего комментария исключают возможность остановиться здесь на изложении и обосновании этого толкования данной песни – как иносказательного изображения установления высшим духовным Руководителем (Одином, а не Ѓеймдалльром) основных степеней посвящения среди людей. Но мне представляется необходимым, во всяком случае, указать на возможность такого толкования – повторяю, высказываемого здесь впервые. Читателю, знакомому с герметическими учениями и их литературой, это указание дает в руки нить, которая позволит ему отчасти самому проследить в тексте песни элементы, натолкнувшие меня на эту догадку. (Так, напр., ясная для каждого, знакомого с мистической символикою, аллегория характерного образа: божественного гостя, покоящегося на ложе между двумя супругами; и т. п.). Подробное обоснование и изложение моего взгляда в данном случае – как и касательно всех остальных, обладающих двойным (экзотерическим и эзотерическим) содержанием, песен Эдды, прежде всего "Прор. пров." и "Изр. Выс." – дано будет в моем, подготовляемом в настоящее время к печати, специальном труде: "Тайная Эдда", составляющем разбор эддического эпоса с точки зрения древне-северной герметической науки и религии – области, доныне ни разу даже не затронутой в русской, переводной или оригинальной, литературе.
1. Могк, ст. 47.
2. ibid. ст. 48. Прозаический текст в данном случае не имеет значения; как во всех других песнях, он является позднейшим прибавлением пересказчика.
3. "Ас достойный, премудрый и старый". В особенности "неустанный ходок". Аналогичное значение имеет роль Рига, как наставника в высшей мудрости, рунах, чарах и т. д. |
