| Все больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днем
Бойцов, на праздник званных бургундским королем,
И всех гостей хозяин радушно привечал:
Любой в подарок скакуна и платье получал.
Всем приглашенным Гунтер, готовясь к торжеству,
Отвел места по сану, рожденью, старшинству,
Хоть только государей сошлось за тридцать там.
Соперничали в пышности наряды знатных дам.
Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей
Достойно принимали пришельцев и друзей.
Приветливое слово для всех у них нашлось.
С почетом и учтивостью был встречен каждый гость.
Повсюду так сверкали и восхищали взгляд
То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд,
То золотою нитью расшитое седло,
Что и у тяжко раненных уныние прошло.
Те, кто из-за увечий с постели встать не мог,
Забыли, что осталось им жить короткий срок.
Никто не думал больше о хворых и недужных:
Одно лишь было на уме у горожан досужных -
Удастся ль этот праздник и что он им несет.
На пире королевском надеялся народ
Повеселиться вволю и всласть попить вина.
У всех бургундов радостью душа была полна.
В день троицын, с зарею, сошлись со всех концов
На берег Рейна толпы приезжих удальцов.
Собралось их пять тысяч иль более того
На шумное, нарядное, честное торжество.
Разумен был хозяин: давно заметил он,
Что нидерландский витязь в его сестру влюблен,
Хотя еще ни разу не видел Зигфрид той,
Что затмевала всех девиц своею красотой.
Неустрашимый Ортвин дал королю совет:
"Чтоб удался ваш праздник и было все как след,
Велите, пусть немедля пожалуют сюда
Красавицы, чьей прелестью Бургундия горда.
Отрады нет мужчине и скукой он томим,
Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним.
Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол".
В восторг немало витязей такой совет привел.
Ответил славный Гунтер: "Я так и поступлю".
Признательны все были за это королю.
Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его,
Равно как все их женщины, пришли на торжество.
Подоставали дамы из скрынь и кладовых
Немало пышных платьев, уборов дорогих,
Запястья, серьги, кольца понадевали все -
Пусть витязи приезжие дивятся их красе.
А юноши - те тоже мечтали, осмелев,
Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев,
Которых не случалось им видеть до сих пор.
Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.
Сто родичей приставил король к сестре своей,
Чтоб стражею почетной они служили ей.
Вкруг юной королевны с мечами шли они,
Как у владык Бургундии ведется искони.
В то утро дочку Ута на пир сопровождала,
И следовало с нею придворных дам немало -
Сто или даже больше - в одежде дорогой.
Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.
Едва они успели с крыльца во двор сойти,
Как выстроились гости стеной вдоль их пути:
Любой воитель тешил себя надеждой сладкой,
Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.
Как луч зари багряной из мрачных облаков,
Предстала королевна пред взором смельчаков,
И все свои печали забыл мгновенно тот,
Кто по прекрасной девушке томился целый год.
Каменьем драгоценным наряд ее сверкал,
А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал.
Когда б ей повстречался хулитель самый злобный,-
И тот изъяна б не нашел в красавице подобной.
Как меркнут звезды ночью в сиянии луны,-
Когда она на землю взирает с вышины,
Так дева затмевала толпу своих подруг.
Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.
Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь,
А витязи теснились, чтоб только как-нибудь
Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза.
Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.
Он сокрушенно думал: "Напрасные мечты!
Меня своей любовью не осчастливить ты,
А без тебя в могилу сведет меня тоска".
То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.
У Зигмунда на диво пригожий сын возрос.
Казался он картиной, которую нанес
Художник на пергамент искусною рукой.
Мир не видал еще красы и статности такой.
Учтиво оттесняла толпу с дороги стража,
И гости расступались, не возмущаясь даже:
Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих
Вселяла поступь чинная красавиц молодых.
Возвысил голос Гернот: "Мой господин и брат,
Здесь тот, кто всей душою вам услужить был рад,
И вы при всех за это должны воздать ему.
Вот мой совет, и слов своих назад я не возьму.
Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится.
Подобная учтивость сторицей возместится.
Такую честь впервые сестра бойцу окажет,
И нас со славным витязем навеки дружба свяжет".
За нидерландцем Гунтер послал своих людей,
И был отыскан ими герой в толпе гостей.
"Ступайте к государю - перед лицом двора
Сегодня вас приветствием почтит его сестра".
Возрадовался Зигфрид, услышав эту весть.
Теперь он был не скорбью, а счастьем полон весь
При мысли, что Кримхильда с ним говорить должна.
Приветствовала дружески воителя она.
Предстал пред ней зардевшись прославленный смельчак,
А дочь почтенной Уты ему сказала так:
"Неустрашимый Зигфрид, примите мой привет".
И духом богатырь воспрял, надеждою согрет.
Он деве поклонился, и руку подала
Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла,
На спутника украдкой бросая нежный взор.
Никто четы прекраснее не видел до сих пор.
Я утверждать не смею, считал иль нет герой,
Что руку пожимает она ему порой,
Но не могу поверить, что скрыть ей удалось
Любовь, которую в нее вселил отважный гость.
Ни ярким летним утром, ни в светлый день весенний
Не испытал воитель столь сладостных волнений,
Как в миг, когда бок о бок шел с тою наконец,
Кого с такой охотою повел бы под венец.
И каждый витязь думал: "Я был бы счастлив тоже
Пройтись с Кримхильдой рядом иль разделить с ней ложе".
Но в жизни не сумел бы никто среди гостей
Служить учтивей Зигфрида владычице своей.
Дружинники простые и гордые князья,
Все на чету смотрели, дыханье затая.
Поцеловать героя велел сестре король,
И тут еще счастливее стал гость, чем был дотоль.
Увидев это, молвил в сердцах король датчан:
"Привет Кримхильды куплен ценою многих ран
Нанес их Зигфрид в сече мне и бойцам моим.
Не приведи нас бог опять войну затеять с ним".
Вновь королевне стража очистила дорогу.
Направилась Кримхильда в собор молиться богу,
А с нею и вельможи, и много знатных дам,
Но разлучен был с девушкой герой при входе в храм.
Торжественно и чинно за нею свита шла,
И так была Кримхильда нарядна и мила,
Что всех мужчин при виде подобной красоты
Тревожили напрасные, но сладкие мечты.
Всю службу нетерпенье терзало удальца,
Хоть и благословлял он свой жребий без конца
За то, что благосклонность и нежность прочитал
Во взоре и пожатье той, о ком весь год мечтал.
В конце обедни первым покинул церковь он
И был, дождавшись девы, к ней снова подведен.
Вот тут героя стала Кримхильда в первый раз
Благодарить за то, что он бургундов в битве спас.
Красавица сказала: "Пусть по заслугам вам
Воздаст Господь за храбрость и преданность друзьям,
А мы вас будем, Зигфрид, всегда любить душевно".
И нидерландец с нежностью взглянул на королевну.
Он пламенно воскликнул: "Слугой везде и всюду
Я вплоть до самой смерти вам, госпожа, пребуду.
Что б вы ни приказали, свершить готов и рад
Я все для той, чьи милости мне слаще всех наград".
Двенадцать дней веселых шел в Вормсе пир горой,
И каждый день Кримхильду сопровождал герой,
Когда пора ей было на праздник выходить:
Во всем-то Гунтер Зигфриду старался угодить.
Шумя, смеясь, ликуя с зари и до зари,
Утехам предавались везде богатыри -
И за столом в покоях, и под шатром небес.
Немало Ортвин с Хагеном творили там чудес.
Какою бы забавой ни пожелали вдруг
Приезжие развлечься, чтоб скоротать досуг,
Верх эти два бургунда немедля брали в ней
К великой чести Гунтера и всей страны своей.
Участвовать в забавах хотелось даже тем,
Кто из-за ран недавно не мог ходить совсем.
Теперь же снова с ними тягались их друзья
В умении владеть щитом, в метании копья.
Приветливый хозяин был щедр на угощенье -
Ведь королю зазорно, когда за упущенья
Или за скупость гости корят его потом.
Всегда охотно сиживал он с ними за столом.
Сказал он на прощанье: "Я вам припас дары,
И взять их до отъезда вы будете добры.
Прошу, не отвергайте даянья моего.
Вам по заслугам, витязи, вручаю я его".
Ему в ответ датчане: "Спасибо вам за пир,
Но мы хотим, чтоб с нами вы заключили мир.
Без этого из Вормса нас отпускать грешно -
Довольно вами Дании потерь нанесено".
Хотя здоров и крепок был вновь король датчан,
Хоть Людегер Саксонский оправился от ран,
Их войско претерпело и впрямь большой урон.
Посовещаться с Зигфридом был Гунтер принужден.
Спросил он нидерландца: "Скажи, что делать нам?
Заложники уедут заутра по домам,
Но прежде мир желают со мною заключить.
Как быть мне? - вот чему меня прошу я научить.
Условья мира, Зигфрид, я от тебя не скрою.
Пятьсот коней, груженных казною золотою,
Дать в выкуп обещает мне побежденный враг".
Ответил витязь: "Поступать не подобает так.
Нет, отпустите пленных без выкупа домой,
А чтоб они не смели идти на вас войной,
Обоих государей заставьте слово дать
На вас и ваших подданных вовек не нападать".
"Согласен",- молвил Гунтер и с Зигфридом вдвоем
Заложникам немедля пошел сказать о том,
Что золота не примет от пленников своих.
Пусть отправляются домой, где все заждались их.
Послушавшись совета, который Гернот дал,
Щиты с казною Гунтер велел доставить в зал,
И каждому на долю досталось от него
Пять сотен марок золотом иль более того.
Король гостей не раньше в дорогу отпустил,
Чем каждый из приезжих Кримхильду посетил,
Чтоб и она, и Ута могли проститься с ним.
Герои были польщены вниманием таким.
Вновь после их отъезда притих дворец пустынный.
Остался в нем лишь Гунтер с роднёю и дружиной.
Вершил дела правленья он днем, а ввечеру
Со свитой вместе навещал красавицу-сестру.
Отважный Зигфрид тоже решил покинуть двор,
Где так и не добился Кримхильды до сих пор.
Был опечален Гунтер, но возражать не смел.
По счастью, гостя удержать млад Гизельхер сумел.
Воскликнул он: "Куда вы и чем вам плохо тут,
Где двор и брат мой Гунтер так любят вас и чтут,
Где столько знатных женщин, чья прелесть тешит глаз?
Нет, Зигфрид благороднейший, не покидайте нас!"
Сказал могучий Зигфрид: "Таким речам я рад.
Пусть с нас щиты снимают, коней ведут назад.
На родину бы отбыл я до скончанья дня,
Но юный друг мой Гизельхер отговорил меня".
Вот так был Зигфрид в Вормсе остаться принужден,
Но на судьбу за это не обижался он:
В каких других владеньях, в каком другом краю
Он мог бы видеть каждый день любимую свою?
Гостил он у бургундов, пленен красой ее,
И проводил в забавах беспечное житье,
Хоть с каждым днем сильнее его томила страсть,
Из-за которой суждено ему и было пасть. |
