| В тот день, перед вечерней, потехой ратной вновь
Погорячить решили себе герои кровь.
От топота и кликов гудел дворцовый двор,
А из дворца на витязей бросали дамы взор.
Сидели королевы бок о бок у окна,
И вдруг о двух героях пришла им мысль одна.
Промолвила Кримхильда: "Супруг мой так силен,
Что мог бы подчинить себе и вашу землю он".
Брюнхильда возразила: "Напрасные мечты!
Вот если б пережили всех нас твой муж да ты,
Наш край и впрямь достался б супругу твоему,
Но раз мой Гунтер здравствует, вовек не быть тому".
Ответила Кримхильда: "Ты лучше посмотри,
Насколько Зигфрид краше, чем все богатыри.
Меж ними он - как месяц меж звезд порой ночной.
Горжусь я тем, что он меня назвал своей женой".
Брюнхильда не смолчала: "Как Зигфрид ни хорош,
Ни храбр, ни прям душою, признать должна ты все ж,
Что Гунтер, брат твой смелый, - знатней и удалей.
С ним не идет в сравнение никто из королей".
Воскликнула Кримхильда: "Поверь, сестра моя,
Превозношу супруга не без причины я:
Себя он так прославил в дни мира и войны,
Что Зигфрид с Гунтером твоим величием равны".
"Тебя я не хотела, Кримхильда, оскорбить,
Но с Гунтером не может супруг твой ровней быть.
Об этом я узнала от них самих в те дни,
Когда искать моей руки приехали они.
Тогда твой брат отвагой любовь мою стяжал,
И Зигфрид мне признался, что он - простой вассал.
А коли так, вассалом он должен и считаться".
Красавица Кримхильда ей: "Как это может статься?
Не верю я, чтоб братья и вся моя родня
За подданного выдать осмелились меня,
А потому покорно прошу тебя, подруга,
Не говорить подобных слов про моего супруга".
"Я говорить их буду, - Брюнхильда ей в ответ.-
Мне с мужем отрекаться от подданных не след:
Пускай и впредь нам служат, как долг и честь велят".
Тут на невестку кинула Кримхильда гневный взгляд.
"Придется все ж отречься тебе от одного:
Мой муж слугою не был вовек ни у кого.
Знатнее, чем твой Гунтер, его отважный зять,
И ты должна свои слова назад немедля взять.
Вот что еще мне странно: коль впрямь он ленник твой
И ты повелеваешь по праву им и мной,
Как он посмел так долго вам дани не платить?
Тебе надменный свой язык пора б укоротить".
Воскликнула Брюнхильда: "Свой чванный нрав уйми!
Ведь мы еще посмотрим, кто больше чтим людьми -
Ты или я, чьей воле покорен каждый здесь".
И тут уж вовсе королев объяли злость и спесь.
"Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала.
Ты моего супруга считаешь за вассала,
А я при всех, кто службой обязан вам и нам,
Перед тобою, первая, войду сегодня в храм.
Сегодня ж ты увидишь, что выше родом я
И что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.
Отучишься ты думать, что я - твоя раба.
А коль воображаешь ты, что это похвальба,
Я повторяю снова, что первой в храм войду
У всех твоих вассалов и женщин на виду,
Чтоб моему величью дивился вормсский двор",
Вот так меж королевами и начался раздор.
Брюнхильда заключила: "Коль ты убеждена,
Что верностью вассальной пренебрегать вольна,
Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдешь".
И ей вдогонку бросила Кримхильда: "Ну, так что ж?"
Затем велела дамам: "Оденьтесь сей же час.
Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас,
И знают, что не в меру их госпожа горда,
И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда".
Принарядились дамы, и, свиту оглядев,
Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею дев
В собор взяла с собою Кримхильда сорок три.
Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.
Шелк яркий аравийский на женщинах сверкал,
Но даже он, казалось, бледнел и померкал,
Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд -
Так царственно роскошен был в тот день ее наряд.
Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось,
Коль обе королевы идут к вечерне врозь -
Ведь раньше их, бывало, не разольешь водой.
Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!
Тем временем Брюнхильда со свитою своей
Направилась к собору и встала у дверей.
Беседа завязалась у витязей и дам,
А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.
Наряд ее прислужниц был сказочно хорош -
Такой вовек не снился и дочерям вельмож.
За Зигфридом не бедно жила его жена:
Богатством тридцать королев могла затмить она.
Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма,
Что в жизни он не видел пышней одетой дамы,
Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор.
Она принарядила их невестке вперекор.
Итак, столкнулись свиты обеих королев,
И тут хозяйка гостье, от злобы побелев,
Надменно приказала не преграждать пути:
"Пускай супруга ленника даст госпоже пройти".
Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:
"Молчи! Твое злоречье тебе самой во вред.
Как саном королевским кичиться может та,
Кто подданным своим была в наложницы взята?"
"Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовешь?" -
"Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь.
Впервые насладился твоею красотой
Не Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.
Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал,
Что, к хитрости прибегнув, возлег с тобой вассал?
Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу".
Брюнхильда ей: "Твои слова я передам супругу".
"Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата.
Сама ты возгордилась, сама и виновата.
Коль подданной своею ты смела счесть меня,
Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня".
Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней,
Вошла в собор Кримхильда со свитою своей.
Вот так вражда меж ними и началась с тех пор,
И помутнел от горьких слез у многих ясный взор.
Какою благолепной вечерня ни была,
Брюнхильда с нетерпеньем конца ее ждала.
В надменной королеве кипели желчь и злость,
Из-за которых многим смерть потом принять пришлось.
Из церкви божьей выйдя, подумала она:
"Бранчливая гордячка мне объяснить должна,
За что меня дерзнула наложницей назвать.
Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!"
Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов.
Брюнхильда ей: "Постойте! Из ваших бранных слов
Мне видно, что назвали наложницей меня вы.
Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?"
Кримхильда ей: "Дорогу! Ответ на ваш вопрос
Дает вот этот перстень, что Зигфрид мне принес
В ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоем".
Да, для Брюнхильды этот день стал самым черным днем.
Она в ответ сказала: "Не спорю, перстень - мой,
Но у меня украден он чьей-то злой рукой,
И кем он был похищен, теперь я вижу ясно".
Тут обуял обеих гнев, безмерный и ужасный.
Воскликнула Кримхильда: "Нет, не воровка я.
Умолкни, иль навеки погибла честь твоя.
Да, ты принадлежала супругу моему,
И пояс, что на мне надет, - порукою тому".
Из шелка Ниневии был этот пояс свит,
Каменьями унизан и жемчугом расшит.
Заплакала Брюнхильда при взгляде на него
И так сказала подданным супруга своего:
"Пускай властитель рейнский сюда придет сейчас
И от меня услышит, как я вот здесь, при вас,
Его родной сестрою была оскорблена.
Наложницею Зигфрида я ею названа".
Пришел державный Гунтер и с ним весь цвет страны.
Король спросил с участьем у плачущей жены:
"Кто вам посмел обиду, любовь моя, нанесть?"
В ответ Брюнхильда: "У меня для слез причины есть.
Твоей сестрой бесчестью я предана при всех.
Она твердит, что тайно я совершила грех
И что не ты, а Зигфрид со мною первый лег".
Король вспылил: "Несправедлив и лжив ее упрек".
"Она бесстыдно носит мой перстень золотой
И драгоценный пояс, что был потерян мной.
От горя и обиды мне белый свет не мил,
И я молю, чтоб ты с меня пятно позора смыл".
Сказал ей муж: "Мы зятя к ответу призовем.
Коль он в бахвальстве грешен, пусть повинится в том;
А нет - пусть опровергнет слова жены своей".
И повелел он Зигфрида позвать к нему скорей.
Явился нидерландец, в слезах увидел дам
И молвил удивленно собравшимся мужам:
"Что заставляет женщин так горько слезы лить
И для чего меня король просил к нему прибыть?"
В ответ державный Гунтер: "Скрывать не стану, зять.
Осмелилась невестке сестра моя сказать,
Что ты Брюнхильду первым познал в обиду мне
И этим не побрезговал похвастаться жене".
Вскричал могучий Зигфрид: "Коль ты, мой шурин, прав,
Поплатится Кримхильда за свой сварливый нрав,
А я великой клятвой при всем дворе готов
Поклясться, что не говорил супруге этих слов".
Сказал властитель рейнский: "С тобою мы согласны.
Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной.
Она тебя очистит от подозрений в лжи".
Тут окружили Зигфрида бургундские мужи,
А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал.
Тогда воскликнул Гунтер: "Теперь я увидал,
Что мне не причинили вы никакого зла
И что моя сестра на вас напраслину взвела".
Отважный Зигфрид молвил: "Весьма жалею я
О том, что оскорбила в сердцах жена моя
Пригожую Брюнхильду, чей муж - мой верный друг".
Переглянулись витязи, стоявшие вокруг.
Он продолжал: "Мой шурин, обязанность мужчины -
Укоротить супруге язык не в меру длинный.
Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам.
Из-за ее бесчинств меня постигли стыд и срам".
Но гордых женщин было уже не укротить.
Брюнхильда продолжала по целым дням грустить,
И жалость все вассалы почувствовали к ней,
И Хаген доблестный пошел к владычице своей.
Он расспросил, в чем дело, о чем скорбит она,
И ей поклялся смело, что Зигфриду сполна
Воздаст за поношенье, бесчестье и позор
Иль в жизни радости ему не видеть с этих пор.
Он с Гернотом могучим и Ортвином втроем
Лишить героя жизни задумали тайком.
Но Гизельхер услышал, о чем ведется речь,
И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь:
"Вам, витязи, об этом невместно рассуждать.
За что хотите смерти вы Зигфрида предать?
Ужель заплатит жизнью прославленный герой
За то, что вздорят женщины по пустякам порой?"
Ответил Хаген: "В поле траве не место сорной.
Держать чужих ублюдков в своем дому зазорно.
Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу,
И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу".
Тогда вмешался Гунтер: "От зятя никогда
Я с братьями не видел бесчестья и вреда.
За что же ненавидеть и убивать того,
Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?"
На это Ортвин Мецский дал королю ответ:
"Хоть он силен безмерно, ему спасенья нет,
И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил".
Так ими обречен на смерть безвинно Зигфрид был.
От слова к делу, правда, не перешел никто.
Лишь Хаген государю нашептывал про то,
Как много стран захватит по смерти зятя он.
Молчал король, но явно был расстроен и смущен.
А гости в честь Кримхильды затеяли турнир
И много крепких копий, к ней едучи на пир,
Переломать успели от храма до дворца.
Бургундам же великий гнев переполнял сердца.
Сказал вассалам Гунтер: "Умерьте вашу злость.
Пусть здравствует и дальше наш благородный гость.
К тому ж могуч он слишком - ему отпор не дашь,
Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш".
"Он нас, - ответил Хаген, - не заподозрит даже.
Беды не опасайтесь - я так все дело слажу,
Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим.
Его до смерти буду я считать врагом своим".
Спросил король бургундский: "Но как убить его?"
"От вас я, - молвил Хаген, - не скрою ничего.
Пришлем мы неизвестных здесь никому гонцов
К вам с объявлением войны от имени, врагов.
Как только сообщите вы зятю про войну,
Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,
И тут уж он погибнет по жениной вине,
Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне".
Так короля на низость сумел вассал подбить,
И Зигфрида бургунды решили погубить,
Пока он все не вызнал и не убил их сам.
Да, много славных витязей унес раздор двух дам! |
