| Маркграф датчанин Иринг, озлясь, сказал в ответ:
"Я долгу неизменно был верен с детских лет.
Не раз мою отвагу изведал враг в бою.
Мой меч подайте мне, и спесь я с Хагена собью".
Владетель Тронье молвил: "Со мной не пробуй драться,
А если уж решился, вели своим убраться.
Пусть лучше не мечтают тайком проникнуть в зал -
Всех вниз спущу я с лестницы, как их родню спускал".
"Довольно, - крикнул Иринг, - с меня пустых речей!
Случалось мне тягаться с врагами посильней.
С тобой и в одиночку, бахвал, управлюсь я.
Не пособит тебе в бою заносчивость твоя".
Направился он к залу, но Хаварт удалой,
Тюринг отважный Ирнфрид, воитель молодой,
И десять сот иль больше испытанных бойцов
С ним вместе двинулись на двух бургундских удальцов.
У фолькера мгновенно зажегся гневом взгляд,
Когда скрипач увидел, какой большой отряд
За Принтом отважным ко входу в зал спешит -
Все в новых прочных шишаках, у всех на локте щит.
"Мой Хаген, полюбуйтесь, как ваш соперник смел.
Он с вами в одиночку управиться хотел,
Но десять сот иль больше мужей с собой ведет.
Он лгал, и эта ложь пятно на честь его кладет".
Друг Хаварта воскликнул: "Пусть все уходят прочь.
Слыть за лгуна и труса я вовсе не охоч.
Уж если дал я слово, то слово я сдержу.
И в одиночку Хагена, как он ни лих, сражу".
Он чуть не на коленях стал заклинать родных,
Чтоб вмешиваться в схватку не смел никто из них,
Но долго их упорства сломить не мог никак -
Все знали, до чего силен его жестокий враг.
Однако Иринг все же поставил на своем
И наконец остался с противником вдвоем,
Чтобы себя прославить иль честно смерть принять,
И поединок витязи решили начинать.
Копье датчанин поднял, к груди свой щит прижал
И Хагену навстречу по лестнице взбежал,
А тот от двери зала уже спешил к врагу,
Копье, длиной немалое, вздымая на бегу.
Метнули разом копья друг в друга смельчаки.
Щиты пробив, оружье сломалось на куски.
Обломки древков в воздух взлетели, засвистев,
И за мечи взялись бойцы, придя в великий гнев.
Могуч и храбр был Хаген: врага он так рубнул,
Что по двору и залу разнесся громкий гул.
Все зданье сотрясали тяжелые удары,
Но Хагена не одолел датчанин в схватке ярой.
Увидев, что противник ему не по плечу,
Маркграф шаги направил к лихому скрипачу.
"Его-то, - думал Иринг, - я посильнее буду".
Но Фолькер тоже отражать врагов умел нехудо.
На щит маркграфа рухнул клинок его, звеня,
И отлетели пряжки подщитного ремня.
Не связываться Иринг со шпильманом решил
И с Гунтером Бургундским бой затеять поспешил.
Друг другу оказались соперники под стать.
Как ни старались оба победу одержать,
Не получили даже царапины они:
Булат - и тот не пробивал надежной их брони.
От Гунтера отпрянув и тщетный бой прервав,
На Гернота с разбега набросился маркграф,
Из вражеской кольчуги сноп искр исторг мечом,
Однако сам чуть не убит был грозным королем.
Все ж Иринг увернулся и четырех мужей,
Прибывших с Рейна в свите бургундских королей,
Сразить поочередно за краткий миг успел.
Заметил это Гизельхер и гневом закипел.
"Вам, государь мой Иринг, - в сердцах воскликнул он, -
За тех воздать я должен, кто вами был сражен".
И с этими словами король, шагнув вперед,
Датчанина ударил так, что наземь рухнул тот.
В крови пред Гизельхером лежал он недвижим,
И, видя это, каждый, кто наблюдал за ним,
Мнил, что маркграфу больше не взяться за клинок,
Но нет, не ранен Иринг был, а только сшиблен с ног.
Падением так сильно был оглушен храбрец,
Что сам уже не ведал, живой он иль мертвец.
Сознания лишила его на время боль -
Столь сокрушительный удар нанес ему король.
Когда же понемногу беспамятство прошло,
Тайком подумал Иринг: "А я судьбе назло
Не только жив, но даже не ранен никуда,
Хоть силу Гизельхерову запомню навсегда".
Когда б бургунды знали, что враг не пострадал,
Удел куда печальней датчанина бы ждал.
Он голоса их слышал и размышлял тревожно,
Как невредимым ускользнуть от Гизельхера можно.
Вскочил внезапно Иринг и бросился во двор.
По счастью для маркграфа, был на ногу он скор.
Но за порогом Хаген предстал ему опять,
И беглецу пришлось себе дорогу прорубать.
"Теперь, - подумал Хаген, - не избежишь ты смерти,
Уж разве что прискачут тебе на помощь черти".
И все ж бургунд был ранен - рассек шишак на нем
Могучий Иринг Васкеном, своим стальным мечом.
Когда почуял Хаген, что рану получил,
Клинком над головою взмахнул он что есть сил.
Муж Хаварта пустился бежать, покуда цел,
А Хаген вниз по лестнице вослед за ним летел.
Но если б даже втрое была она длинней,
И то не смог бы витязь врага сразить на ней -
Себя коснуться Иринг бургунду не давал.
Лишь искры из его щита противник выбивал.
К друзьям маркграф вернулся, оставшись невредим.
Кримхильде доложили, что Ирингом лихим
Ее обидчик ранен в отчаянном бою,
И выразить пришла она признательность свою.
"Пусть за отвагу, Иринг, воздаст тебе Творец!
Меня ты, славный воин, утешил наконец -
Я вижу, вся кольчуга у Хагена красна".
И щит иссеченный с бойца сама сняла она.
"Его вы, - молвил Хаген, - благодарите рано.
Я с жизнью не расстанусь от столь пустячной раны.
Вот если б снова схватку со мной он завязал,
Я б тоже счел, что это муж, а не пустой бахвал.
Не радуйтесь, что стала красна броня моя.
Теперь еще свирепей на гуннов ринусь я,
И первым будет Иринг за все держать ответ,
Хотя вассалом Хаварта я лишь слегка задет".
Встал на ветру датчанин и снял с себя шишак -
Дать поостыть кольчуге намерен был смельчак.
Его превозносили за храбрость все вокруг,
И от таких хвалебных слов воспрял он духом вдруг.
"Возобновлю я схватку, - вскричал маркграф лихой, -
И гордеца-бургунда сражу своей рукой.
Друзья, вооружиться вы мне должны помочь".
И взял он новый крепкий щит, отбросив старый прочь.
С великим тщаньем Иринг был в битву снаряжен.
Копье потяжелее нарочно выбрал он,
Надеясь, что бургунда пронзит оно насквозь.
А Хаген за врагом следил, и в нем кипела злость.
Противнику навстречу, сгорая нетерпеньем,
Он первый устремился по лестничным ступеням,
Метнул копье в маркграфа и взялся за клинок.
Могуч был Иринг, но сломить он Хагена не смог.
Мечи щиты пробили и в панцири впились,
И пламя от ударов столбом взметнулось ввысь.
Датчанину глубоко булат плечо задел,
И силой Хавартов вассал мгновенно оскудел.
Теперь лишь защищался израненный маркграф,
До самого забрала пробитый щит подняв.
Им мысль одна владела - как жизнь свою спасти.
Но горший вред ему сумел соперник нанести.
Муж Гунтера нагнулся и, подобрав копье,
Метнул в противоборца оружие свое.
Застряло в лобной кости у Иринга оно.
Знать, было витязю в тот день погибнуть суждено.
Он до своих добрался в предчувствии конца,
Но снять шишак датчанам не удалось с бойца,
Пока копье из раны не вырвали они,
И рухнул навзничь удалец под крик и плач родни.
Об этом королева была извещена.
Над Ирингом склонилась с рыданием она -
Так было ей прискорбно, что пал лихой вассал,
А он супруге Этцеля при всех родных сказал;
"Не лейте слез напрасно, владычица моя.
Они помочь бессильны: так тяжко ранен я,
Что неизбежно должен сегодня умереть.
Служить ни вам, ни Этцелю мне не придется впредь".
Датчанам и тюрингам он дал такой совет:
"Дары от королевы вам принимать не след.
За золото Кримхильда на смерть отправит вас.
Тот, кто пойдет на Хагена, умрет, как я сейчас".
Тут побледневший Иринг был должен замолчать,
И смерть на нем незримо поставила печать.
Датчане застонали, но тут же всей толпой
Схватились за оружие и устремились в бой.
Ворвались храбрый Ирнфрид и Хаварт в двери зала.
За ними десять сотен вассалов их бежало.
Все разом загудело и затряслось кругом.
На вормсцев копья острые посыпались дождем.
Затеял схватку Ирнфрид со шпильманом лихим,
Но был достойно встречен противником своим.
Ландграфа грозный Фолькер мечом ударил так,
Чтоб лоб оружье рассекло, пробив стальной шишак.
Лихой тюринг бургунда рубнул клинком сплеча,
И расскочились звенья в кольчуге скрипача,
И пламенем холодным сверкнул ее металл,
Но Фолькер все же уложил ландграфа наповал.
Напал датчанин Хаварт на Хагена со злобой.
Они чудес немало в тот день свершили оба.
Звенели непрерывно мечи в руках бойцов.
Владетель Тронье недруга сразил в конце концов.
Вселила гнев и ярость кончина их вождей
И в датских и в тюрингских неистовых мужей,
И стали в двери зала ломиться смельчаки.
Десятки шлемов были там изрублены в куски.
Бургундам крикнул Фолькер: "Впустите их сюда.
Им золота Кримхильды не видеть никогда.
Мы за нее с врагами произведем расчет.
Никто из них живым у нас обратно не уйдет".
Едва втянулся в зданье весь вражеский отряд,
Удары на пришельцев посыпались, как град,
И с плеч голов немало на мокрый пол слетело.
Сражался славно Гизельхер, и Гернот бился смело.
Везде мечи взлетали, свистя, круша, рубя,
Бургунды в этой битве прославили себя.
Все тысяча четыре врага, что в зал вступили,
До одного истреблены мечами рейнцев были.
Вновь тишина настала, умолкли шум и гам.
Одна лишь кровь убитых по сточным желобам
С журчанием негромким сбегала вниз во двор.
Вот так был людям Этцеля жестокий дан отпор.
Свои щиты бургунды поставили у ног
И отдохнуть немного присели, кто где мог.
Остался только Фолькер у входа в зал стоять.
Чтоб первым в сечу ринуться, коль вспыхнет бой опять.
Скорбела королева, король был удручен.
От слез померкли очи у гуннских дев и жен.
Шептал им тайный голос, что скоро смерть у них
Вновь похищать начнет друзей, мужей, детей, родных. |
