Библиотека
 Хронология
 Археология
 Справочники
 Скандинавистика
 Карты
 О сайте
 Новости
 Карта сайта



Письменные источники

 
Авентюра XXXIX. О том, как Дитрих бился с Гунтером и Хагеном  

Источник: ПЕСНЬ О НИБЕЛУНГАХ


 

Поднялся Дитрих с места, доспехи сам достал,

И в них ему облечься помог старик-вассал.

Так сокрушался бернец и в горе был таком,

Что от стенаний витязя дрожмя дрожал весь дом.

 

Но, с силами собравшись, он овладел собой,

Надел на левый локоть свой добрый щит стальной

И вместе с Хильдебрандом отправился туда,

Где с бернскою дружиною произошла беда.

 

"Спешит, - промолвил Хаген, - к нам Дитрих через двор,

И у него от гнева огнем пылает взор.

Он был обижен нами и мщенья вожделеет.

Вот мы сейчас и поглядим, кто в схватке одолеет.

 

Хотя правитель Берна на вид несокрушим,

Известен повсеместно бесстрашием своим

И нам за смерть вассалов мечтает отомстить,

Я все ж отважусь с ним в бою оружие скрестить".

 

Той речи бернцы вняли еще издалека -

Во двор из зала вышли два рейнца-смельчака

И там, к стене прижавшись, стояли у дверей.

Поставил Дитрих наземь щит и глянул на гостей.

 

Затем возвысил голос: "Я знать хочу, король,

За что же причинили вы мне такую боль.

Изгнанник я бездомный, живу в краях чужих,

А вы меня лишаете всех радостей моих.

 

С вас, вормсцев, было мало, что Рюдегер, наш друг,

Наш давний благодетель, погиб от ваших рук.

Вы всех моих вассалов убили сверх того,

Хотя не сделал вам, король, я ровно ничего.

 

А вы ведь испытали и сами на себе,

Как тяжело и горько друзей терять в борьбе,

Как после их утраты душа у нас болит.

Ах, до чего же грустно мне, что Рюдегер убит!

 

Людей, меня несчастней, еще не видел свет,

Но до чужой печали вам, рейнцы, дела нет.

Моих бойцов отборных вы в сече истребили,

И перестану слезы лить о них я лишь в могиле".

 

"Не так уж мы виновны, - вскричал владетель Тронье. -

Нас вынудили бернцы сегодня к обороне -

Они вломились сами с оружьем в этот зал.

Вам кто-то о случившемся неправду рассказал".

 

"Но Хильдебранд клянется, что амелунги вас

Труп Рюдегера выдать просили много раз,

А вы лишь насмехались над слезной их мольбой.

Могу ль я допустить, что лжет мне мой вассал седой?"

 

"Нет, с вами был он честен, - признался Гунтер смело, -

Но верьте, что не выдал я вашим людям тело,

Чтоб Этцеля - не бернцев задеть и оскорбить.

Все б обошлось, когда б не стал ваш Вольфхарт нам грубить".

 

"Пусть так, - ответил Дитрих, - но долг и честь велят,

Чтоб за беду платился тот, кто в ней виноват,

И если ты со мною желаешь примиренья,

Изволь сейчас же, Гунтер, дать мне удовлетворенье.

 

Коль ты с вассалом вместе согласен сдаться мне,

За вашу безопасность ручаюсь я вполне.

Не подпущу я гуннов к заложникам моим,

Надежнейшим защитником и другом буду им".

 

Воскликнул Хаген: "Боже, спаси нас и помилуй!

Пока мы невредимы, не оскудели силой

И дать отпор достойный способны всем врагам,

Два столь могучих воина в плен не сдадутся вам".

 

На это Дитрих молвил: "Не говорите так.

Ведь по вине бургундов, хотя им был не враг,

Всего лишился в жизни я с нынешнего дня,

И долг ваш, Гунтер с Хагеном, вознаградить меня.

 

Рукой моею правой и честью вам клянусь,

Что лично вас доставить на Рейн не поленюсь,

Что раньше сам погибну, чем вред вам дам нанесть,

И не взыщу с вас за ущерб, мне причиненный днесь".

 

Владетель Тронье бросил: "Не тратьте время даром.

Здесь не возьмете пленных вы с Хильдебрандом старым -

Постигнет нас бесчестье, коль разнесется слух,

Что убоялись мы врагов, притом всего лишь двух".

 

Тут Хильдебранд вмешался: "Клянусь Творцом небесным,

Мой государь явился к вам с предложеньем лестным.

Пойти на мир почетный должны вы, Хаген грозный,

Пока уладить все добром еще отнюдь не поздно".

 

"Да, - усмехнулся Хаген, - куда почетней сдаться,

Чем с перепугу в бегство без памяти кидаться,

Как сделали вы нынче, прервав наш бранный спор,

Хоть смельчаком вас, Хильдебранд, считал я до сих пор".

 

"Вот вы, - старик ответил, - смеетесь надо мной,

А кто под Васкенштайном, забыв свой долг прямой,

В бой с Вальтером Испанским вступить не захотел,

На щит уселся и с него на смерть друзей глядел?"

 

"Молчите! - крикнул Дитрих седому удальцу. -

Браниться, как старухам, мужчинам не к лицу.

Вы, Хильдебранд, отныне не раскрывайте рот -

С меня довольно и без вас печали и забот".

 

А Хагену он молвил: "О чем, у зала стоя,

Вы с королем беседу вели между собою,

И правильно ль расслышал я, подходя к дверям,

Что силами померяться со мной угодно вам?"

 

"Я впрямь, - признался Хаген, - так говорил недавно.

Пока мне верно служит меч нибелунгов славный,

Я с вами потягаться согласен хоть сейчас.

Гневлюсь я, что в заложники вы взять хотели нас".

 

Увидев по ответу, что схватка предстоит,

Проворно бернец поднял с земли свой добрый щит,

И Хаген тут же прыгнул на недруга с крыльца.

Меч нибелунгов засверкал в руках у храбреца.

 

Смекнул могучий Дитрих, что сильно Хаген зол,

И с превеликим тщаньем опасный бой повел,

Стараясь понадежней стальным щитом прикрыться.

Он знал, как страшен враг его, коль скоро разъярится.

 

Сообразив, сколь Бальмунг широк, тяжел, остер,

Он избегал сходиться с противником в упор

И, лишь когда почуял, что тот не сладит с ним,

Бургунду рану тяжкую нанес мечом своим.

 

"Тебя, - подумал бернец, - усталость доконала.

С тобой покончить просто, да чести в этом мало.

Хочу я, чтоб достался ты, Хаген, мне живой,

И ради этого рискну, пожалуй, головой".

 

Отбросив щит, он вормсца руками обхватил;

Тот стал сопротивляться, собрав остатки сил,

Но скоро рухнул наземь под натиском его

К безмерному отчаянью владыки своего.

 

Был Хаген бернцем связан и отведен потом

Туда, где находились Кримхильда с королем.

Она повеселела, увидев, что в плену

Храбрец, который столько зла ей сделал в старину.

 

В поклоне королева склонилась до земли.

"От смерти и позора вы, Дитрих, нас спасли.

Пусть счастье вам за это сопутствует вовек,

А я по гроб у вас в долгу, бесстрашный человек".

 

В ответ герой промолвил владычице надменной:

"Прошу вас, королева, чтоб жив остался пленный.

Теперь его бояться причины больше нет.

Пускай живет и возместит вам причиненный вред".

 

Она врага велела в темницу отвести,

Чтоб там, от всех сокрытый, сидел он взаперти.

Меж тем державный Гунтер взывал у входа в зал:

"Куда же бернский богатырь, обидчик мой, пропал?"

 

К нему вернулся Дитрих, услышав этот зов.

Был Гунтер силой равен славнейшим из бойцов.

Отважно устремился навстречу бернцу он,

И тотчас огласил весь двор клинков булатных звон.

 

Как ни был бернский витязь могуч, проворен, смел,

Он лишь каким-то чудом остался жив и цел -

Так беззаветно Гунтер рубился в том бою,

Так вымещал на недруге тоску и боль свою.

 

Мир не знавал доселе подобных силачей.

Гудел дворец огромный от стука их мечей.

Старались друг на друге бойцы рассечь шишак,

И Гунтер доказал, что он доподлинный смельчак.

 

Но был король измучен, а бернец бодр и свеж.

Он Гунтера осилил, как Хагена допрежь.

Пробил кольчугу вормсца клинок его меча,

И хлынула из раны кровь, красна и горяча.

 

Связал бургунду руки победоносный враг,

Хоть с государем пленным не поступают так.

Но Дитрих знал: коль рейнцев освободить от пут,

Всех, кто к ним ни приблизится, они вдвоем убьют.

 

Потом правитель бернский, прославленный храбрец,

Отвел свою добычу к Кримхильде во дворец.

При виде скорби брата забыв печаль и боль,

Она сказала Гунтеру: "Привет мой вам, король!"

 

Он молвил: "Поклонился б я вам, моя сестра,

Когда бы вы хотели сородичам добра.

Но приуготовляли вы нам не встречу - месть.

Недаром плохо приняты и я и Хаген здесь".

 

Возвысил голос Дитрих: "Вам, госпожа моя,

Заложников презнатных привел сегодня я.

Доныне в спорах ратных никто не брал таких.

Прошу в награду за труды - оставьте их в живых".

 

Взяв с королевы слово, что пленных пощадят,

В слезах пошел воитель куда глаза глядят.

Но клятве оказалась Кримхильда неверна -

У двух бургундских витязей жизнь отняла она.

 

Велела их Кримхильда держать в темнице врозь,

И больше им друг друга узреть не довелось,

Покуда брата смерти сестра не предала

И с головою короля к вассалу не пришла.

 

Когда владетель Тронье был отведен в тюрьму,

Явилась королева и молвила ему:

"Верните то, что взяли вы у меня когда-то,

А не вернете - я велю казнить и вас и брата".

 

Лишь усмехнулся Хаген: "Не след меня стращать.

Поклялся вашим братьям о кладе я молчать,

Покамест не узнаю, что умерли все трое,

И где он - этого я вам до гроба не открою".

 

Она в ответ: "От клятвы освобожу я вас", -

И обезглавить брата велела сей же час,

И к Хагену обратно вернулась поскорей,

Отрубленную голову влача за шелк кудрей.

 

На государя глянул в последний раз вассал,

К Кримхильде повернулся и с вызовом сказал:

"Напрасно ты ликуешь, что верх взяла в борьбе.

Знай: я поставил на своем благодаря тебе.

 

Погиб державный Гунтер, король моей страны.

Млад Гизельхер и Гернот врагами сражены.

Где клад - про это знаем лишь я да Царь Небес.

Его ты, ведьма, не найдешь - он навсегда исчез".

 

Она в ответ: "Остались в долгу вы предо мной.

Так пусть ко мне вернется хоть этот меч стальной,

Которым препоясан был Зигфрид, мой супруг,

В тот страшный день, когда в лесу он пал от ваших рук".

 

Из ножен королевой был извлечен клинок,

И пленник беззащитный ей помешать не смог.

С плеч голову Кримхильда мечом снесла ему.

Узнал об этом муж ее к прискорбью своему.

 

"Увы! - воскликнул Этцель с горячими слезами. -

Убит рукою женской храбрейший меж мужами,

Превосходил отвагой он всех, кто носит щит,

И смерть его, хоть он мой враг, мне совесть тяготит".

 

А Хильдебранд промолвил: "Себе я не прощу,

Коль за бойца из Тронье сполна не отомщу.

Пусть даже я за это погибну в свой черед,

Та, кем был обезглавлен он, от кары не уйдет".

 

Старик, пылая гневом, к Кримхильде подскочил.

Мечом своим тяжелым взмахнул он что есть сил.

Она затрепетала, издав короткий крик,

Но это ей не помогло - удар ее настиг.

 

Жену владыки гуннов он надвое рассек.

Кто обречен был смерти, тот смерти не избег.

Стенал в унынье Этцель, и Дитрих вместе с ним,

Скорбя по славным ленникам и родичам своим.

 

Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.

Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.

Стал поминальной тризной веселый, пышный пир.

За радость испокон веков страданьем платит мир.

 

Сказать, что было дальше, я не сумею вам.

Известно лишь, что долго и дамам и бойцам

Пришлось по ближним плакать, не осушая глаз.

Про гибель нибелунгов мы окончили рассказ.