| Своеобразие социально-экономического развития средневековой Норвегии (и в известной мере других скандинавских стран) заключается, по нашему мнению, не только в том, что она оставалась страной свободного крестьянства, но и в том, что в ней длительно сосуществовали разные общественные уклады: пережитки варварского общества, связанные с частичным сохранением мелкого землевладения и института одаля; рабство, которое вследствие живучести эксплуатации вольноотпущенников и кабальных должников не утратило окончательно своего значения с исчезновением рабов к XII в.; феодальный уклад, укреплявшийся за счет разложения других форм общественных отношений.
Многоукладность социальной жизни не была специфически норвежским явлением, но чрезвычайная устойчивость здесь этого состояния обращает на себя внимание. В немалой мере многоукладность общественных отношений вызывалась в Норвегии различиями в развитии отдельных областей. Вик и Упплёнд – южная и восточная части страны – существенно отличались от Вестланда, западной области Норвегии, и Трёндалага – северо-запада. В Вике и в особенности в Вестланде ломка старых устоев совершалась быстрее, чем на севере или на окраинах, на шведской границе; в равнинных районах – быстрее, чем в горных. Природные условия, трудности сообщения между областями, слабое развитие товарно-денежных отношений, различия в связях с внешним миром, вмешательство соседних держав закрепляли пестроту социальной жизни в Норвегии на протяжении всего Средневековья. Но с XII-XIII вв. уже можно говорить о преобладании феодального уклада, о складывании феодальной общественной структуры.
При медленных темпах разложения старинных отношений землевладения аристократическая верхушка общества, возвысившаяся в эпоху викингов (IX-XI вв.), долго не могла подчинить своей власти значительную массу бондов. Ее богатства и могущество основывались в тот период не только на эксплуатации лейлендингов, но и на рабовладении, получившем большое развитие у скандинавов, на морской торговле, тесно переплетавшейся с грабежом и пиратством, на военных экспедициях в чужие страны, откуда викинги вывозили всякого рода богатства (в том числе и рабов) и которые они облагали данью.
Богатства норвежских хёвдингов в этот период возросли, вожди еще более возвысились над простыми бондами, социальное расслоение которых углубилось. Создались условия для появления королевской власти в Норвегии. Как и у некоторых других народов Западной Европы в раннее Средневековье, зарождавшееся в Норвегии государство основывалось на политическом объединении родственных племен под властью одного вождя. Однако если у франков, готов, бургундов и т. д. государственная власть возникла в ходе завоевания римской территории и поэтому с самого начала выполняла функции принуждения по отношению к покоренному населению, то в Норвегии варварское королевство складывалось в процессе "внутреннего завоевания" страны конунгом, подчинившим себе других вождей племен и фюльков1 самой Норвегии. Господства одного народа над другим здесь не устанавливалось2, норвежское государство всегда отличалось значительной этнической однородностью.
Вследствие этого королевская власть первоначально сохраняла черты власти военачальника, предводителя племенного союза, который, однако, быстро перестраивался (или уже перестроился) на территориальной основе3. В поэзии скальдов IX и X вв. норвежские конунги изображаются преимущественно в виде вождей дружин, а не государей в полном смысле этого слова. Конунг Норвегии в тот период напоминает вождя викингов, возглавлявшего их военные походы в другие страны. Это сходство не случайно: многие правители Норвегии X и первой половины XI в. и начали свою карьеру как предводители норманских дружин, орудовавших в Англии, Франции, Византии, на Руси. Такими викингами были конунги Харальд Серая Шкура, Олав Трюггвасон, Олав Харальдссон (Святой), Харальд Сигурдарсон (Суровый), т. е. почти все норвежские государи с середины X до середины XI в. Их вступлению на норвежский престол предшествовали более или менее длительное разбойничанье и грабежи за морем, наемная служба чужеземным государям. В Норвегию они, как правило, являлись во главе отрядов викингов и нередко буквально завоевывали страну, подавляя независимость старой знати – конунгов и херсиров областей. Конунгам-викингам приходилось добиваться поддержки бондов, обещая им сохранение их традиционных вольностей.
Эти черты были характерными для королевской власти в Норвегии при первом объединителе страны Харальде Прекрасноволосом (конец IX – начало X в.), при его сыновьях и внуках, т. е. на протяжении X в. Королевская власть еще не обособилась полностью от общества. Феодальное развитие общества было делом будущего. Но отчасти уже при Олаве Трюггвасоне (995-1000) и в большей степени при Олаве Харальдссоне (1015-1028) начинают происходить изменения в существе норвежского государства, говорящие, на наш взгляд, о том, что власть верховного вождя союза племен превращается во власть главы раннефеодального государства, противопоставляющего себя народу и угнетающего его. Попытки обоих Олавов проводить подобную политику наталкивались на упорное сопротивление бондов и родовой знати, сохранявшей свое влияние на них, и привели к гибели этих государей4. Тем не менее указанная тенденция в развитии королевской власти, свидетельствующая о формировании раннефеодального государства (вспомним определение Энгельсом зарождающегося государства: "...сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него"5), делается доминирующей в политической жизни Норвегии на протяжении XI в.
Существует мнение, что в отличие от многих раннефеодальных государств Западной Европы, в формировании которых известную роль сыграли остатки римской государственности, Норвежское королевство возникло исключительно вследствие внутреннего разложения строя "военной демократии" и в течение долгого времени не испытывало заметного внешнего влияния6. В эту, во многом верную, оценку необходимо, на наш взгляд, внести существенные поправки. Разумеется, в Норвегии не было прямого римского наследия. Но это не означает, что королевская власть в Скандинавии явилась непосредственным продуктом трансформации власти вождя в варварском обществе. Как уже было отмечено, первым королям Норвегии пришлось завоевывать страну. Большая часть этих конунгов-викингов пришла в Норвегию из Англии, в которой они приобрели военно-политический опыт.
Королевская власть в Норвегии в начальный период своего существования опиралась прежде всего на дружину. Но дружины Хакона Доброго, Олава Трюггвасона и Олава Святого формировались в Англии, уже затем пополняясь в Норвегии. У английских королей норвежские конунги перенимали формы управления страной. Вместе с отрядами первых конунгов в Норвегию являлись английские священники, активно содействовавшие укреплению их власти. Близость социальных институтов Англии и Норвегии в X-XI вв. – при более быстром развитии раннефеодального строя в Англии – делала возможным интенсивное влияние англосаксонских политических и церковных порядков на Норвегию. Из Англии вместе с церковной организацией пришла в Норвегию письменность; очень значительным было воздействие культуры Британских островов на скандинавов. Немалое влияние на Норвегию оказывало и Франкское государство7.
Несомненно, в эпоху викингов Норвегия, как и другие скандинавские страны, испытала на себе сильное воздействие европейской цивилизации. Римское наследие пришло в нее в опосредованной форме – через западноевропейские феодальные государства, и в особенности через католическую церковь.
Но восприятие внешних импульсов в Скандинавии происходило в существенно иной обстановке, чем в королевствах, образовавшихся на территории Римской империи. Поэтому и процесс формирования норвежского государства протекал в течение длительного периода. Государство в Норвегии приобрело специфическую структуру. В частности, необходимо отметить переплетение дани, ренты и налога, понятий индивидуальной собственности на землю и собственности короля на землю всей страны (примитивного суверенитета).
Мы не ставим перед собой задачи рассмотреть целиком проблему возникновения Норвежского государства и намерены ограничиться анализом двух связанных с нею – и между собой – вопросов: о так называемом отнятии одаля Харальдом Прекрасноволосым и о вейцле. Их изучение позволит несколько ближе познакомиться с особенностями раннего норвежского государства, с его ролью в процессе феодализации и лучше понять отношения между королевской властью и бондами. |
|
