|
Тогда на середину зимы, после двенадцатой ночи, разбойничье войско проскользнуло в Чиппенгем;
даны захватили земли Уэссекса, поселились в них и многих людей изгнали за море.
А большую часть тех, кто остался, они победили и подчинили, но не короля Альфреда.
Он с небольшим отрядом с трудом прошел через леса и нашел убежище среди болот.
Англосаксонская хроника, 878 г.
Двенадцатая ночь, понедельник, 6 января 878 г.
Для англосаксов IX в. Рождество было особым праздником. Их соплеменники стали христианами более двух столетий назад, и, несомненно, они искренне прославляли чудо Рождества. Но в это время отмечался еще и древний языческий праздник Йоль. На самом деле празднование Рождества Иисуса Христа именно в ночь на 25 декабря было окончательно закреплено на церковном соборе в Челси в 816 г. За этим лежала традиция, пропитанная языческими аллюзиями, связанными с "долгой ночью" середины зимы и жаждой возвращения солнца. Христианские богослужения и пиры, вручение даров, религиозные шествия и святочные игры в сознании англосаксов IX в. органично наслоились друг на друга. Празднования продолжались двенадцать ночей. Зимой 877/78 г. в последнюю из этих ночей последнему свободному королю англосаксонской Англии был нанесен едва ли не смертельный удар. В этот священный день его нанесло войско язычников.
Каждый раз, когда Гутрум использовал такой ход прежде, он оказывался в тупике. До сих пор Альфред умудрялся – благодаря решимости, удаче и богатствам – защищать королевство, мешая Гутруму сорвать большой куш. Однако в это Рождество викингский предводитель опробовал другой метод. Зная о недовольстве уэссексского уитенагемота и завершив переговоры с теми, кто был готов предать своего короля, после того как разделит с ним рождественскую трапезу1, Гутрум свернул свои шатры в Глостере и направился на юг.
Снова передвигаясь тайком, войско Гутрума "пробралось" в Чиппенгем. Ни в одном источнике ничего не говорится об этих событиях. С некоторой долей смелости можно предположить, что ворота были оставлены приоткрытыми. В ту ночь у заговорщиков не было другого выбора, кроме как раскрыть себя, сообщив Альфреду, что все кончено. Их слова, вероятно, ввергли короля в пучину отчаяния. У членов уитенагемота было право низлагать королей, но они редко им пользовались2. В ту зимнюю ночь они поступили именно так. Предполагалось, видимо, что Гутрум и его воины станут попечителями альтернативного претендента на уэссекский трон. Мы не можем с уверенностью сказать, что именно хотел сделать Гутрум, после того как Альфред исчезнет с его пути, хотя предположение о том, что он видел себя правителем данов и англосаксов в землях к югу от Хамбера, не выглядит таким уж невероятным. Теперь, казалось, его замыслы воплотились в жизнь.
Удивительно, что Альфред остался жив. Похоже, он спасся благодаря счастливой случайности или же ему позволили покинуть Чиппенгем по какому-то соглашению. Но если Гутрум полагал, что Альфред поведет себя, как Бургред, то он просчитался.
Четыре года, пока Альфред наслаждался относительным миром, он слишком хорошо понимал, насколько шаткими были в действительности его позиции. На протяжении этого времени ему не удалось принять никаких мер против того, что казалось неизбежным: возвращения викингов. Сохранились отрывочные косвенные свидетельства, указывающие на то, что король в эти мирные годы был весьма стеснен в своих действиях.
Одним из тех, кто мог испытывать неудовольствие по поводу действий короля, был Этельред, архиепископ Кентерберийский. Он был в хороших отношениях со своим коллегой из Йорка. Оба архиепископа вели переписку с Римом. Папа Иоанн был обеспокоен сообщением архиепископа Кентерберийского о действиях Альфреда, направленных против церкви, и даже написал об этом самому королю. В ответном письме к архиепископу понтифик призывает Этельреда быть тверже в своем противодействии королю, когда речь идет о нарушении прав церкви, зная, что авторитет папства на его стороне. А глядя на судьбу своего Йоркского собрата, он мог прийти к выводу, что церковь под властью датчан может процветать3.
Итак, покинутого короля с горсткой друзей подвели к дверям его собственной виллы в Чиппенгеме и вышвырнули в суровые зимние поля. Но кто придерживал ту дверь? Исчезновение ряда людей из списков свидетелей королевских грамот после 878 г. доказывает4, что существовала группа потенциальных заговорщиков. К ним относятся: Кутред из Гемпшира, Эльфстан из Дорсета, Мукил, Эадвульф и Милред, Тунберт, епископ Винчестера5. Насколько их поддерживал архиепископ Кентерберийский, неясно. Есть еще один человек, о судьбе которого упоминается двадцать два года спустя в грамоте сына Альфреда, короля Эдварда Старшего (900-924). В 901 г. Эдвард передал некому Этельвульфу десять гайд земли за рекой Уайли в Уилтшире. Эти земли ранее принадлежали некому Вульфхере и, как сообщалось в грамоте, были конфискованы у Вульфхере и его жены за то, что "они предали своего короля и свою страну". За этим обвинением может скрываться тот факт, что Вульфхере был среди тех тэнов, которые после событий в Чиппенгеме бежали "за море". Но возможно, Вульфхере совершил нечто более серьезное, чем просто бегство6. Любопытно, что эти гипотетические заговорщики имели связи с семейством брата Альфреда, короля Этельреда I, но не с самим Альфредом7. Они могли рассчитывать возвести на трон юного Этельвольда, старшего сына короля Этельреда, при поддержке викингов. Если так, тем более примечательно, что хронист Этельверд, сам он был потомком Этельреда I, ни словом не упоминает об этом.
О том, насколько в действительности мал был отряд верных последователей короля, свидетельствует Этельверд, когда пишет, что с Альфредом не было "никого, кроме слуг на королевском содержании". Альфред оказался в отчаянном положении. Он тайком отправился на запад и добрался до "острова" Этелни. Некогда король, теперь беглец, Альфред, в сущности, оказался вне закона в собственном королевстве и даже вынужден был, чтобы добыть пропитание, грабить собственных подданных. Возможно, к счастью для себя, король, устало шагавший по зимней грязи в лесах Сомерсета, не знал о викингской флотилии, которая двигалась вдоль побережья из Южного Уэльса, чтобы помочь Гутруму окончательно уничтожить англосаксонский Уэссекс и таким образом положить конец целому периоду английской истории.
Кинвит: ворон пойман
Королевство Дивед в Южном Уэльсе уже испытало на себе ярость и жестокость человека, убившего короля Эдмунда в 869 г. Возможно, Убба присутствовал при гибели своего брата Ивара в Ирландии, но вновь присоединился к Гутруму, чтобы довершить завоевание Уэссекса. Согласно одним источникам, он прибыл из Уэльса к побережью Северного Девоншира с тридцатью кораблями, согласно другим – с двадцатью тремя. Пока Гутрум двигался на юг, в центральные области Уэссекса, Убба под парусами направился к западу, чтобы разгромить последних сторонников Альфреда. Однако и Гутрум, и Убба не учли, что глушь, в которой исчез Альфред, была тем самым местом, где он мог рассчитывать на наибольшую поддержку. В этих краях все еще оставались верные ему подданные. Этельнот, элдормен Сомерсета, сам "скрывался в лесу с небольшим отрядом". Вклад этого человека в спасение короля – и, таким образом, в спасение Англии как страны – трудно переоценить. Возможно, Эанвульф, элдормен Сомерсета (почти наверняка – отец и предшественник Этельнота), показывал юному Альфреду болота Сомерсета и приводил его к месту своей победы над викингами в 845 г. в устье реки Паррет, а может быть, даже обсуждал с ним тактику боевых действий. Теперь с Альфредом был Этельнот, столь же хорошо знавший здешние места и исполненный решимости сражаться с врагами короля. Он будет на стороне Альфреда все холодные зимние месяцы и вместе с ним войдет в легенды, которыми окружены эти события. Но когда корабли Уббы направились к устью реки Паррет, чтобы двигаться по ней к Этелни, появился еще один человек, которого Альфреду было за что благодарить.
Зрелище, представшее глазам элдормена Одды на севере, на горизонте Бристольского залива, должно было наполнить его смятением. Однако он не собирался бросать своего повелителя в тяжелую минуту. Корабли Уббы шли прямо к устью Паррета. Но элдормен Одда наблюдал за рекой из древнего форта, который Ассер называет Кинвит и который чаще всего отождествляют с фортом железного века в Каннингтоне. Ассер хорошо знал этот форт и утверждал, что валы были насыпаны "по нашим обычаям", имея в виду, что их построили в древности бритты. Иногда Кинвит отождествляют с Каунтсбери Хилл, дальше к западу по побережью Девоншира, поскольку он больше подходит под описание Ассера. Разумеется, ополченцы Девоншира вполне могли занять Каунтсбери Хилл, однако Каннингтон, прикрывающий подходы к зимнему пристанищу короля по реке, кажется более логичным вариантом.
Где бы ни располагался Кинвит, воины Одды заняли форт и приготовились к обороне. Люди Уббы вытащили свои корабли на берег и двинулись к укреплениям. Над ними реяло знамя, внушавшее ужас многим несчастным, которым довелось увидеть его и почувствовать на себе ярость его владельцев. Ворон – важная фигура в языческой скандинавской мифологии. У сыновей Рагнара было много сестер, и Анналы Сент-Ниотс сообщают, что именно эти женщины соткали для своих братьев то самое знамя Ворон, самое знаменитое из всех подобных знамен. Сэр Джон Спелман пишет, что знамя было соткано перед тем, как братья отправились мстить за смерть своего отца, Рагнара Лодброка, специально для этого случая. Более того, оно обладало магическими свойствами: "Обычно казалось, что [ворон на знамени] хлопает крыльями, как бы готовясь взлететь, но когда викингов ждала неудача, он повисал и не двигался".
Если викинги не любили продолжительных осад, то элдормену Одде из Девона они, похоже, нравились еще меньше. Убба, видимо, рассчитывал, что со временем у людей Одды закончится вода, а поскольку источников в их укреплении на вершине холма нет, им не останется ничего другого, как сдаться. Тогда викинги смогут спокойно подняться вверх по Паррету к своей конечной цели. Однако Одда не собирался отсиживаться слишком долго. Он применил тактику, которую некогда использовали осажденные в Ридинге даны, и нанес неожиданный удар по осаждавшему его скандинавскому войску. Это было очень рискованное решение, которое свидетельствует о том, что Одда прекрасно понимал, сколь многое зависит сейчас от него и его воинов. И план его удался. Выйдя из укреплений, англосаксы бросились туда, где реяло знамя и где находился предводитель войска. Англосаксонская хроника сообщает о 800 убитых данах и, что еще более важно, о гибели Уббы, принесшего столько бедствий англосаксонским королевствам. Наконец этот страшный человек упал мертвым на английскую землю. В мрачные месяцы зимы 878 г. англосаксонский воин стоял над изрубленными телами грозного предводителя викингов и его соратников, сжимая в руке их священное знамя, безжизненно поникшее на ветру. И в этот миг появилась надежда. Что касается знаменитого знамени, Спелман выносит ему неоспоримый приговор: "Так или иначе, Ворон в конце концов предал их: захваченные врасплох, викинги потеряли свой Оракул прежде, чем успели посоветоваться с ним".
Этелни. Пасха 878 г. Легенды и реальность
Этельнот знал земли родного Сомерсета как свои пять пальцев. Полуголодные соратники короля воспряли духом, и вскоре, возможно по предложению элдормена, было решено превратить Этелни в настоящую крепость.
Болота Сомерсета могли остановить кого угодно. В это время года до большей части мест этого болотистого края можно было добраться только на лодке. Этельнот с королем находились в самом его центре.
На полпути между королевскими имениями Уэдмор и Эллер Альфред начал строить нечто вроде крепости "прекрасной работы", к которой с обеих сторон вели мосты или дамбы. На какое-то время этот остров в болотах станет ему домом. Теперь у Альфреда, короля-изгнанника, имелся небольшой кусочек королевства, который он мог назвать своим, и стоило подумать о будущем. К Пасхе план был готов. Но не только эти приготовления занимали короля на Этелни в эти дни. Явления святых, предчувствия, предсказания, мучения и забвение, словно отзвуки англосаксонских легенд, и одновременно осколки жестокой реальности вставали перед ним из туманов сомерсетских болот.
Из своей крепости на Этелни король продолжал вести войну с данами. При поддержке местных жителей он совершал боевые вылазки, но для того, чтобы изгнать захватчиков, обосновавшихся в Чиппенгеме, требовалась большая сила. Едва ли он мог призвать тех, кто бежал за море, и, во всяком случае, как убедить их, что он все еще жив? Одда и воины Дорсета были заняты, преграждая врагам путь к Этелни с севера и с запада. Во время своих прогулок по окрестностям Этелни Альфред обдумывал этот вопрос. Одна из них осталась в исторической памяти англичан больше чем на тысячу лет, что поразительно для события, которого, возможно, никогда не было. Король, который сжег пироги, – вечная эпитафия Альфреда, который своими реальными достижениями заслужил нечто гораздо большее. Ученые усердно трудились, чтобы понять истинное значение этой истории, которая впервые появилась в Житии св. Неота, написанном как минимум через сто лет после изгнания в Этелни. В результате они пришли к выводу, что Альфред сжег свои пироги лишь фигурально.
Говорят, что однажды Альфред, бродя в одиночестве в глуши, постучал в дверь скромного жилища свинопаса и спросил, не могут ли хозяин и хозяйка приютить его. Жена свинопаса провела гостя в дом, и вскоре король, неузнанный своими хозяевами, погрузился в глубокие размышления о своей судьбе. Задумавшись, он не заметил, что лепешки, или пироги, которые хозяйка поставила в печь, горят. Женщина, вернувшись, подбежала к печи, понося своего гостя и упрекая его в том, что он не удосужился помочь ей и переворачивать лепешки, но, конечно, рассчитывает их съесть. И Альфред, как намекает легенда, знал, что она права. Однако все это – аллегория. На самом деле Альфред знал, что бездействие дорого обошлась ему в других вещах. Что он сделал, чтобы предотвратить события, плоды которых он теперь пожинает? Когда после соглашения в Уилтоне даны покинули Уэссекс и отправились завоевывать другое королевство, король Уэссекса мог и должен был принять какие-то меры, чтобы укрепить оборону. Но увы... Теперь, в свой самый черный час, он чувствовал раскаяние. Хороший король не окажется в доме своих подданных в роли гостя, который не в состоянии выполнить даже простейшие обязанности. Автор Жития св. Неота знал это не хуже, чем одинокий король в болотах Сомерсета. В полном соответствии с каноном такого рода произведений, автор далее рассказывает, что на Этелни
Альфреду явился св. Неот, который поведал ему, что он одержит победу над своими врагами. Перед нами стандартная схема назидательного христианского рассказа: предостережение, вина, раскаяние, божественное обещание успеха и торжество – но все это облечено в форму прелестной, запоминающейся надолго истории.
Св. Неот был не единственным святым, являвшимся королю на Этелни. Загадочный паломник каким-то образом проник в крепость, когда большинство ее защитников отправилось на охоту, и подошел к королю, чтобы попросить милостыню. Альфред великодушно дал неизвестному страннику хлеба и вина из своих запасов. Символика истории, наверное, уже ясна. Паломник ушел и, странно сказать, не оставил следов, а Альфред, только что лишившийся части самых ценных своих припасов, нашел их загадочным образом восполненными. Вскоре добытчики вернулись с огромным уловом рыбы, и той же ночью во сне королю явился человек в епископских одеяниях, который сообщил ему, что на следующий день прибудут те, кто поможет ему бороться с его врагами. На вопрос Альфреда, кто он, святой назвался Кутбертом. Симеон Даремский, хронист XII в., утверждает, что Альфреда спас св. Кутберт, и та же версия изложена в еще более поздней Книге монастыря Гайд. На этих примерах мы можем ясно увидеть, что происходило с легендой об Альфреде на протяжении столетий, начиная с X в. Имя человека, который стоял у истоков единого англосаксонского королевства, пытались последовательно связать с именами повсеместно почитаемых святых. Для тех, кто не знал ничего о настоящей беде и настоящей борьбе на Этелни, будущая победа волшебным образом возникала из видений и фантазий. Во всем этом призрачном антураже, окружающем реального Альфреда, можно уловить некоторый смысл. Но есть ли в какой-нибудь из этих легенд что-то хотя бы отдаленно напоминающее истину?
Разумеется, во время пребывания на Этелни король много размышлял. Но если верить Житию св. Ниота и хронисту XII в. Уильяму Мальмсберийскому, включившему в свои Деяния английских королей массу занимательнейших историй об англосаксонских королях, Альфред одновременно собирал сведения о действиях и намерениях своих противников.
Рассказывается, что как-то раз Альфред с одним из воинов проникли в лагерь Гутрума, переодевшись менестрелями, и оставались там неузнанными несколько дней, а потом, узнав все, что им было нужно, вернулись на Этелни. Эта история стала сюжетом для множества прекрасных рисунков и картин, и хотя в своем оригинальном виде она совершенно фантастична, поскольку король едва ли стал бы так рисковать собой, можно с натяжкой допустить, что подобную тайную вылазку совершили его люди или люди Этельнота.
Сбор
Альфреду понадобилась бы сила большая, чем отряд Этельнота, чтобы победить Гутрума в открытом бою. Но, так или иначе, новости, которые он узнал в результате вылазки в лагерь противника, внушали надежду. Возможно, он понял, что его присутствие в туманных болотах Сомерсета тревожило врага. Гутрум все еще распоряжался в королевстве, но как долго это продлится, если Альфред все еще жив и на свободе? Может быть, теперь власть скандинавов уже не столь прочна, как в то время, когда королю пришлось бежать на юг по зимним пустошам?
Теперь пришло время проверить, осталось ли у Альфреда в Уэссексе сколько-нибудь сторонников – иными словами, достаточно ли их, чтобы отвоевать его королевство. Благодаря Этельноту Альфред имел в своем распоряжении людей Сомерсета и мог разослать по своему королевству гонцов, созывая фюрд. Только время могло показать, сколько человек откликнется на его призыв. После рождественских событий исход этого предприятия был труднопредсказуем. Если не удастся собрать необходимое количество людей теперь, этого не удастся никогда. Более того, если сейчас его попытка нанести ответный удар провалится, последствия для Альфреда будут непоправимыми. Но где-то в тех землях, что еще остались от альфредовского Уэссекса, нашлось 3000-4000 человек, все еще готовых откликнуться на его зов.
В центре Дорсета раскинулся знаменитый древний лес, называвшийся Селвуд. По словам Ассера, на его восточной опушке имелось некое место, известное как Камень Эгберта. Оно должно было стать местом сбора фюрда, куда призывали прийти сторонников Альфреда в условленное время – через восемь недель после Пасхи. Там Альфред будет, затаив дыхание, ждать, кто откликнется на его призыв. Никто не знает, с какими именно словами обращались королевские посланцы к жителям Уилтшира и тем людям из Гэмпшира, которые, по выражению Англосаксонской хроники, были "по эту сторону моря". (Эта фраза может подразумевать либо тех, кто жил на западном берегу Саутгемптон Уотер, либо тех, кто не покинул Англию.) Но, безусловно, эти слова должны были воодушевлять людей – может быть, нечто вроде: "Ваш повелитель, король, все еще жив и намеревается мечом вернуть свое королевство. Если вы верите в Господа, в ответ на призыв короля вы в назначенный день поведете тех, кто обязан вам службой, к Камню Эгберта, а когда битва будет выиграна, он вновь с любовью примет вас в свое сердце..." – тут мы можем дать волю воображению. То был поворотный момент английской истории. Были ли те, кто получал эту весть, озадачены, обрадованы или испуганы?
Весна 878 г. застала Альфреда и его отряд за приготовлениями. Выступая в путь, они еще не могли знать, что впишут определяющую главу в историю королевства, которое станет сердцем Англии. У Камня Эгберта собралось достаточно людей, чтобы доказать, что ни один другой властитель не может соперничать в Уэссексе с потомком Эгберта, даже если этот потомок сейчас является изгнанником. Для многих знатных людей Альфред был – и остался – их повелителем. И, к его вящей радости, они привели с собой достаточно воинов.
В условленный день, 4 мая, Альфред ждал у Камня Эгберта. Должно быть, его сердце забилось быстрее, когда дозорные сообщили о воинских отрядах, которые направлялись к месту сбора, подобно змее, извивающейся между деревьями. Правдой ли это было или вымыслом, но пророчество св. Кутберта сбылось. Король получил помощь. Неудивительно, что Ассер с таким восторгом описывает эту встречу:
"И когда они увидели короля, словно бы воскресшего после стольких тягот, они приняли его, как подобало, преисполнившись великой радости, и расположились там на ночлег. На рассвете следующего дня король отправился в путь и, добравшись до места под названием Айли, встал там лагерем на одну ночь".
Можно представить, что это были за ночи, когда воины, исполненные радости и воодушевления, расположившись вокруг костров, говорили о предстоящей битве. Возможно ли, чтобы на самого зверя из Чиппенгема была открыта охота?
Битва при Эдингтоне. Май 878 г.
У Альфреда имелись веские причины, чтобы идти в Айли. "Игли" в Истли Вуд, в Саттон Вени, тогда служил – и будет служить на протяжении многих столетий в будущем – местом встречи ополчения из сотен Хейтсбери и Варминстера. Возможно, здесь войско Альфреда пополнилось новыми отрядами. Очевидно, что к этому моменту вести о передвижениях Альфреда дошли до Гутрума в Чиппенгеме. Можно было, конечно, поджидать противника, приготовившись держать оборону в Чиппенгеме, но викингский предводитель знал, что королевства так не защищают. Ему нужно было произвести впечатление на сторонников и уничтожить врагов, поэтому он решительно двинулся навстречу Альфреду.
Гутрум не хуже Альфреда понимал, как велики ставки. Тот, кто выиграет битву, получил в качестве трофея Уэссекс. Однажды викингский предводитель упустил Альфреда, но теперь у него появился шанс избавиться от самого упорного своего противника. Поэтому даны двинулись из Чиппенгема к Брэттон Кэмп, еще одному форту железного века, древние валы которого все еще обеспечивали прикрытие. Теперь лишь небольшое расстояние отделяло их от войска Альфреда, стоявшего в Айли. Внизу, у подножья холма, на западном краю Солсбери Плейн, находилось маленькое поселение, известное как Эдингтон, – королевское поместье, которое Альфред подарил своей жене.
Альфред, направляясь к Чиппенгему, неизбежно должен был пройти через древний форт, где его ожидало викингское войско. Итак, тем утром, свернув на рассвете лагерь, в 6 милях к северо-востоку от Айли, люди Альфреда увидели, как на гребне поросшей травой и лесом гряды холмов, вырисовывавшихся темным силуэтом на фоне рассветного неба, строится скандинавское войско, словно явившееся из той давней эпохи, когда неведомый народ воздвиг здесь эту крепость. В действительности сейчас решалась судьба не прошлого, а будущего: тот, кто победит в грядущей битве, возвестит наступление новой эпохи в истории Британских островов.
Возможно, Альфред отвел свое войско к Бэттлсбери и занял выгодную позицию под стенами другого доисторического форта. Отсюда он мог нанести прямой удар по противнику, который стоял на его пути. Хронисты позднейших времен рассказывают об этой битве в столь цветистых и пышных выражениях, что смысл происходящего полностью теряется. Одни описывают, как Альфред, сражаясь без устали, сам стал для своих воинов "крепостным валом"; другие сравнивают короля с ангелом, который одним своим присутствием и своим тройным оружием из веры, надежды и любви к Богу сделал больше, чем самые сильные и доблестные воины. Перед лицом всех этих "свидетельств" мы совершенно беспомощны.
Ассер обращает особое внимание на даты. Была Пятидесятница, пятидесятый день после Пасхи, когда христиане вспоминают сошествие Святого Духа на апостолов. Здесь, на грязном и окутанном туманом склоне, Гутрум увидел человека, окруженного преданными сторонниками, – олицетворение христианской веры, воплощение всего того, чем сам он не являлся. В отсутствие детального описания сражения нам остается только поверить всем тем, кто утверждает, что Альфред и его сторонники победили благодаря вере и судьбе. Самый близкий по времени к этим событиям рассказ о сражении, не сводящийся к голой констатации факта (как в Англосаксонской хронике), оставил нам Ассер.
"Утром следующего дня он привел свой отряд в место под названием Эдингтон. Там, построив людей в боевой порядок, король храбро и упорно сражался против всего языческого войска, и, по воле свыше, победил. В той битве пало множество язычников, и король преследовал отступавших до самой их крепости, поражая их на бегу, после чего захватил в плен всех людей, которые не успели спрятаться, и сразу убил, а коней и скот забрал себе. Его войско встало лагерем у крепости...".
По-видимому, подобно другим великим битвам англосаксонской истории, сражение при Эдингтоне продолжалось значительное время. Битвы при Брунанбурге (937 г.) и Гастингсе (1066 г.) также бушевали практически целый день. Это происходило потому, что никто не покидал поле боя, пока исход не был окончательно решен. Только полный разгром или гибель предводителя являлись поводом для прекращения боя, а учитывая ситуацию, в тот день обе стороны держались до последнего. Бегство с поля боя обычно является моментом, когда армия несет самые большие потери. Хотя Англосаксонская хроника не сообщает, как поступил Альфред, добравшись после битвы до крепости, в ней упоминается, что англичане туда прискакали. Представляется, что при Эдингтоне, как и – по некоторым намекам – при Эшдауне, кони использовались для преследования врага во время его бегства.
Каким бы образом ни добрались воины Альфреда до викингского лагеря, то, что они сделали там по повелению короля, заслуживает большего внимания. Мы должны представить себе чувства Альфреда в этот момент. Последний оставшийся в живых сын Этельвульфа, он был какое-то время изгнанником в собственном королевстве, был предан и покинут теми, кто согласился встать на сторону дьявола. С небольшой горсткой преданных сторонников он добывал пропитание, грабя собственных подданных по деревням или нападая на врагов. Большее унижение трудно себе представить. Благодаря силе характера и верности тех, кто продолжал считать его своим повелителем, он сумел собрать войско и наконец сошелся с противником лицом к лицу. Конечно, победа была сладкой, но во время преследования до Чиппенгема весь его гнев нашел выход. Перед воротами лагеря, перебив отставших викингов, англосаксы захватили пасшийся на свободе скот. В результате даны за несколько часов лишились возможности выдержать осаду. Об этой стороне личности Альфреда мы мало знаем. Очевидно, что при необходимости он был решительным воином. Что касается его способности выказывать милосердие, то она проявилась в ситуации, когда любое заключаемое соглашение должно было быть, мягко говоря, односторонним. Альфред, король Уэссекса, вернулся, чтобы отобрать свое королевство у язычников. Ничто в английской истории уже никогда не будет прежним.
Крещение в Эллере
Сражайся Гутрум как король, он пал бы в тот день у Эдингтона. Но он укрылся за воротами Чиппенгема и проиграл. С мечтой было покончено. Обман и уловки в конечном итоге ни к чему не привели. Позднее Альфред ясно даст понять, как он относится к тем, кто нарушил клятву. Для него связь через клятвы обладала высочайшей ценностью. Они были теми скрепами, на которых держались англосаксонские королевства. Но человек, спрятавшийся в Чиппенгеме, ясно показал всем, что для него англосаксонские обычаи не имеют никакого значения. Поэтому Альфред не послал внутрь вестника для переговоров, а просто ждал.
Положение викингов в лагере было самым отчаянным. На смятение от сокрушительного поражения, которое нанес им казавшийся бессмертным король, накладывались мрачные картины, которые они видели вокруг. Люди умирали от ран, от болезней или страдали от голода. Осада длилась день за днем, и решимость данов слабела. Альфред знал, что рано или поздно Гутруму придется признать поражение и выйти. Это случилось спустя полных две недели после начала осады.
Не было ни переговоров, ни обмена заложниками, ни сделок, ни клятв – зачем они, если их так легко можно нарушить. Гутрум не получил никаких денег. Язычники проиграли. Когда викингский посланник крадучись пробрался от ворот к лагерю англосаксов, он принес весть о том, что они готовы сдаться. Теперь, когда две недели осады дали желаемые результаты, Альфред решил проявить милосердие. Он мог с легкостью перебить данов, но вместо это предложил им свои условья. Он возьмет столько заложников из числа данов, сколько захочет, и не даст заложников со своей стороны. Остальное войско немедленно покинет Уэссекс. Так и было сделано. Выбранные заложники вышли – безоружные и беспомощные.
Но как, учитывая все нарушенные ранее соглашения, заставить предводителя язычников выполнить свое обещание уйти? Мы можем вспомнить, что в Уэрхеме Альфред заставил Гутрума, согласно языческому обычаю, поклясться на священном кольце, но это не сильно помогло. Теперь, когда все преимущества были на его стороне, Альфред решил испробовать способ, который иногда использовался на континенте и в давние дни нередко применялся в англосаксонской Англии, чтобы символически закрепить превосходство одного правителя над другим. Гутрум, скорее всего, без колебаний согласился принять крещение, рассчитывая, что он вернется к древней традиционной вере, как только выберется из западни, в которую сам себя загнал. Правда, нужно было еще помнить о заложниках. Мы не знаем ни их имен, ни их отношений с Гутрумом, но Альфред, несомненно, выбирал их тщательно, чтобы даны, в отличие от прежних случаев, не могли полностью бросить их на произвол судьбы.
Теперь Альфред думал о будущем. Гутрум был ему полезнее в качестве живого друга-христианина, чем мертвого врага-язычника. Прошли еще три беспокойные недели, прежде чем англосаксонские воины повели Гутрума и двадцать девять лучших его людей по равнинам Сомерсета, где не так давно скитались сами, к местечку Эллер, где стояла небольшая церковь. Все было сделано, как полагается. Тридцать человек в белых одеяниях вошли в церковь, чтобы публично отречься от верности Одину. Еще до того, как они вошли, священник подул каждому из них в лицо, чтобы изгнать злых духов, которые руководили их действиями в прошлом. Таким образом, их подготовили к главной церемонии. Теперь, когда дело дошло собственно до крещения, у Гутрума и его воинов потребовали, чтобы они формально попросили об этом. Каждому человеку начертали елеем крест на лбу и ладонях, затем им в рот положили соль (как символ вкушения духовной мудрости), после чего они погрузились в святую воду, которая очистила их от всех грехов. Гутрум поднялся из купели уже христианином. И тем человеком, из-за которого этот закаленный северный воин оказался в англосаксонском мире, был король Альфред. Голову Гутрума помазали миром, покрыв это место белой повязкой, которую нельзя было снимать еще восемь дней. Он больше не был языческим воином со странно звучащим скандинавским именем, но вышел из церкви в Эллере как Этельстан, крестный сын Альфреда.
Гутруму дали имя, которое было в ходу в династии Эгберта (в следующем столетии его тезка станет одним из самых блистательных и могущественных королей в английской истории). Теперь он был духовным родичем короля и мог обратиться к своему крестному отцу за помощью, если ему понадобится. Этельстан-Гутрум покинул Эллер, чтобы принять участие в празднествах, продолжавшихся восемь дней, до того момента, когда в соседнем поместье Уэдмор с его лба сняли белую повязку. Это была отдельная церемония, и снимал повязку Этельнот, самый преданный из подданных Альфреда, который был рядом с ним в самые трудные дни. Во всем этом присутствовал глубокий символизм. Последний король из рода Эгберта не только выжил; теперь он обдумывал вещи, которые прежде казались немыслимыми.
Возвращение короля
Двенадцать дней Альфред и Гутрум проводили время в пирах и обменивались дарами. Гутрум и многие его люди получили от Альфреда множество сокровищ. Это было своего рода приветствие, адресованное новым людям, входящим в христианский мир англосаксонского Уэссекса, выраженное в форме старинного языческого обычая обмена подарками, который датчане хорошо понимали.
В этот момент Альфреду шел четвертый десяток. Он был в расцвете сил. За его спиной стояли люди, которые верили своему королю. Опасный враг был усмирен и обращен в христианство, но Альфред знал, что перспективы на будущее пока не ясны. Выполнит ли Гутрум, ставший Этельстаном, свою часть договоренности, покинув Чиппенгем? Достаточно ли принятых Альфредом мер, чтобы защитить его королевство от предательства и обмана? И главное, его мучил еще один неотложный вопрос. Пока королевские воины преследовали викингов, возвращавшихся в Чиппенгем, Альфред уже раздумывал о том, как изменить саму стратегию обороны. Он вспоминал все то, что видел собственными глазами во время путешествия через франкские королевства и в Рим. Изнурительные войны, в которых англосаксы сражались с противниками до тех пор, пока у одной из сторон не заканчивались все жизненные ресурсы, должны остаться в прошлом. Задуманная и реализованная Альфредом система оборонительных укреплений – бургов – в каждом из которых располагался гарнизон, наложила свой отпечаток на географию и ландшафт Южной Англии и может рассматриваться как первый опыт английской военной инженерии. Этот король не потеряет свое королевство во второй раз.
Почему Гутрум не покидал Чиппенгем до октября 878 г., остается загадкой. О событиях этого времени мы мало знаем. В конце года Гутрум решил увести свое войско в Чичестер, и оно перезимовало среди развалин великолепного римского города, который, вне всякого сомнения, все еще хранил следы былой славы. Город располагался в южной части Хвикке, древнего англосаксонского королевства, со временем вошедшего в состав Мерсии. Расположившись здесь, Гутрум и его люди могли следить за происходящим в Уэссексе и Мерсии, а также получать вести о любых перемещениях валлийцев.
На протяжении этого периода кажущегося спокойствия и Альфред, и Гутрум ждали некоего события, которое должно было произойти в ближайшем будущем. Кеолвульф II был болен. Кому достанется западная Мерсия в случае его смерти? Перед мысленным взором Альфреда уже вставало видение объединенного англосаксонского королевства, включающего, помимо Уэссекса, английскую часть Мерсии. Для того чтобы это видение стало реальностью, Альфреду придется обратиться к традиционным орудиям средневековой политики, но прежде чем мы увидим, как это было сделано, следует вернуться к двум важным событиям 879 г., которые подготовили почву для реализации планов уэссекского короля.
На кораблях, которые поднялись вверх по Темзе и пристали к берегу в Фалгеме, почти наверняка находились остатки викингского войска, потерпевшего поражение от правителей франкских королевств Карломана и Людовика. Скандинавы расположились лагерем в старых римских укреплениях, которые, несмотря на небольшой размер, служили неплохим убежищем. Их присутствие, конечно, беспокоило короля Альфреда, потому что крепость, где они стояли, контролировала старую римскую дорогу Эйкман Стрит, которая уходила на запад, пересекала Темзу в Стейнсе и оттуда вела в центральные земли Уэссекса.
Но какое отношение имел ко всему этому Гутрум? На первый взгляд, викинги из Фалгема прибыли в Англию после поражения на континенте, чтобы попытать удачи в новых землях: многие викингские дружины кружили по Западной Европе, переходя в другое место, как только на прежнем месте возникали трудности. У Ассера мы находим странное утверждение о присутствии некоей угрозы у северных границ Уэссекса и о том, что "они сговорились с войском, расположившимся выше по течению". Дальнейшие действия Гутрума, который увел свое войско в Восточную Англию и обосновался там как правитель, а также сообщение Ассера о том, что фалгемский отряд перезимовал в Англии, а затем отбыл в Гент, указывают на то, что если отряд из Фалгема и люди Гутрума были в сговоре, никакого развития это не получило. Нельзя, однако, исключать вероятность того, что оба эти отряда собирались напасть на Уэссекс, пока события не обернулись против них.
Последующие годы отнюдь не были спокойными для Альфреда, но динамика военных походов изменилась. В королевстве Альфреда многое нужно было восстанавливать, и это делалось одновременно с созданием системы бургов. Эти укомплектованные гарнизонами форты, расположенные в стратегически важных местах, стали основой для нового способа ведения войны. Битва при Эдингтоне в полном смысле слова отмечает конец военного дела старого типа в королевстве Уэссекс. Один король задумает и осуществит в Англии военное возрождение каролингских масштабов, последствия которого будут ощущаться в залах и замках грядущих столетий8.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Как следует из сказанного в предыдущей сноске, описанные здесь и ниже эпизоды, связанные с нападением на Чиппенгем, являются фантазиями автора. На самом деле у нас нет даже достойных доверия свидетельств того, что Альфред находился в этот момент в Чиппенгеме. – Прим. ред.
2. О мифах по поводу полномочий англосаксонского уитенагемота см. сноску в гл. "Исторический контекст". – Прим. ред.
3. Гипотеза о том, что архиепископ Кентерберийский был причастен к мятежу Альфреда в пользу Гутрума (если такой мятеж вообще имел место), не выдерживает критики хотя бы в силу того, что Этельред занимал архиепископскую кафедру до 888 г.; невозможно представить, что Альфред (и любой раннесредневековый король) после победы и возвращения на трон оставил бы при себе человека – будь он даже высший церковный иерарх, – открыто предавшего его. Кроме того, Этельред, вступивший в конфликт с Альфредом из-за его попыток урезать земельные владения церкви, не мог не понимать из соображений здравого смысла и из опыта других, что викинги наверняка не остановятся перед тем, чтобы присвоить богатые церковные земли, какие бы договоренности не были заключены ранее. – Прим. ред.
4. Очевидно, автор здесь делает слишком смелое заключение. Люди, чьи имена исчезли из списка свидетелей королевских грамот, могли умереть, погибнуть, уехать "за море" и не вернуться или просто утратить свое влияние (например, за счет того, что они покорились данам). – Прим. ред.
5. На самом деле Тунберт, скорее всего, умер в 877 или 878 г. поскольку с 879 г. на винчестерскую кафедру вступает его преемник Деневульф. Тот факт, что Деневульф подтверждает сделанные его предшественником земельные пожалования, указывает с большой вероятностью на то, что Тунберт не был изгнан или обвинен в измене королю. – Прим. ред.
6. Здесь автор искажает факты с целью подогнать их под свою концепцию. В тексте грамоты ясно сказано, что предательство Вульфхере и его жены состояло в том, что они нарушили некую клятву. Данный эпизод мог иметь место в любое время в период правления Альфреда, и за ним мог скрываться любой проступок. – Прим. ред.
7. При том минимуме (если не сказать отсутствии) сведений об упомянутых людях, которые до нас дошли, данное заявление кажется чересчур смелым. – Прим. ред.
8. Современные историки относятся с существенной долей скепсиса к военным достижениям и реформам Альфреда, масштабы и значение которых, по их мнению, были сильно преувеличены создателями "альфредовского мифа". – Прим. ред.
Далее: 879-884 гг. Восстановление Уэссекса
|
|
